– Меня тоже бросила девушка в прошлом, – наконец говорю, понимая, что впервые с кем-то делюсь столь личным и наболевшим, – заявив тогда, что нашла перспективного парня. У Нины округляются глаза. Ее губы подрагивают и вскоре изгибаются в улыбке, за которой следует заливистый смех. Сам не могу удержаться и тоже хохочу. Нина посмеявшись, тяжело дышит и, смаргивая проступившие на глаза слезы, говорит: – А я-то голову ломала, почему тебя так это слово задело. Думала, что ты странный. Я улыбаюсь, ощущая, как легко становится на душе. Тогда меня задели слова бывшей. Я сделал все, чтобы стать «перспективным» парнем, компанию создал, дом построил, словно что-то пытаясь доказать. Хотя самому себе доказывал, что парень-то я перспективный. Глупый, видимо, был. Сейчас уже плевать. – Наверное, странный. Совсем чуть-чуть. Нина кладет голову на спинку кресла и смотрит на меня загадочными голубыми глазами, в которых пляшут те самые искорки, от которых кругом идет собственная голова. – А может, к черту всё? Всех бывших с их завышенными ожиданиями… Я согласно киваю. – Завтра первое января. Новый год, – продолжает рассуждать Нина. – Начнем новую жизнь без мыслей о тех, кто сделал нам что-то плохое. Только вперед, не оглядываясь назад. – Лучший тост, – воодушевленно сообщаю, понимая, что завтра навряд ли смогу отпустить Нину из своей жизни. Она словно легкий ветерок, морозное дыхание или яркий солнечный лучик, врывается в мою жизнь и заполняет ее каждым словом, каждым взглядом и улыбкой, без которой я больше не представляю себя. С трудом верится, но, кажется я… Глава 5 За полчаса до полуночи выбираюсь из дома. Пурга стихла, и только крупные хлопья снега медленно оседают на ветках деревьев. Сугробы намело такие, что завтрашний день придется потратить на их расчистку, и первым делом придется чистить дорогу к трассе. Отчего-то я уверен, что Нина захочет убраться из лесной глуши как можно быстрее. Нет, я не строю иллюзий, но если бы девушка захотела здесь задержаться, она бы уже сообщила мне об этом. А так, кто я такой, чтобы чинить препятствия. Смотрю, как Боцман носится средь деревьев, роет сугробы и кусает снег. Не сдерживаюсь и улыбаюсь псу. В нем я нахожу счастье, драйв, огонь. Энергия так и бьет ключом, и я не выдерживаю, спускаюсь со ступенек и, подхватив ветку, бросаю ее псу. Тот мчится во всю прыть, не видя препятствий, и хватает новую игрушку. – Ко мне, дружище! – зову пса, но у Боцмана свои планы на ветку. Он носится с ней по сугробам, а я смеюсь и пытаюсь дозваться пса. Наверное, мы создаем слишком много шума, потому что задремавшая в кресле гостья выходит из дома, натягивая на шелковистые волосы вязаную шапку. Она машет мне рукой, но со ступенек крыльца не спускается. Смотрит, как мы дурачимся с псом, который в прыжке валит меня с ног. Слышится смех. Я оглядываюсь и вижу, как Нина, едва ли не согнувшись пополам, смеется над нами, и сам не могу удержаться, улыбаясь во весь рот. Выбираюсь из снега, отряхиваюсь и бреду обратно, пока Боцман носится вокруг, поднимая своими мощными лапами маленькую пургу во дворе перед домом. – Смотрю, вы веселитесь, – отсмеявшись, с наигранным укором произносит Нина, поправляя капюшон на куртке. – Нужно было меня разбудить. – Не хотел мешать. – И я бы проспала новогоднюю ночь. Качаю головой и взбираюсь по ступенькам. Останавливаюсь рядом с девушкой. – Я бы разбудил. Тем более, еще есть время. Нина не согласна со мной. Она достает телефон из кармана куртки и показывает время. Я от удивления громко выдыхаю. – Черт! И чего мы тут стоим. Пошли в дом. Боцман! Но Нина хватает меня за локоть и не позволяет сдвинуться с места. Я вновь с неприкрытым удивлением смотрю на девушку. – И что мы там будем делать? – спрашивает она. – Пить шампанское, смотреть поздравление и какой-нибудь «огонек»? Я киваю. А чем еще обычно занимаются? – Не хочу. Только не сегодня. Непонимающе смотрю на девушку. Она опускает руку с моего локтя, прячет телефон в кармане и разворачиваясь, смотрит на раскинувшийся перед домом лес. – Здесь так красиво, – тянет девушка, пряча руки в карманах куртки. Я встаю рядом и смотрю на деревья. Пожалуй, нет ничего, чего бы я не видел, но для Нины, кажется, открывается новый мир. Она выдыхает, и белое облачко пара взмывает вверх, пока крупные пушистые снежинки медленно падают. Мы молчим примерно минуту, а может и дольше. Боцман бросает носиться по сугробам, и направляется к нам, волоча в зубах другую большую ветку. И где он ее умудрился отыскать? – Какое бы ты хотел загадать желание? – вдруг произносит Нина и оборачивается. Теперь она смотрит на меня. – Я бы хотела научиться останавливать время. Последний год я была словно пес в упряжке. Вперед. Вперед. Вперед. Времени совершенно ни на что не хватало. Я думала, что так будет правильно. Чем больше дел, тем меньше времени на всякие дурные мысли. А что в итоге? Она смотрит в мои глаза. Хочется ее обнять, прижать к себе и сказать, что я понимаю ее. Очень понимаю. Ведь сам такой. – А в итоге только усталость. Но здесь всё по-другому, – шепчет она и отворачивается. – Посмотри как красиво. И как тихо. Я оглядываюсь на молчаливый лес, укрытый белоснежным покрывалом. Даже Боцман, наконец, утихает, бросая ветку и садясь рядом с моими ногами. – Летом здесь все иначе, – поддерживаю разговор. – Лес дышит и живет на полную катушку. Но зимой да, тишина и спокойствие. Это то, чего мне все время не хватало в городе. Именно по этой причине я купил участок и построил здесь дом. – Что же, поздравляю, – Нина разворачивается ко мне всем корпусом. – Ты нашел место, где время останавливается. А что ты загадаешь? Еще минуту назад я бы согласился с Ниной и сказал, что тоже хочу найти такое место, где не нужно соответствовать чьим-то ожиданиями, стремиться прыгнуть выше головы. Быть тем, кем ты никогда не был. Но слова Нины ставят всё на свои места. Она права – я нашел способ останавливать время. Вдыхаю холодный свежий воздух и открываю рот, собираясь сказать то, чего бы в той своей другой жизни ни за что бы на свете не сказал, но тут, как назло, звонит телефон Нины. Она вздрагивает, резко достает гаджет, показывая мне экран. Звонок от ее подруги. Люба портит момент, но я сжимаю челюсти, вымученно улыбаюсь и отступаю, собираясь как можно быстрее выбраться из очарования момента и проветрить голову. Что-то свежий воздух влияет на меня похлеще игристого вина на пустой желудок. – Да, привет! – бодро здоровается Нина и тут же умолкает, потому что ее подруга, судя по доносящимся из динамиков звукам, тараторит без устали. Нина смотрит на меня и улыбается. Понимаю, киваю и подзываю Боцмана, который вспоминает про брошенную ветку и намеревается затащить ту в дом. И пока я борюсь с собакой и его собственными желаниями, пытаясь отобрать ветку, Нина продолжает разговор с подругой. Она обменивается поздравлениями, желает «всего наилучшего в Новом году», и я понимаю, что полночь-то уже наступила. Где-то там звучат поздравления, идет обмен подарками, небо окрашивается десятками, даже сотнями ярких огней, а вокруг нас лишь тишина и чуть подрагивающие на слабом ветру снежинки, которые все так же продолжают падать на землю, укрывая ее плотным белоснежным покрывалом. – Ну же, – ворчу я и наконец-то отбираю палку у пса, когда вдруг замечаю, что голос Нины стих. Оглядываюсь. Она смотрит на меня, опустив руку. – Уже всё? Девушка кивает. – Думал, вы надолго… – Я сказала, что мне звонят родители. – Родители? – Я смотрю на погасший экран телефона и не поминаю, о чем говорит Нина. Та вновь улыбается и отводит взгляд. – Я солгала. Сказала, что нужно ответить на второй звонок. Поднимаюсь, больше не сражаясь с собакой. Тот с довольным рыком хватает ветку и мчится обратно в сугробы, открыв в себе второе дыхание. Подхожу к Нине. – Почему? Она пожимает плечами. – Если скажу, что у них там слишком шумно и весело, и мне это не нравится, то буду выглядеть странной? Я обескуражен и взволнован ее заявлением. Ведь думал, что она будет злиться, потому что застряла в глуши без компании, фейерверков и веселых гуляний, а Нина, получается, только и рада побыть в тишине. – Тогда мы оба странные. Она опускает голову и тихо смеется. – С Новым годом, – опомнившись, я собираюсь поздравить свою невольную гостью с наступившим праздником, как Нина, сделав пару шагов вперед, поднимает руки и, взглянув лишь на миг в мои глаза, нежно касается губами моих губ. У меня перехватывает дыхание, слова теряются, и только шуршание одежды и задорный лай Боцмана, носящегося с веткой по сугробам, напоминают, что я не сошел с ума. Всё это происходит на самом деле. Но увы, поцелуй длится всего-то мгновение, а я хочу большего. Нина смущенна. Она отступает и, покачав головой, шепчет: – Прости. Кажется, свежий воздух напрочь лишил меня рассудка. Наверное, и меня тоже, потому что я не позволяю Нине сбежать, хотя она уже устремляется к двери в дом. Хватаю ее за локоть, тяну к себе и накрываю сладкие губы в томительном поцелуе. Нина шумно выдыхает, но не отталкивает меня. Обвивает руками, врезается пальцами в ворот куртки, жмется ко мне, словно боится упасть, а я держу. Не хочу отпускать. Мы целуемся нежно, сладко, а после страстно и горячо. Кажется, я не могу напиться ее теплом, а Нина обнимает меня, не позволяя ни на секунду разомкнуть объятия. А когда нам уже не хватает воздуха, в голове штормит, я наконец-то могу взглянуть на девушку и произнести то, что она хотела услышать. Мое желание, которое я загадал на Новый год.