– Лон, – обратился к приятелю Райм, – а кто опрашивал местных жителей по поводу сегодняшнего убийства? – Братья Харди, – выпалил за него Бэнкс и улыбнулся. Но Райм так сверкнул на него глазами, что улыбка тут же слетела с лица юноши. – Детективы Беддинг и Саул, сэр, – быстро добавил он. Но на этот раз не удержался уже сам Селитто и усмехнулся: – Братья Харди. По-другому их никто и не называет. Ты их не знаешь, Линк. Эти ребята работают в отделе по расследованию убийств в центральном районе города. – Они близнецы, – пояснил Бэнкс, – и их почти невозможно различить. К тому же они довольно забавные, – добавил он. – Только комедиантов нам здесь не хватало, – нахмурился Райм. – Нет, не в этом дело, – поспешил заверить Райма Лон. – Они профессионалы. Лучше их никто не сумеет прочесать местность. Помнишь, в прошлом году была похищена восьмилетняя девочка в Куинсе? Так вот, преступника нашли только благодаря Саулу и Беддингу. Они буквально замучили своими вопросами весь район. В их отчетах насчитывалось две тысячи двести протоколов! Если бы не они, мы бы так и не схватили того мерзавца. Когда мы узнали, что жертвами были пассажиры из аэропорта Кеннеди, сам Уилсон потребовал, чтобы братья Харди подключились к расследованию. – И чем же они сейчас занимаются? – Поиском свидетелей. В основном в районах, примыкающих к железной дороге. Кроме того, они пытаются узнать все возможное о таксисте и его машине. – Так ты позвонил Бергеру или нет?! – неожиданно закричал Райм в коридор, обращаясь к Тому. – Разумеется, нет! А тебе известно такое слово, как «неповиновение»? Что ты там торчишь без дела? По крайней мере, мог бы немного помочь и здесь. Снова поставь отчет в рамку и начинай перелистывать страницы. – Похоже, у нас сегодня благодушное солнечное настроение, – огрызнулся Том. – Немного повыше, а то я вконец ослепну! – продолжал ворчать Райм. Он впился глазами в текст и некоторое время с интересом читал, затем взглянул на Селитто. Тот пытался кому-то дозвониться, но Линкольн перебил его: – Что бы ни случилось сегодня в три часа дня, если нам удастся найти это место, там будет совершено преступление. Именно поэтому мне нужен надежный человек, который осмотрит его. – Хорошо, – кивнул Селитто. – Я свяжусь с Перетти. Можно бросить ему эту лакомую косточку. Я знаю, что он лично не будет напрашиваться в нашу команду, поскольку считает, что мы обязаны ходить вокруг него на цыпочках. – Разве я просил, чтобы к нам присоединился Перетти? – пробурчал Райм. – Он сейчас считается одним из лучших сотрудников в следственном управлении, – возразил Бэнкс. – Нет, только не он, – пробормотал Райм. – Есть еще кое-кто, кого бы я с удовольствием принял в нашу команду. Селитто и Бэнкс недоумевающе переглянулись. Потом Лон улыбнулся, машинально поглаживая свою измятую рубашку. – Кто бы он ни был, ты его получишь, – уверенно пообещал он Линкольну. – Ты у нас сегодня король дня. * * * Ти-Джей Колфакс смотрела в черный глаз трубы. Уроженка горных склонов восточной части штата Теннесси, выпускница Высшей школы бизнеса Нью-Йорка и отличный сотрудник отдела операций с валютой только что очнулась от тяжелого сна, больше напоминавшего глубокий обморок. К щекам липли спутанные волосы, пот ручьями стекал по лицу и шее, попадая на грудь. Выбравшись из мрака сна, она увидела, что смотрит в черное отверстие какой-то ржавой трубы диаметром дюймов шесть, из которой была вынута заглушка. Она втянула носом воздух, поскольку рот до сих пор был заклеен широкой липкой лентой. Неприятный запах горячего пластика распространился по всей носоглотке и заставил девушку поморщиться. «Что случилось с Джоном? – размышляла Ти-Джей. – Где он?» Колфакс отгоняла от себя мрачные мысли и старалась не вспоминать тот громкий хлопок, услышанный ею еще вчера вечером в этом подвале. Она выросла в Теннесси и знала, что он может означать. «О Господи! – молилась она за своего начальника. – Сделай так, чтобы с ним все было в порядке!» «Необходимо оставаться спокойной и не паниковать, – решила для себя девушка. – Если начнешь снова орать, вспомни, что может произойти». Тогда, после выстрела, она впала в истерику и разрыдалась так, что едва не задохнулась. Только спокойствие. Можно смотреть в этот черный глаз трубы и притвориться, будто он даже весело подмигивает. Надо сделать вид, будто это и есть твой ангел-хранитель, который пытается приободрить тебя и вселить в душу хоть каплю надежды. Ти-Джей сидела на полу в окружении бесконечных труб и проводов. Здесь царила изнуряющая жара. Жарче, чем в столовой у ее брата, жарче, чем в июльские дни в автомобиле с поднятыми стеклами. Где-то капала вода с потолка, с проржавевших решеток свисали самые настоящие сталактиты. Единственное освещение – несколько тусклых желтых лампочек. А над самой головой Ти-Джей торчал какой-то предупреждающий знак. Она не могла разобрать, что же там написано, и видела сейчас только расплывчатый текст в красной рамке. О чем бы ни сообщала эта табличка, в самом конце надписи был выведен жирный восклицательный знак. Ти-Джей снова попыталась высвободиться из оков, но наручники надежно сжимали ее запястья, врезаясь в кожу почти до кости. Отчаянный, почти животный крик вырвался из горла несчастной девушки. Однако толстая липкая лента и гул работающего где-то неподалеку оборудования заглушили этот невнятный звук. Никто не смог бы услышать его, даже если бы находился рядом. Черный глаз безмолвно смотрел на девушку. «Ты ведь обязательно спасешь меня. Верно?» – уже в который раз мысленно обратилась она к бездушной трубе. Неожиданно где-то вдали раздался грохот металла, словно кто-то закрыл железную заслонку. Примерно с таким же звуком запираются двери на пароходе. Шум исходил откуда-то из недр трубы, из ее дружелюбного глаза. Ти-Джей дернулась и попыталась встать на ноги, однако ей не удалось приподняться ни на дюйм. «Ничего страшного, не надо паниковать, – снова сказала она себе. – Немного переждем и попробуем еще раз». Только теперь она поняла, что сумеет прочитать табличку. Надо только немного придвинуться к ней поближе и наклонить голову. Вот теперь буквы становились понятными и больше не расплывались. Нет, только не это! О господи!.. И Ти-Джей снова расплакалась. Почему-то перед ее мысленным взором возникла мать, с гладко зачесанными назад волосами, в своем любимом васильковом фартуке. Она нагнулась над дочерью и ласково зашептала: «Все будет хорошо, дорогая моя. Не волнуйся». Но Ти-Джей не поверила этим успокаивающим словам. Она верила в надпись, которую ей удалось наконец разобрать: Опасно для жизни! Горячий пар под большим давлением! Не снимать заглушку с трубы! За консультацией обращаться в «Консолидейтед Эдисон». Опасно для жизни! Теперь черный глаз смотрел зловеще. Он вел в самые недра котельной. Сейчас он кровожадно созерцал нежную розовую грудь мисс Колфакс. Откуда-то издалека снова раздались звонкие удары металла о металл. Это ремонтные рабочие налаживали и подтягивали старые стыки на трубах парового отопления. Тэмми Джин плакала и не могла остановиться. Затем вдали послышался какой-то странный звук, напоминающий стон, и в эту же секунду ей показалось, что черный глаз наконец-то подмигнул ей. Глава 5 – Вот вкратце и все, что мы имеем на текущий момент, – подытожил свою короткую речь Линкольн Райм. – Имеются похищенная девушка и ограничение во времени до трех часов дня. – И никаких записок или сообщений с требованием выкупа, – добавил Селитто, а потом повернулся к отчаянно трезвонившему телефону. – Джерри, – попросил Райм молодого детектива, – ознакомь присутствующих с подробностями преступления, произошедшего сегодня утром. Райм не мог бы точно вспомнить, когда в последний раз в его мрачной одинокой комнате собиралось столько народу. Ну конечно, сразу после того несчастного случая к нему часто наведывались друзья, да и просто знакомые. Причем делали они это достаточно беззастенчиво, не сообщая о своем намерении по телефону и ссылаясь лишь на то, что «находились поблизости и решили заскочить» (прекрасно зная о том, что Райм постоянно находится дома, – куда же ему еще деваться), но в конце концов Линкольну это порядком надоело, и он решил отделываться от надоедливых посетителей. Постепенно он перестал звонить друзьям, все более отдаляясь от них, становясь замкнутым и нелюдимым. Сначала он долгие часы проводил в работе над своей книгой, а когда закончил ее, углубился в чтение художественной литературы. Когда и это ему наскучило, он начал брать напрокат видеофильмы и посвящать свободное время прослушиванию классической музыки. Постепенно надоело и это – тогда он переключился на живопись. Он мог часами рассматривать репродукции известных картин, которые по его просьбе помощник аккуратно наклеивал на стены комнаты. Наконец и это осточертело Райму, и он замкнулся в себе. Как ему казалось, уже навсегда. Одиночество… Оно стало единственным нормальным состоянием, к которому стоило стремиться, и вот теперь его грубо нарушили. По комнате разгуливал взволнованный Джим Поллинг. Конечно, дело было поручено Лону Селитто, но такое запутанное преступление требовало тщательного расследования, и здесь, конечно, требовался более значительный руководитель, коим и вызвался выступить на этот раз Джим. Преступление походило на бомбу замедленного действия, и его удачное расследование могло существенно повлиять на карьеру полицейского, поэтому Поллинг счел своим долгом участвовать в нем. Конечно, это участие будет проводиться как бы со стороны, зато, когда все закончится и настанет время для пресс-конференций, в печати замелькают слова «при участии», а также «был уполномочен», «был назначен» и подобные. Пожалуй, только один Райм не мог понять, почему кто-то стремится возглавить это расследование. Поллинг считался весьма странным типом. Этот низкорослый неприметный человечек сделал себе прекрасную карьеру в участке на севере Мидтауна, заработав репутацию одного из наиболее удачливых детективов по расследованию убийств. Он был также известен своим вспыльчивым характером, из-за чего однажды даже застрелил невооруженного подозреваемого. Однако это не повредило его служебному росту, поскольку вскоре Поллинг сумел реабилитироваться, выйдя на след Шепарда – того самого серийного убийцы полицейских, из-за которого и пострадал Линкольн Райм, и добившись его осуждения. После этого знаменательного события Джим получил звание капитана, и в тот же момент в его жизни произошли существенные перемены. Он перестал носить джинсы и костюмы из «Сирса», переключившись на одежду от Кальвина Кляйна, и мечтал теперь об уютном кабинете на одном из верхних этажей в Центральном полицейском управлении. Еще один офицер пристроился рядом со столиком. Стройный и подтянутый, с аккуратной короткой стрижкой, капитан Боу Хауманн был начальником группы быстрого реагирования нью-йоркской полиции. Бэнкс закончил говорить как раз в тот момент, когда Селитто повесил трубку. – Звонили братья Харди, – сообщил Лон. – Что-нибудь новенькое насчет такси? – встрепенулся Поллинг. – Нет, пока что ребята бьются вхолостую.