— Дима, разыщи-ка мне телефон Креста… — Впервые в жизни увижу крестного отца мафии! — задорно бросил Ваня. Он вертел баранку как на стадионе, ловко протискиваясь в такие щели между движущимися автомобилями, что мне становилось не по себе. Казалось, что в просветы, в которые он въезжал, не войдет не только «Лексус», но и утюг. — Ты насмотрелся на Марлона Брандо, — усмехнулся я. — Все проще. Крест — тридцатишестилетний мужик, родившийся здесь, в глубинке. Бывший вокзальный вор. Две ходки. Обычный бандит, со средним интеллектом. Не отмороженный, но и в библиотеках замечен не был. Связи с правоохранительными органами, порочащие его, не установлены. Пик известности пришелся на момент изгнания с территории города чеченской группировки. Националист. Отвергает присутствие в городе иных, помимо русских, бандитских формирований. — Так он свой парень! — усмехнулся Иван. — Но не самый хороший человек в городе. Встречу с Крестом я назначил у входа на стадион «Спартак». В самом начале разговора мне показалось, что на другом конце мобильной связи — полный идиот. Он шесть раз повторил «ну», прежде чем я услышал его настоящий голос. Но, когда он заговорил, я понял, что этот малый вовсе не такой дурак, каким кажется. Это будет моя первая встреча с Крестовским. Я знаю, что у него под крылом большая половина всех автозаправок города, он владелец четырех кафе и даже является президентом юношеской команды по футболу — сборной города. Он одел и обул всех игроков и тренеров, нанял бригаду строителей, и те в короткие сроки отремонтировали весь стадион, включая трибуны, раздевалки и газон. На деньги Креста проводились сборы команды в Анталии, на его же деньги организовывались турниры. Вот такой спортивный малый. Как дополнение, можно заметить, что к сегодняшнему дню Николай Крестовский подозревается в двух заказных убийствах на территории области, а его бандиты, те, что не задействованы в подготовке сборной к участию в международном турнире, потрошат частные компании и занимаются совершением преступлений различных категорий тяжести. Весь чистый доход поступает в казну организованной преступной группировки того, к кому я сейчас ехал на встречу. У входа меня ждали. Это я понял сразу по двум джипам, стоящим на стоянке. Рядом с пустым стадионом они смотрелись как дачные домики в степи. То есть всем своим видом говорили: смотрите, мы приехали на стрелку! Ваня уверенно завел «Лексус» на площадку и поставил его напротив блестящих джипов. Теперь картина выглядела иначе. Со стороны это больше походило на разборку крутых братков. Мне, собственно, было все равно, как это выглядело. Главное, чтобы мы с Крестом нашли если уж не общий язык, то хотя бы временное взаимопонимание. Мы сошлись, как Пересвет с Челубеем посреди своих войск. Крест долго ощупывал меня взглядом, словно пытался понять, в чем обман. Где кроется хитрость мента поганого? — Еще раз — здравствуй, — молвил я, держа руки в карманах. После недолгой паузы Крест предложил: — Отойдем? Ветер сильный, а у меня гайморит хронический. — Голову надо беречь, — согласился я, и мы двинулись к стадиону. Каждый закурил свои сигареты, прикуривая от своей зажигалки. — В чем тема-то? — Крест словно пытался прожечь меня своим взглядом. — Насколько тебя заинтересует информация о том, что тебя кинули? — А на сколько кинули? — Ну, тысяч этак на сто, — прикинул я навскидку стоимость «Порша». — Рублей? — Не смеши. — Заинтересует, — сказал Крест. — Сильно заинтересует. Я молча вынул из кармана две ксерокопии. «PORSCHE» настоящий и «PORSCHE» липовый. Ворованный, угнанный, находящийся в розыске за международной полицией и находящийся во владении Креста. Отдав бумаги в руки ничего не понимающего авторитета, я развернулся и пошел к «Лексусу». Тому, чтобы понять смысл неожиданно полученных бумаг, хватило ровно столько времени, сколько мне хватило дойти до машины и открыть дверцу. — Эй! — услышал я. Крест приближался ко мне быстрым шагом. — Что ты хочешь за это? — пар из его рта валил как из ноздрей загнанного рысака. Это была не одышка. Это было возбуждение и злоба. Я попал в точку. — Только не утверждай, что просто доброе дело хотел сделать. Порядочный мусор еще не родился. — Ничего не хочу, — улыбнулся я. — Меня устроит все, что случится дальше. — Так не бывает, — возразил, тяжело дыша, Крест. — Вам, мусорам, обязательно что-то нужно взамен. Либо бабки, либо информация. Сколько ты хочешь? — Нисколько, — продолжал улыбаться я. — Так чего же ты хочешь?! — от непонимания Крест взбеленился. Он готов был заплатить любые деньги за такую помощь, и его бесила моя улыбка. Чего я хочу? То, чего я хочу, произойдет уже через два часа. — Крест, если я когда-нибудь попаду в дерьмо по самые уши, ты протянешь руку, не боясь испачкаться? Не бойся, если я тебя попрошу о помощи, то попрошу не как мент, — добавил я, глядя на его замешательство. — Как мент я тебя ни о чем и никогда не попрошу только потому, что мне стремно будет это делать. Пару секунд Крестовский глядел на меня, не зная, как отреагировать на такие слова, потом наконец выдавил улыбку: — Интересный ты малый, мент Загорский. Я не стал глядеть на то, как он идет к джипам. Я сел в машину, и мы стали отъезжать. — У меня дикое разочарование, — заявил Ваня, выезжая на автомагистраль. — Такие рожи я вижу каждый день. Я рассмеялся. ГЛАВА 22 И в этот момент под курткой Верховцева раздалась телефонная трель. Даже с заднего сиденья я услышал вопль следователя Вязьмина из трубки: — Мать-перемать! Дай трубу Загорскому, у него телефон отключен! Не глядя, Верховцев протянул мне телефон: — Сергей, тебя просит Вязьмин. Кажется, у него понос. Через минуту я ошарашенно смотрел в окно. Вот это новость!.. Спецназ Управления исполнения наказаний взял в осаду дом, в котором схоронился беглый Жилко! Он упрямо стреляет в спецов из обреза и о том, чтобы сдаться властям, даже не помышляет. — На Южную, быстро! — рявкнул я. Выстрелы мы услышали задолго до подъезда к улице Южной. Бабахали раскаты одной тональности. Судя по ней, огонь велся из охотничьего ружья. Ими Жилко скорее давал понять, что жив и борется за свободу, нежели из желания кого-то подстрелить. Заметив приближающийся к месту перестрелки дредноут с тремя мужиками внутри, один из «пятнистых» выскочил на дорогу с «калашниковым» наперевес. Мы с Верховцевым одновременно выбросили в окна руки, вооруженные удостоверениями, и это дало нам возможность подъехать к эпицентру событий живыми. Спецназом руководил капитан одного со мной возраста. Для разговора он снял с головы маску, чем сразу вызвал к себе расположение. Есть дуболомы, которые считают возможным разговаривать с этим чулком на голове, из-под которого видны лишь их дико вращающиеся глаза. Этот же проявил тактичность. — У него патронов к обрезу — как у егеря в сезон охоты! — пояснил капитан. — Я уже двадцать три выстрела насчитал. У парня с собой была сумка, так что неизвестно, сколько там боеприпасов. — Не стрелять, — попросил я капитана. — Что бы ни произошло — не стрелять! Теперь, при такой неожиданной удаче, мне не хватало потерять еще и Жилко. Приблизившись к забору, я посмотрел в щель. Стриженая голова то и дело показывалась в проеме. Но показывалась ровно настолько, чтобы невозможно было прицелиться. Он появлялся в окне то в одном углу, то в другом. Очередной выстрел расшиб в щепки доску рядом с моей головой. — Ушел бы ты оттуда, мужик! — посоветовал один из участников «Маски-шоу». — Оставь нам это дело, а то потом что твоим маме с папой говорить? — Капитан, убери своих людей, — вполголоса приказал я, ударом ноги распахивая калитку. Выстрел… На мою шапочку посыпались сухие щепки. — Степа! — крикнул я в проем. — Че, козел? — раздалось из дома. — Ты что же это вытворяешь, а? Ты Ольгу хочешь вдовой оставить? Или просто жить без нее ближайшие двадцать лет?! Пауза. Кажется, я загнал спицу в сердце Жилко. — Ты о чем? — О том, что если ты сейчас кого-нибудь поцарапаешь, то намотаешь себе лет пятнадцать! А с учетом твоего срока и побега ты выйдешь лет в пятьдесят! Как ты думаешь, Ольга тебя будет ждать?