- Положим, факты здесь довольно шаткие, - возразил Козин. - Недомолвки, намеки, сплетни. Например, мало ли что пьяный Перепелкин мог наплести этому Привалову? А насчет того, что Плышевский выдает себя за главного конструктора авиазавода, так это просто брехня. Это же серьезный пожилой человек. - А насчет избытка денег как думаешь? - поинтересовался Лобанов. - И это надо проверить еще, - упорствовал Козин. - И уж, во всяком случае, это письмо не имеет отношения к делу Климашина. - Ну, в общем, так, - решительно вмешался Сергей. - Нам, Козин, надо немедленно потолковать с этим Приваловым. Лучше всего вызовите его сейчас сюда, в МУР. - Нет, постой, - покачал головой Гаранин. - Сначала пусть он напишет подробный отчет о вчерашней поездке. - С бумагами успеется, Костя. А тут надо быстро… - Нет, не успеется. Это не бумаги, это важные, может быть, детали и подробности, которые он потом забудет. - Ну, как знаешь, - согласился Сергей, поняв, что спорить бесполезно. - А ты, Лобанов, бери адрес жены этого Климашина и выясни, почему она не явилась. И чтоб сегодня, в крайнем случае завтра, была у меня. - Правильно, - одобрил Гаранин и, обращаясь к остальным сотрудникам, сказал: - Расходитесь, товарищи. Пусть Козин тут один сочиняет. И не спешите, - строго приказал он Михаилу. - Привалов этот тоже, в крайнем случае, до завтра подождет. Все поднялись со своих мест и направились к двери. Сергей прошел вслед за Гараниным в его кабинет. - Я тебя и поздравить забыл, - улыбнулся Костя, усаживаясь за стол. - Это с чем же? - удивился Сергей. - Так Лена-то главную роль получила в новой пьесе. - Ах, ты об этом! Да, супруга моя идет в гору, - рассеянно согласился Сергей. - Но, по правде, меня сейчас больше занимает чужая супруга, Климашина. - Да. Дело серьезное. И сдвигов никаких. Розыск по Москве ничего не дает, включая больницы и морги. - По Москве и не даст. Надо область подключать. Вернее, даже все области и республики тоже. Если жив, то он из Москвы, конечно, давно тягу дал. - Область, говоришь?… Если жив?… - задумчиво переспросил Гаранин. - А ну, попробуем. Он решительно потянулся к одному из телефонов и набрал номер. - Семен Васильевич, ты? Гаранин из МУРа беспокоит. Скажи на милость, в твоем хозяйстве за последние дни неопознанных раненых не появлялось? Нет. А трупов? Вообще давно не было? Очень жаль. То есть очень хорошо, говорю, - поправился он. - Ну, а если появится вдруг, не сочти за труд, позвони. Я своего человека подошлю. Сергей разочарованно махнул рукой. - Ну, что, пошли докладывать Зотову? - спросил он. - Пошли, - спокойно согласился Гаранин, поднимаясь из-за стола. Часов в семь вечера, когда комнаты МУРа почти опустели, в кабинете Гаранина зазвонил телефон. Костя был уже в пальто и шапке и поджидал Сергея: они собирались в театр на спектакль, в котором играла Лена. Костя решил, что звонит Катя, жена, за которой они должны были заехать по дороге. Он рывком снял трубку. - Гаранин слушает. Что? Семен Васильевич? Ну, ну… Так… Ты сейчас едешь? Одну минуту. - Он снял трубку второго телефона и назвал короткий номер. - Сергей? Звонит Павлов. Час назад в лесу у станции Сходня обнаружен труп неизвестного мужчины. Приметы подходят. Оперативная группа из области сейчас выезжает. Поедешь с ними? Добре. - Гаранин повесил трубку и снова заговорил с Павловым: - Семен Васильевич, слушаешь? Через двадцать минут у вас будет Коршунов. Подождите его. Ну, привет. В этот момент в комнату вбежал Сергей. Он тоже был уже в пальто. Сергей схватил трубку телефона и торопливо набрал номер. - Надо Лену предупредить. Театр? Попросите Коршунову. Что? Скажите, муж просит. Было слышно, как кто-то на другом конце провода насмешливо крикнул: - Леночка! Вас из милиции вызывают! - Какая-то сволочь еще острит, - зло процедил сквозь зубы Сергей. И тут же раздался голос Лены: - Я слушаю. - Лена, это я, Сергей. На спектакле быть не смогу. И не знаю, когда вернусь. Так что ты не волнуйся. - Хорошо, Сережа, - весело отозвалась Лена. - Я тоже задержусь. После спектакля мы чествуем, оказывается, Никанора Ивановича. Сорок лет на сцене. Будет небольшой банкет. А ты почему задерживаешься? - Тоже небольшой банкет, - с еле сдерживаемым раздражением ответил Сергей. - Только на свежем воздухе. - Я забыла, что тебе нельзя задавать вопросов, - обиделась Лена. - Но напомнить можно и повежливее. - Ну, в таком случае, прости, - тем же тоном извинился Сергей. - Пока. Очень спешу. Он повесил трубку. - Банкеты все! - гневно произнес он. - Интересно, кто ее потом каждый раз провожает. И после спектаклей тоже. - Брось, - попытался успокоить друга Костя. - Хочешь, мы ее увезем с этого банкета? - А, ладно, - махнул рукой Сергей. - Пусть живет, как хочет. - Ну, коль так, - вздохнул Костя, - то машина у подъезда. - Вот это - самое главное! - снова загорелся Сергей. - Привет, Костя! А завтра… И, не договорив, он выбежал из комнаты. Ужин подходил к концу, чудесный, скромный, почти семейный. За столом их было всего трое. Галя, такая милая в своем простеньком платьице и фартучке, сама накрыла на стол, хлопотала на кухне. Олег Георгиевич, приветливый и веселый, был тоже одет по-домашнему - в теплой куртке из коричневого вельвета. За столом шутили, смеялись, рассказывали забавные истории. Незаметно выпили бутылку коньяку. И конечно же, не от коньяка так легко и приятно было на душе у Михаила: ему нравилась эта маленькая, дружная семья, эта уютная, красивая квартира. Собираясь к Плышевскому, Михаил даже самому себе не решался признаться, что делает это из-за Гали. Он старался убедить себя, что близкое знакомство с Плышевским принесет пользу делу, позволит узнать его не только в служебной, но и в домашней обстановке, а ведь это очень важно, если в дальнейшем Михаил собирается опереться на этого человека. Кроме того, следовало проверить сведения, сообщавшиеся в том злополучном письме, хотя Михаил и не склонен был им верить. В общем, поводов для визита набралось более чем достаточно. Плышевский держался просто и непринужденно. С искренней, казалось, гордостью рассказывал он об успехах фабрики, о ее людях, добродушно подсмеивался над Свекловишниковым, который сейчас временно исполнял обязанности директора, с уважением отзывался о новом секретаре партийной организации. «Ну разве может такой человек выдавать себя где-то за авиаконструктора и так глупо сорить деньгами? - невольно подумал Михаил и усмехнулся. - Чушь какая-то, а может быть, и злой умысел». Все чаще взгляд его останавливался на Гале. Какая она красивая, милая и умница! Улучив момент, когда Галя убежала за чем-то на кухню, Михаил вызвался ей помочь. И вот они оказались одни в маленькой, сверкающей чистотой и белым кафелем кухоньке. Галя лукаво и чуть смущенно спросила: - Вам нравится у нас? Он не сразу нашел нужные слова, только почувствовал, как забилось вдруг сердце, и нерешительно взял руку девушки. Взгляды их встретились, и уж не так важно было то, что произнес он потом. - Очень, Галочка. Галя опустила глаза и, освободив руку, тихо сказала: - Да?… Ну, пойдемте, папа там один, - и, улыбнувшись, прибавила: - Возьмите хоть эту тарелку. Вы же помогать мне пришли… Они возвратились в столовую. Плышевский встретил их добродушной улыбкой. Потом Михаил рассказал два или три случая из работы МУРа. Это были очень опасные, запутанные и сложные дела, и Галя слушала с замиранием сердца. Восхищение и тревогу читал Михаил в ее больших темных глазах. Когда ужин подошел к концу, Плышевский весело сказал, обращаясь к дочери: - Ну, а теперь я ненадолго украду гостя, дочка. Надо о делах поговорить. Можно? - Идите, идите, - согласилась Галя. - Я пока со стола приберу. Только быстрее возвращайтесь. «Вот случай кое-что проверить», - подумал Михаил. И вот они уже вдвоем сидят на диване в просторном, со вкусом обставленном кабинете, у низенького круглого столика. В стороне, у окна, задернутого толстыми шторами, на большом письменном столе горит лампа под зеленым абажуром. Вдоль стен блестят стекла книжных шкафов, над ними - позолоченные рамы картин. - Меня очень волнует это нелепое происшествие, - доверительно и огорченно произнес Плышевский. - Как-то даже в голове не умещается. - Это понятно, Олег Георгиевич, - улыбнулся Михаил. - Честный человек иначе и не может реагировать. Но люди, к сожалению, бывают разные. «Я покажу этому Привалову, как писать клеветнические письма, - решил он. - Надолго запомнит». - Да, конечно, - согласился Плышевский. - Это вам, вероятно, очень мешает работать. - Не в том дело! - возразил Козин. - Главное, это бросает тень на честных, хороших людей. - Что вы имеете в виду? - Это неважно. Когда-нибудь узнаете, и мы вместе посмеемся.