— Да, но этот район… — …единственный, что я могу себе позволить, папа. — Ты же знаешь, мы можем помочь. У нас есть накопления, и мы хотим помочь. — Вы уже помогли мне с компьютером. Больше мне ничего не нужно, правда. Я же ради этого и брала кредит на учебу. Я перевела взгляд на стол, где стоял подарок родителей — синий iMac «Бонди блю». Он поступил в продажу за несколько недель до этого и состоял из монитора с полупрозрачным сине-зеленым корпусом, белой клавиатуры и круглой мыши, которая, казалось, вот-вот укатится. Но самое потрясающее — он работал быстрее, чем я могла себе представить. Им было очень удобно пользоваться, а продавец в магазине горячо рекомендовал эту модель: он видел презентацию самого основателя «Эппл» и пел ему дифирамбы, будто был знаком с ним лично. Когда я достала компьютер из коробки, запустить его было несложно, но далеко не сразу мне удалось завести электронную почту и разобраться в настройках. — Но это же всего тысяча триста долларов. — Тысяча триста долларов, которые вы могли потратить на себя. Помолчав несколько секунд, он сказал: — С тобой хочет поговорить мама. — Хорошо. Она взяла трубку, и стоило ей заговорить, как я поняла — она расстроена. Всегда можно определить настроение родителей по интонациям их фраз. — Мирен, обещай мне быть осторожнее. Нам не нравится, что ты гуляешь так поздно. — Все в порядке, мам. — Мне не хотелось ее расстраивать. Ей было еще хуже, чем мне. Нас разделяло более шестисот миль — они жили в Шарлотте, Северная Каролина, а я в Нью-Йорке, — и она больше не могла контролировать меня или с кем я встречаюсь. Ее маленькая девочка выскользнула из тени, и она притворилась, будто протягивает руки, чтобы солнце никогда не обожгло меня. — Почему ты не купишь мобильный телефон? Тогда ты сможешь звонить нам в любое время, если тебе что-то понадобится. Я вздохнула. Меня раздражало, что приходится принимать столько мер предосторожности из-за кучки идиотов, которые не могут уследить за своей ширинкой. — Хорошо, мама, — покорно согласилась я. — Завтра куплю. Мне не очень нравились мобильники. Многие мои однокурсники все перерывы напролет играли в игру, где змейка гонялась по экрану за едой. Были и те, кто все утро перебрасывался сообщениями, не обращая внимания на занятия. Легко было определить, как они общаются между собой, кто с кем флиртует эсэмэсками, ограниченными 160 символами. Один писал, другой смеялся. Потом все начиналось заново. Также мне не нравилось постоянно чувствовать себя доступной. Я не видела необходимости быть всегда начеку и готовой к звонку, пока поблизости есть телефонные будки. У меня было чувство, что все под контролем, но пришлось уступить маме, чтобы не расстраивать ее. — Я позвоню тебе завтра и дам номер своего мобильного. — Я тоже куплю телефон, чтобы ты могла звонить мне, когда захочешь, дочка. — Она заметно повеселела. — Здорово. Спокойной ночи, мама. — Спокойной ночи, дочка. Положив трубку, я села за стол. Достала газетные вырезки и увидела лицо Киры, которая смотрела на меня. Детские глаза словно молили о помощи. Ужасное ощущение. Ее родители вряд ли когда-то снова увидят дочь, и я почувствовала себя разбитой. С конца разговора прошло меньше минуты, но я вернулась к телефону и снова набрала номер родителей. Мама заволновалась. — Ты в порядке? Что-то случилось? — Нет. Ничего, мам. Я просто хотела сказать тебе, что люблю тебя. — И мы любим тебя, дочка. Ты действительно в порядке? Если нужно, мы сразу же приедем к тебе. — Нет, правда. Я только ради этого и звонила. Хочу, чтобы ты это знала. Со мной все будет хорошо, честно. — Ты напугала меня. Мы всегда поддержим тебя, так и знай. — Давайте встретимся в эти выходные? Я сяду на самолет и прилечу к вам в Шарлотт. — Правда? — Да. С большим удовольствием. — Конечно! Я поговорю с агентством Джеффри завтра, чтобы тебе заказали билеты. — Спасибо, мама. — Тебе спасибо, дочка. До завтра, милая. — До завтра, мама. Я уставилась на телефон, размышляя о сделанном, но впереди у меня было много работы. Снова села за стол и включила компьютер. Когда он загрузился, я начала просматривать вырезки из газет об исчезновении Киры, которые принесла с собой. В «Дэйли», где работал профессор Шмоер, на двенадцатой странице ей посвятили лишь небольшую колонку о том, как мало продвинулись поиски. В статье также упоминалось, что, согласно внутренним источникам, делом займется ФБР, чтобы проработать версию похищения, но все это едва ли дополняло информацию от других газет. При чтении создавалось впечатление, что авторы статьи знают гораздо больше, чем говорят, но молчат из уважения или нежелания подогревать нездоровый интерес, который уже породило это дело. Если верить Джиму, одним из таких дополнительных сведений был звонок Грейс Темплтон в службу спасения, но я не знала, что это лишь верхушка айсберга. Когда компьютер загрузился, я подключилась к интернету, просматривая другие заголовки в ожидании, пока 56-килобайтный модем после бесконечной череды шумов и писков на всех возможных частотах закончит свою симфонию. Я открыла браузер «Нетскейп» и набрала адрес сервера электронной почты моего университета. Войдя в систему, обнаружила только одно новое письмо — уведомление о новой стажировке в экологическом журнале. Я сделала пометку ответить позже и вернулась к вырезкам. Я провела два или три часа, читая их, подчеркивая детали и записывая в черный блокнот те моменты, которые показались мне важными: «Геральд-сквер», «состоятельная семья», «отец управляет страховой компанией», «католики», «произошло примерно в 11.45 утра», «26 ноября», «дождь», «Мэри Поппинс». Иронично, что при исчезновении трехлетней девочки присутствовала именно образцовая диснеевская няня. Я подчеркнула ее имя, чтобы выяснить, кто она и что там делала, и пошла к холодильнику за колой — последние несколько месяцев это был мой единственный ужин. Когда вернулась, заметила новые письма, выделенные в названии жирным шрифтом. В качестве темы в первом из них значилось «Прости», а остальные были просто пронумерованы со второго номера по шестой. Все они были от профессора Шмоера. Он прислал их мне со своей личной почты jschmoer@wallstreetdaily.com. Я удивилась, потому что он никогда раньше не писал мне с этого адреса. Письмо гласило: Мирен, в следующих письмах я вышлю тебе все, что сейчас есть в «Дэйли» по делу Киры. Обещай мне, что эта информация не выйдет за пределы твоего компьютера. Уверен, твои глаза зорче моих. Джим. PS: Извини, что повел себя как идиот. К сообщению был прикреплен файл под названием «Kiera1.rar». В следующих письмах обнаружились аналогичные архивы, без подписи, со сквозной нумерацией. Я открыла первый из них с помощью программы «Unrar», где у меня еще не закончился пробный период, и обнаружила там два видеофайла, датированные 26 ноября, с записями камер видеонаблюдения в районе, где исчезла Кира Темплтон. Глава 9 Самое ужасное в страхе не то, что он парализует, а то, что предчувствие сбывается. 26 ноября 1998 Аарон шел вслед за полицейским сквозь толпу, которая начинала редеть после окончания парада. Он то и дело слышал по рации какие-то указания и фразы, но из-за шума на улице не мог ничего разобрать. Время от времени полицейский останавливался и проверял, не отстает ли Аарон. Пару минут спустя они свернули на 35-ю улицу и остановились у двери, перед которой стояла группа полицейских с обеспокоенными лицами. — Что происходит? Вы нашли ее? — взволнованно спросил Аарон. — Постарайтесь успокоиться, хорошо? — попросил молодой светловолосый полицейский Миртон, ростом метр восемьдесят. Это он своей находкой подал сигнал тревоги. — Как я могу успокоиться? Моя трехлетняя дочь пропала, а у жены паническая атака. О каком спокойствии тут может идти речь! Эта фраза была ему отлично знакома. Аарон часто слышал, как ее произносят люди напротив него, и было странно услышать ее теперь из собственных уст. Он руководил страховой компанией в Бруклине, и за свою карьеру ему не раз приходилось просить сидящих перед ним людей успокоиться, пока сам объяснял, что им только что отказали в выдаче полиса или медицинская страховка, которую они оформили, не покрывает необходимое лечение с неподъемной стоимостью. Выражение их лиц, страх, отчаяние, виденные в глазах всех цветов и форм в своем кабинете, были точным отражением чувств Аарона, когда он осознал, что кто-то просит его сохранять самообладание. Это было выше его сил. — Поймите, нам важно, чтобы вы сосредоточились и кое-что подтвердили, — объяснил приведший его полицейский. — Что? — Аарон едва слышал, что ему говорят. Его захлестывали эмоции. Полицейские переглянулись, словно решая, кому дать слово. Здание, перед которым они стояли, было многоквартирным домом на 35-й Западной улице, номер 225. Внизу располагался магазин, где продавали одежду для девочек. Витрина была заполнена детскими манекенами в платьях всевозможных цветов, и эта радуга резко контрастировала с тем, что сейчас испытывал Аарон, представив свою дочь в одном из этих нарядов. Он даже невольно подумал, что нужно рассказать Грейс об этом магазине: вдруг Кира захочет одеться так на ужин в честь Дня благодарения, который ждал их дома. — Следуйте за мной, — серьезным тоном сказал Миртон, осторожно толкая стеклянную дверь дома 225. Оказавшись внутри, Аарон заметил, что там их ждут другие полицейские, сидящие на корточках в углу.