— Ох, плохо дело, — выдохнула я, подняв брови. — Неожиданный для «Дэйли» крен в сторону сенсации. Разве вы не деловое издание? — Именно. Поэтому-то меня и тошнит от их планов. Я ответила не сразу. Меня отвлек звук наших шагов по тротуару и то, как наши тени сначала обогнали нас, когда мы прошли мимо фонаря, а затем исчезли. — А ты не можешь ничего возразить? Разве ты не можешь опубликовать что-нибудь другое? Ты же главный редактор. — Продажи, Мирен. Продажи — это все, — раздраженно бросил он. — Ты сама сегодня это сказала. Возможно, ты просто не осознаешь, насколько от них все зависит. Только они и имеют значение. — Настолько? — Сегодняшний тираж «Манхэттен пресс» взлетел. Они продали в десять раз больше газет, чем вчера, Мирен. А все остальные газеты продавались плохо. Они в выигрыше, как ни посмотри. — В десять раз? — Мы не знаем, что они опубликуют завтра, но так это и работает. Хотим мы этого или нет, но поиск этого ребенка станет главной загадкой следующих нескольких месяцев во всех средствах массовой информации, если только она не отыщется раньше. Некоторые издания даже предпочли бы, чтобы она так и не нашлась, — в их интересах растягивать эту историю как можно дольше. Когда люди забудут об этом деле, а газеты — о ней, начнется траур, но всем будет уже все равно, и только если сама Кира или ее труп появится посреди Таймс-сквер, тема будет поднята снова. Он выглядел обессиленным и настолько подавленным, что я не осмелилась ничего сказать. Мы подошли к статуе Карла Шурца, и я попросила обойти парк, хоть это и удвоит время прогулки, но Шмоер согласился без колебаний. Дальше он шел молча. Конечно, дело было в его возрасте. Профессор был старше меня лет на пятнадцать и знал, что мне не требовались разговоры. Он ждал, пока я сдамся сама. Возможно, думал, я затрону эту тему после моего отказа пересечь парк, но я не собиралась это обсуждать. Дойдя по Манхэттен-авеню до дома, я сказала: — Спасибо, профессор. — Не за что, Мирен. Ты же знаешь, я просто пытаюсь помочь… Я с благодарностью обняла его. Было приятно чувствовать себя в некоторой степени защищенной. Внезапно он взволнованно оттолкнул меня, и мое настроение упало. — Это… это неправильно, Мирен. Я не могу этого сделать. Мне нужно вернуться в редакцию. — Да я просто… просто обняла тебя, Джим, — возмутилась я с серьезным и сердитым видом. — Ты совсем с ума сошел? — Мирен, ты знаешь, я не… Я не могу. Мне нужно идти. Этого не должно было случиться. Если нас увидят… — Это правда так срочно? — Я старалась не принимать близко к сердцу его отказ. — Нет, просто… — Он колебался. — В общем, да, я не могу остаться. — Прости, я… Я думала, мы… друзья. — Нет, Мирен. Дело не в этом… Просто мне нужно вернуться в редакцию. Правда. Я заметила, что он нервничает больше, чем следовало бы, и ждала продолжения. — Дело в звонке матери Киры Темплтон в полицию, — наконец сказал профессор. — Ситуация сложная. И я не думаю, что это хорошее решение. — Можешь рассказать подробнее? Я выбрала Киру Темплтон для своего расследования на этой неделе. — Ты не занимаешься утечкой? — удивился он. — Я думал, ты хочешь получить зачет. Я была рада, что мы замяли тему объятий и напряжение между нами рассеялось. — Да, но я не хочу быть как остальные. Эту тему возьмут все. Это легкая добыча. Но Кира заслуживает того, чтобы кто-то изучил ее дело без знака доллара перед глазами. Шмоер кивнул в знак согласия. — Ладно. Я скажу тебе только одну вещь об этой записи. — Что же? — Этот звонок родителей в 911… — Что с ним не так? — Кажется, они что-то скрывают. Глава 6 Звонок Грейс Темплтон в службу спасения 26 ноября 1998. 11.53 — Девять-один-один, что у вас случилось? — Я… я не могу найти свою дочь. — Не волнуйтесь… Когда вы видели ее в последний раз? — Недавно… несколько минут назад… Мы были здесь на… на параде, и… она ушла с отцом. — Она сейчас с отцом или потерялась? — Она была с ним… а теперь нет. Она потерялась. — Сколько ей лет? — Ей два, почти три. Завтра у нее день рождения. — Понятно… Где вы находитесь? — Эээ… — Мэм, где вы находитесь? — На… на пересечении 36-й улицы и Бродвея. Здесь много людей, и она потерялась. Она совсем малышка. О боже! — Когда вы видели ее в последний раз, во что она была одета? — Она… секундочку… точно не помню. Голубые брюки и… не знаю. — Какая-нибудь кофта? Помните цвет? — А, да… Розовая. — Можете ли вы вкратце описать свою дочь? — Она… брюнетка, с короткими волосами. Она всем улыбается. Рост 34 дюйма[4]. Она… она невысокая для своего возраста. — Цвет кожи? — Белый. — Хорошо. — Пожалуйста, помогите. — Вы уходили с места? Осмотрели окрестности? — Здесь повсюду толпа. Это невозможно. — Ваша дочь была одета в пальто или куртку? — Повторите, пожалуйста.