- Это он любит, овации, - презрительно заметил Валя. - Но ведь заслуженно. Признайся, заслуженно? - Допустим. - То-то. Он рожден для театра. Второй Качалов, честное комсомольское. - Ну, это ты, положим, загнул. - Нисколько. Погоди, он себя еще покажет. - Пророк… - А с кем он дружит? - спросил Сергей. - Да ни с кем он не дружит, - возмущенно ответил Валя. - Очень ему нужна наша дружба. Ну и мы об этом не жалеем. Подумаешь! - Отталкиваете от себя парня? - Кто его отталкивает? Я, как член комитета, официально могу заявить: он сам оттолкнулся. - Он комсомолец? - Горе он, а не комсомолец. - Так возьмите его в оборот, втяните в работу. Узнайте, чем он дышит. - Мы не няньки. Кто с ним дружить согласится? Я член комитета, но не могу же я заставить ребят дружить с ним. - Но артист-то какой, - улыбнулся Сергей. - Так может всякий талант погибнуть. - Без поддержки коллектива как пить дать погибнет, - снова вмешался второй паренек. - Ну, вот ты его и спасай, если можешь. А мне к нему подойти и то противно. В это время в репродукторе снова что-то зашипело, потом раздался знакомый, все такой же веселый голос: - После короткого отдыха, дорогие товарищи, я с новыми силами вам заявляю: без алюминия - нам гроб. Как сказала одна знаменитая чеховская героиня: «Так жить нельзя, надо удавиться»! - Это же Каштанка сказала! - снова вскипел Валя. - Безобразие. Нет, мне надо бежать, они еще черт знает что наговорят. Сергей снова расхохотался, а мальчик, увлекая за собой товарища, ринулся к лестнице, на бегу крикнув Сергею: - У нас завтра в семь репетиция! Приходите! Оставшись один, Сергей перестал смеяться, лицо его стало серьезным. Итак, неизвестный мальчик, кажется, установлен. Это Игорь Пересветов. «Гениальный актер» и «подлец». И никто с ним дружить не хочет. Еще бы! Приятного мало. Конечно, тошно возиться с таким типом, что и говорить. Но комсомольская работа - это же нелегкое дело. Об этом стоит потолковать в райкоме. А пока что надо осторожно, очень осторожно собрать о Пересветове самые подробные сведения. Сергей вспомнил: в школе сегодня «родительский день» - так ему сказала старушка, дежурившая внизу около вешалки. Надо разыскать класс, где занимается десятый «Б». Когда Сергей подошел к неплотно прикрытой двери с табличкой «10-й Б», он услышал нестройный гул голосов, а в щелку увидел пожилых мужчин и женщин, со смешной неуклюжестью разместившихся за партами. Учительницы видно не было, Сергей только слышал ее голос, молодой и взволнованный. Сергей не спеша прошелся по коридору раз, другой, третий, потом снова подошел к двери класса и нетерпеливо прислушался. Нет, и не думают кончать. Теперь говорят об успеваемости. Вдруг Сергей насторожился: учительница назвала фамилию Пересветова. Ее немедленно перебил чей-то женский голос: - Это неправда! Он очень способный. Но мальчик требует особого подхода, он нервный, впечатлительный! «Мамаша», - подумал Сергей. Где-то на лестнице раздались шаги, и Сергей поспешно отошел от двери. Прошло еще не меньше получаса, прежде чем собрание кончилось и родители стали расходиться. Мимо Сергея прошла высокая, полная дама с чернобуркой на плечах. Расстроенное лицо ее было густо напудрено. «Мадам Пересветова», - усмехаясь, подумал Сергей, провожая даму глазами. Потом он зашел в класс. Учительница, худенькая женщина в скромном черном платье с белым отложным воротничком и гладко зачесанными назад волосами, держа в руках журнал, что-то терпеливо говорила окружившим ее родителям. Она вопросительно поглядела на Сергея. - Мне надо поговорить с вами, Зинаида Ивановна. - Одну минуту. Сейчас освобожусь, - охотно отозвалась та. Наконец ушли последние родители. Учительница жестом пригласила Сергея сесть за одну из парт и сама опустилась рядом. - Слушаю вас. - Я из райкома комсомола, - начал Сергей. - Знакомлюсь с работой драмкружковцев. Хочу узнать, кто из учеников вашего класса там работает, не мешает ли это их учебе. Вот я случайно услыхал здесь разговор об Игоре Пересветове. Он, кажется, староста там? - Староста, - кивнула Зинаида Ивановна и устало добавила: - Трудный мальчик. - Чем же? - Родителями. Да, не удивляйтесь, вся трудность в родителях. Отец у него крупный архитектор, человек заносчивый, нетерпимый. Вот вы мать слышали, а послушали бы его. Он даже при сыне спорит со мной, выгораживает его, говорит пренебрежительно. Кажется, интеллигентный человек, а такта и чуткости - ну, ни на грош. - Да. Тяжело вам с такими, - искренне посочувствовал Сергей. - Ну, а как сам Игорь ведет себя в школе? - Его не любят. Он заносчив, скрытен, жаден. - А как учится? - Неважно. Много троек. Но он уверен, что в институт его папа устроит. Даже хвастает этим. - Почему же его старостой драмкружка выбрали? То есть извините, - Сергей улыбнулся, - директором театра. Зинаида Ивановна устало и серьезно ответила: - Это очень удачная идея, с театром. Прекрасная форма внеклассной работы. Да, так старостой? Только потому, что так посоветовала их руководительница. Ее мальчики очень уважают. Славная девушка. Почему-то уверена, что Игорь талантливый актер. Правда, он умеет хорошо притворяться. - А где Игорь живет, как зовут его родителей? Признаться, он меня заинтересовал. - Отца зовут Всеволод Андреевич, а мать - Роза Ивановна. Живут они… одну минуту… Зинаида Ивановна раскрыла последнюю страницу классного журнала и прочитала адрес и телефон. - Живет на Песчаной, а учится здесь? - удивился Сергей. - Они туда прошлой зимой переехали. Ну и решили, чтобы мальчик десятый класс кончил в этой школе. Он на отцовской машине в школу приезжает. Адрес был знаком Сергею. Он сейчас же вспомнил: в этом доме живет Антон Захарович Шубинский. Они еще поговорили о других членах кружка, и Сергей стал прощаться. - Хорошо, что вы зашли. Почаще бы, - сказала Зинаида Ивановна. - Нам одним очень трудно, времени не хватает. Уж директор и так чуть не сама все планы работ для комитета составляет. Мы присутствуем на всех собраниях комсомольских групп. Комсомольцы у нас все-таки еще дети. Приходится следить буквально за каждым их шагом. - Так, по-моему, тоже нельзя, - не утерпел и возразил Сергей. - Девятый, десятый класс - разве это дети? - И, однако, все подсказывать приходится, - с легкой ноткой раздражения ответила Зинаида Ивановна. Когда Сергей вышел на улицу, дождь лил вовсю. Порывистый встречный ветер бросал в лицо холодные струи воды. Сергей поднял воротник плаща и, сунув руки в карманы, зашагал к остановке троллейбуса. Только теперь он почувствовал, как устал и проголодался. В полупустом троллейбусе Сергей задремал. Несколько раз он пытался открыть тяжелые веки, но они снова слипались, и Сергей проваливался в какой-то теплый мрак. Усталость брала свое. Было около одиннадцати часов вечера. Наутро Сергей в положенный час был уже на работе и с нетерпением ждал вызова к Зотову. В дверь заглянул Лобанов. - Пионерский привет, геноссе Коршунов! Как поживают московские школьники? В это время зазвонил внутренний телефон, и Зотов вызвал Сергея к себе. - Докладывайте, Коршунов. Сергей, как всегда в последние дни, подчеркнуто скупо, в нескольких словах сообщил о результатах работы и положил перед Зотовым листок с записями. Услыхав адрес Пересветова, Зотов сказал: - Адреса-то совпадают. Опять Песчаная. Так, так! Он не спеша надел очки и хотел было приняться за чтение записей, но передумал, отложил листок в сторону и, посмотрев поверх очков на Сергея, строго сказал: - Вот что. Расскажите поподробнее. Вы, кажется, умели это делать. Легкая краска проступила на смуглых щеках Сергея. Он нехотя принялся рассказывать. Говорить он старался только то, что непосредственно относилось к делу. Но потом Сергей не выдержал принятого тона и неожиданно для себя рассказал, как опробовали школьники свой радиоузел.