Правда, время и вандалы не пощадили и ее – теперь она читается как иронично-критическое «Не опа». От стены дома полянку отделяет шпалера виноградника, который еще в допотопные времена посадила и до сих пор эксплуатирует и стережет наша соседка с первого этажа баба Тося, а по другую сторону лужайки тянутся столбы с веревками для сушки белья. Когда все та же баба Тося – пожилая дама дивно крупных форм – развешивает на них свое просторное белье, лопуховые плантации превращаются в очень уединенное место. Чем беззастенчиво пользуются разные асоциальные элементы. Внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на осколки разбитой бутылки или вонючие следы чьей-нибудь жизнедеятельности, я внедрилась в травяные джунгли примерно на метр и наклонилась, чтобы поворочать лопухи, проверяя, не лежит ли под ними папуля. Разум настойчиво подсказывал, что в этом случае я увидела бы его и с дорожки, но воображение настойчиво рисовало мне папино лицо бледно-зеленым, явно в тени просвеченных солнцем листьев, и я не могла не проверить эту версию. – Бред! – решительно хлопнула на ветру плотная бязевая ночнушка бабы Тоси. – Ищщщщщи! – не согласился с ней болоньевый плащик ее внучки. Я предпочла послушаться именно его – модный молодежный плащик был мне идейно ближе, – и искательно развела руками шуршащие зеленые волны. – Ба! – снова гулко хлопнула за моей спиной старушечья ночнушка. – Знакомые все лица, – машинально договорила я немеющими губами. Из гущи зелени на меня слепо таращилась желто-зеленая физиономия. Не папулина, слава богу, нет! Чья-то другая. Смутно знакомая и явно мертвая. Нервными притопами подгоняя неторопливый лифт, я вернулась на девятый этаж, с разбегу вломилась в квартиру Кулебякина и первым делом своевременными хлопками по могучей спине спасла своего милого от мучительной смерти от удушья, потому что при виде меня он опасно подавился пирожком. Вторым делом я отняла у Дениса чай, жадно выхлебала его и, припечатав кружкой по столу, объявила: – Случилось страшное! – Да ладно, нормально ты выглядишь, – неуверенно возразил мой любимый. Мельком глянув в зеркальную дверцу кухонного шкафчика, я подивилась тому, какое интересное у Дениса представление о моей нормальности: зеркало добросовестно отразило вздыбленные ужасом волосы и безумные круглые глаза. – Вот в прошлый раз – тогда да, тебя жутко покрасили, – продолжил любимый. А, это он вспомнил мою истерику после визита в незнакомую парикмахерскую, где мои светло-русые волосы мелировали так беспощадно, что они стали похожи на блеклые космы Дейнериес Таргариен из «Игры престолов». – Страшное случилось не в парикмахерской. – Я помотала головой и бухнулась на диванчик, потому что ноги меня не держали. Из-под стола мне на колени тут же вынырнула умильная морда бассета. На ней отчетливо читалось: «Погладь собаченьку – и все пройдет!» Я машинально потрепала замшевые коричневые уши и продолжила, выдав главное: – Я нашла труп! – Где? – спросил Денис и почему-то заозирался. Интересненько! У него тут был кто-то, кого я могла бы прибить?! Воображение сразу же нарисовало, как я вхожу в квартиру милого, обнаруживаю у него в спальне голую дамочку и… Тут моя фантазия притормозила, по ходу сюжета определяясь с возможным орудием убийства, и трезвый разум воспользовался моментом, чтобы ответить на вопрос по существу: – За домом, в лопухах. – А что ты делала в лопухах? – Какая разница! – Плохой ответ, учти, тебя об этом спросят. – Кулебякин отложил недоеденный пирожок, встал и заправил майку под ремень джинсов. Еще бы фуражку надел! Командир. – Идем, покажешь. – Денис окончательно стряхнул с себя штатскую расслабленность. – Барклай, ты остаешься дома! – Иу-у-у? – проныл пес. – Поговори мне! С суровым полицейским майором действительно не поболтаешь, потому и Барклай и я безропотно подчинились. Бассет остался в квартире, а мы с Денисом пошли на задний двор. – Ну и где? – Кулебякин с тропинки критически оглядел зеленое травяное море. – Там. – Я указала пальчиком. Денис осторожно шагнул на полянку и поворочал там лопухи. – Нашел? – спросила я. – Да ничего такого… Тут я подумала, что у начальника отдела криминалистики свое представление о чем-то таком, его желто-зеленые мертвяки вряд ли сильно впечатляют, насмотрелся уже, но Кулебякин распрямил спину и строго спросил: – Инка, это ты меня так разыграла? – Что?! – Я аж подпрыгнула от негодования. – Ты что, не нашел трупа, который лежит там, как на блюде? Теперь я понимаю, почему у нашей полиции так много нераскрытых дел! А ну, подвинься! Я тоже полезла в заросли и некоторое время, сосредоточенно сопя, под недоверчивым взглядом милого задирала юбки лопухам. Того трупа нигде не было. – Куда же он делся? – пробормотала я, отчаиваясь. Занятно: десять минут назад я была в ужасе от того, что нашла труп, а теперь расстроилась, не обнаружив его. – Может, встал и ушел? – съязвил Кулебякин. И тут кто-то в тему скомандовал: – А ну стоять! Руки за голову! – Ноги на ширину плеч, шагом марш, – договорила я и ехидно посмотрела на Кулебякина. – Тут и мертвый мог послушаться! – Зря ты смотришь восьмой сезон «Игры престолов», – так же ехидно ответил мне милый. Мы одинаково скрестили руки на груди и развернулись друг к другу лицом. – Я сказал, стоять, не двигаться, руки вверх! – настойчиво повторил командный голос, и из просвета между сохнущим дезабельем бабы Тоси на тропинку выступил какой-то хоббит с пистолетом. – Ну, вот, сейчас тут будет сразу два трупа, – пробормотала я без всякой радости. А Кулебякин поднял руки, голосом доброго психиатра сказал: – Спокойно, парень, опусти пушку! – И в следующий миг стремительным движением, которого я не отследила, потому что оно буквально размазалось в воздухе, ударил хоббита ногой по руке с пистолетом. Потом была куча мала, стоны, вздохи, матерная ругань, и наконец, эти двое разлепились, причем диспозиция принципиально изменилась: теперь мелкий хоббит размахивал пустыми руками и дергал лишенными опоры ногами, а рослый Денис держал его за шиворот, разглядывая с недобрым интересом. Со стороны он был похож на портовый кран, начавший погрузку неупакованного Кинг-Конга. Я нервно хихикнула. – Да как вы смеете… Да я… Да это нападение при исполнении… – бухтел, несогласно трепыхаясь, похожий на хоббита мужичок. Ростом он был с Венеру Милосскую – около полутора метров, но далеко не так хорош: морда вся шерстяная, коричнево-рыжая. Приглядевшись, я рассмотрела, что это вообще-то молодой парень, просто отпустивший бороду. Ее он явно холил и лелеял в каком-нибудь модном барбершопе: борода и усы занимали большую часть площади лица парня и органично сливались с прической. Немногочисленные участки голой кожи плотно покрывали веснушки, так что на первый взгляд вся голова казалась однотонной. Только глаза светились голубизной, как пара незабудок на бурой травяной кочке. – И что это ты тут исполняешь? – поинтересовался Денис. Я легким пинком подбила ближе к нему оброненный хоббитом пистолет. Кулебякин взглянул на ствол, потом – уже с новым интересом – на его владельца: – Табельное? – Конечно! Я здешний участковый! – задергался голубоглазик. – Вранье, наш участковый – Василий Павлович Храпов, он папин приятель, я его знаю! – заявила я.