- Признаться, не очень. - Ну так вот. К вечеру мне нужен образец почерка Звонкова. Теперь ясно? - Вы полагаете… - Не полагаю, а предполагаю. - И, обращаясь к Лобанову, нетерпеливо сказал: - А ты мне телефончик нашего друга дай. …Урманский примчался немедленно, как только Сергей отыскал его по бесчисленным редакционным телефонам. Еще на пороге он нетерпеливо спросил: - Нашли?… - Найдем, - ответил Сергей и сам удивился твердости, которая вдруг прозвучала в его голосе. Урманский тяжело опустился на стул, стащил с головы шапку и небрежно вытер вспотевший лоб. Потом настороженно посмотрел на Сергея: - Зачем же вы меня вызвали? - А вот зачем… Надо кое-что еще раз вспомнить, - с нарочитой неторопливостью произнес Сергей. - Только на этот раз спокойно вспомнить, не торопясь и не откашливаясь, - улыбнулся он. - Ну что ж, - вздохнул Урманский. - Давайте, если надо. Он был так подавлен, что даже не откликнулся на шутку: - Тогда закуривайте, сосредоточьтесь и перескажите мне снова, на этот раз слово в слово, весь разговор с… Мариной. Сергей чуть было не назвал девушку ее настоящим именем, а сейчас этого делать было нельзя, сейчас ничем нельзя было отвлечь Урманского, даже мелочью какой-нибудь. А уж если он узнает, что Нина назвалась чужим именем… Георгий между тем расстегнул пальто, удобнее уселся в кресле и, закурив, некоторое время молча и сосредоточенно следил, как тает в воздухе трепетное облачко дыма. - Значит, так… - наконец произнес он. - Я сказал: «Слушаю». Она спросила: «Это Георгий?» Я закричал! «Да, да. Это я!» Вы понимаете, я сразу узнал ее голос. Да я бы ее голос… - Понимаю. Дальше. - Дальше… Я ее спросил: «Где вы?» Она мне ответила… Нет, она мне сказала: «Я получила вашу записку». А я ее снова спросил: «Где вы? Откуда звоните?» Вот тогда она мне и ответила: «Не знаю». Тихо так, еле слышно… Урманский нервно затянулся сигаретой и на минуту умолк, забарабанив пальцами по краю стола. Сергей ждал. - Ну вот, - снова заговорил Урманский. - Тогда я спросил: «То есть как не знаете?» Я просто опешил от ее слов. Я… я не знал, что подумать! - Голос его вдруг сорвался, и он нервно откашлялся. - Не могу я это вспоминать спокойно! Не могу! Что-то случилось с ней! Вы понимаете?… Сергей досадливо покачал головой. - Спокойно же, Георгий. Так дело не пойдет. Вы мне мешаете, а не помогаете. Я же думаю. Я же каждое ее слово с десятками других фактов пробую увязать. А вы мне мешаете. Мне сейчас наплевать на ваши переживания и предположения. Вы понимаете? Мне нужно знать каждое ее слово! Каждое! Вот и все. - Да, да. Извините, - виновато пробормотал Урманский. - Ну так продолжайте. Вы сказали: «То есть как не знаете?» Что она вам ответила? Спокойно вспомните, что она вам ответила. - Она ответила: «Я в одном доме. Но адреса не знаю». Это точные ее слова. Тогда я спросил: «Вы можете приехать к Степану Григорьевичу?» Вы понимаете? Я хотел… - Понимаю. Дальше. - Она… она сказала: «Не могу». И испугалась. Очень испугалась. Услышала, что кто-то идет. Так и сказала: «Идут!» И бросила трубку… Ах нет. Она еще сказала: «Я прошу вас меня не искать». Это уж, знаете… - Так и бросила? Даже не простилась? - Нет, сказала: «Прощайте, Георгий. Больше нельзя говорить». - Это сразу после «прошу не искать»? - Да… Ах нет. - Урманский виновато улыбнулся. - Я все-таки здорово волнуюсь. - Ну, ну. Я тоже волнуюсь, - кивнул головой Сергей. - Что вы сейчас вспомнили? - Я ей задал тот дурацкий вопрос… - После каких слов? - После «я вам хотела сказать, чтобы вы меня не искали». - Она, значит, так сказала? - Да, да, это точно. - Ну хорошо. А теперь повторите, какой вы задали вопрос? - Я спросил, что она видит сейчас в окно… Сергей с интересом посмотрел на Урманского: - Почему вы это спросили? Тот недоуменно пожал плечами. - Сам не знаю. - И что же она ответила? - Что видит какой-то домик… Ах да! Маленький зеленый домик. И за ним церковь… Сергей еле справился с охватившим его волнением и с запинкой, чуть хрипло спросил: - Это вы… точно помните? - Ну конечно! - Так. А потом? - Потом сказала: «Прощайте. Больше нельзя говорить». И бросила трубку. «Если бы она услышала, что кто-то входит в квартиру, - подумал Сергей, - то сразу бросила бы трубку. Сказала: «Ой, идут» - и бросила. А тут… Значит, не услышала… Значит, увидела… Увидела из окна… Из окна…» Он вдруг схватился за телефон и поспешно набрал номер. - Лобанов?… Это я! Быстро давай машину! Сейчас едем! Ты, я… Жаткин здесь?… И он тоже! И Урманский. Он сейчас у меня. Быстро! По дороге все объясню! …Как только машина сорвалась с места, Сергей сказал шоферу: - Включайте сирену. Лобанов и Жаткин переглянулись. Машина помчалась по улицам города, сипло ревя на перекрестках, заставляя шарахаться идущие впереди машины, визжа тормозами на крутых, обледенелых поворотах, где ее заносило в сторону, и пассажиры валились друг на друга, чертыхаясь сквозь зубы, привычные к этим бешеным скоростям и охваченные, только одним желанием: скорее! Еще скорее! Когда влетели наконец на пустынную, тихую, заваленную сугробами Орловскую улицу, посередине которой извивались две глубокие и неровные колеи, Жаткин торопливо проговорил, указывая на один из домиков за низкой дощатой оградой: - Вон тот… Машина, надсадно ревя и поминутно ныряя в глубокие выбоины, тяжело подползла к дому. Сергей, Лобанов, Жаткин и Урманский, проваливаясь чуть не по колено в глубокий снег, пробрались к узкой тропинке у забора. Опередив всех, Жаткин толкнул незапертую калитку, и все четверо быстро направились к домику, стоявшему в глубине двора. - Володя, обойдите кругом, - распорядился Сергей. - Там ведь еще один выход. Жаткин, скользя, побежал вперед и скрылся за углом дома. Остальные поднялись на крыльцо, и Сергей нажал белую пуговку звонка в черном эбонитовом кружке. Потом с усмешкой посмотрел на Урманского. Тот растерянно топтался на маленьком крыльце, не зная, куда деть руки: то засовывая их в карманы пальто, то сцепляя за спиной. В доме словно все вымерло. Сергей позвонил еще раз, потом с силой постучал. Наконец за дверью послышались легкие шаги и испуганный женский голос спросил: - Кто там?… - Откройте, Нина, - громко сказал Сергей. - Это мы.