* * * Безмолвие. Со ртом, заклеенным отвратительной липкой лентой, не в состоянии произнести ни слова, она чувствовала себя более беспомощной, чем от наручников на запястьях и грубых прикосновений его рук к ее телу. Не снимая натянутой на лицо лыжной шапочки, таксист потащил ее вниз по узкому, сочащемуся влагой коридору, по стенам которого тянулись бесконечные ряды труб. Она находилась сейчас в подвале какого-то здания, но не могла понять, где именно. «Если бы я только могла с ним поговорить…» Ти-Джей Колфакс по натуре была игроком и настоящей хитрой преданной собакой Моргана Стенли, способной вести любые переговоры. «Деньги? Вам нужны деньги? – рассуждала она про себя. – Я могу достать их много. Очень много, целые бушели денег». Ти-Джей повторяла эти слова снова и снова, пытаясь заглянуть в глаза похитителю, словно намереваясь внедрить свою мысль ему в мозг. «Пожалуйста-а-а-а!» – молила она и мысленно представляла себе возможность обналичивания денег со счетов, вплоть до передачи в качестве выкупа своих пенсионных накоплений. Она вспоминала минувший вечер во всех деталях: как водитель отвернулся от фейерверка, как вытащил ее и Джона из машины и надел на них наручники. Затем таксист погрузил обоих в багажник, и машина снова поехала. Сначала по крупной щебенке и разбитому асфальту. Затем дорога сделалась гладкой, потом снова неровной. Наконец такси остановилось и, судя по звуку, водитель отправился открывать какие-то ворота. Скорее всего, гаража. Городской шум исчез, зато выхлоп мотора звучал громко и гулко, что указывало на то, что они находятся в каком-то помещении. Затем крышка багажника открылась, и водитель выволок Ти-Джей наружу. Грубым рывком он сдернул с ее пальца кольцо с бриллиантом и сунул его в карман. Потом он потащил ее вдоль стены, с которой на нее пустыми глазницами смотрели полустертые портреты: она успела заметить изображение дьявола и трех скорбящих детей, еле угадывающееся на облупившейся штукатурке. Он затащил Ти-Джей в сырой, покрытый плесенью подвал и швырнул на пол. Потом водитель чем-то стучал наверху, оставив ее в темноте, пропитанной отвратительным запахом гниющей плоти и слежавшегося мусора. Она пролежала здесь несколько часов, иногда принимаясь плакать, иногда тяжело засыпая. Где-то совсем рядом раздался взрыв, разбудивший ее, после чего Ти-Джей снова овладела дремота. Потом он вернулся за ней, вытащил из подвала, снова затолкал в багажник, они опять куда-то ехали минут двадцать, и вот теперь она здесь. Они вошли в какой-то темный подвал, посреди которого торчала толстая черная труба. Водитель приковал к ней девушку, завел ее руки назад и, потянув за ноги, вынудил сесть на пол. Наклонившись, он связал ноги Ти-Джей тонкой веревкой, на что ушло несколько минут. Девушка обратила внимание, что похититель не снимал кожаных перчаток. Он выпрямился и некоторое время смотрел на нее. Затем снова нагнулся и разорвал на ней блузку. После этого таксист зашел сзади, и Ти-Джей задохнулась от ужаса, когда он начал ощупывать ее плечи и лопатки. Она плакала и все пыталась издать хоть какой-то звук сквозь ленту. Она знала, чем все это кончится. Его пальцы скользнули по ее предплечьям, передвигаясь вперед, но не коснулись груди, а, как паучьи лапы, пробежались по ребрам. Он поглаживал и ощупывал их. Ти-Джей задрожала и сделала неловкую попытку уклониться, но мужчина стиснул ее, ощущая руками гибкость ее костей. Потом он выпрямился, и она услышала удаляющиеся шаги. Долгое время вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь свистом воздуха в трубах кондиционеров и гулом работающих лифтов. Внезапно, услышав сзади странный повторяющийся свистяще-шипящий звук, она от страха издала нечленораздельный хрюкающий стон. Звук показался ей знакомым, только Ти-Джей никак не могла вспомнить, что он значит. Она попробовала повернуться, но это ей не удалось. Что же это? Прислушавшись к ритмично повторяющемуся звуку, девушка почему-то представила себе родительский дом. Теннесси. Субботнее утро в небольшом бунгало в городке Бедфорде. Это был единственный день, в который ее мать не работала, полностью посвящавшийся уборке дома. Маленькая Тэмми просыпалась, когда солнце уже начинало припекать, и отправлялась на первый этаж помогать матери. Сейчас, прислушиваясь к странному звуку, она расплакалась, думая о том, зачем, во имя всего святого, этому страшному человеку понадобилось так тщательно и равномерно возить веником по полу… * * * По их лицам Райм сразу понял, что они оба удивлены и чувствуют себя неуверенно. Хотя полицейские, занимающиеся расследованием убийств, очень редко оказываются в подобных ситуациях. Лон Селитто и молодой Бэнкс (кстати, Джерри, а не Эрни) сразу же сели туда, куда движением косматой головы указал им хозяин, – на пыльные и расшатанные, готовые вот-вот развалиться плетеные стулья. Райм сильно изменился с тех пор, когда Селитто видел его в последний раз, и детектив не мог скрыть своего удивления, даже шока. Бэнксу было не с чем сравнивать состояние Линкольна, но тем не менее он тоже пришел в ужас от того, что ему пришлось увидеть. Грязная, неубранная комната и блуждающий взгляд хозяина, осматривающего их с ног до головы. Вонь стояла невыносимая. Впрочем, именно так и должно, наверное, пахнуть в затхлых, непроветриваемых помещениях, где живут люди, подобные Райму. Линкольн уже успел пожалеть о том, что позволил этим двоим подняться сюда. – Почему же ты не позвонил мне заранее, Лон? – Ты бы послал меня подальше. И он не ошибался. Том возник возле лестницы и вопросительно посмотрел на своего босса, но тот успел его опередить: – Нет, Том, ты нам не нужен. – Линкольн вовремя вспомнил, что усердный и вежливый юноша каждый раз непременно спрашивал гостей, не желают ли они что-нибудь выпить или поесть. Просто Марта Стюарт в брюках! На какое-то время в комнате воцарилось неловкое молчание. Первым решился заговорить Селитто. Это был огромный, чуть взъерошенный полицейский, с двадцатилетним стажем, с достаточно сильным характером, поэтому мало что могло удивить или расстроить его. Однако, что бы он ни намеревался поведать, слова тут же застряли у него в горле, когда он бросил взгляд на коробку с одноразовыми памперсами для взрослых, стоящую у кровати Райма. – Я читал вашу книгу, сэр, – робко начал Джерри Бэнкс. Как успел заметить Райм, этот парень еще не научился как следует пользоваться бритвой и на его лице оставалось множество следов от порезов после бритья. А как лихо закручен у него чубчик! Господи, да ему не дашь больше двенадцати, раз уж на то пошло. «Чем больше стареет мир, – отметил про себя Линкольн, – тем моложе начинают казаться его обитатели». – Какую именно? – Ну разумеется, учебник по криминалистике. Но я имел в виду приложения с фотографиями. Тот, второй вариант, который вышел пару лет назад. – Там, кроме картинок, еще и слова есть. Вы не забыли их прочитать? – съязвил Райм. – Ну да, конечно, – смутился Бэнкс. У одной стены были выставлены пачки нераспроданного тиража «Мест преступления». – Я и не знал, что вы с Лоном друзья, – сообщил Бэнкс. – Неужели Лон не щегольнул тем, что о нас упоминали в книге «Лучшие люди года»? И не показывал свои фотографии? Не закатывал рукава, чтобы продемонстрировать шрамы и заметить при этом: «А вот эти раны я получил еще тогда, когда мы работали вместе с Линкольном Раймом»? Селитто даже не улыбнулся. «Ну хорошо, – подумал он, – я могу показать тебе такое, что у тебя будет еще меньше поводов для улыбки». Старший детектив принялся рыться в своем кейсе. «Интересно, с чем он ко мне заявился?» – мелькнуло в голове у Линкольна. – И сколько же времени вы были напарниками? – продолжал Бэнкс, пытаясь заполнить неловкую паузу. – Это к тебе вопрос. – Райм посмотрел на часы. – Мы не были напарниками, – поправил Селитто. – Я занимался убийствами, а он был главой следственного управления. – Ого! – уважительно заметил Бэнкс. Место главы Центрального аппарата считалось одним из самых престижных во всем полицейском департаменте. – Именно так, – подтвердил Райм, глядя в окно на небо с таким видом, словно врач должен был прилететь к нему на соколе. – Два мушкетера. Спокойным тоном, который так бесил Линкольна, Селитто заметил: – Целых семь лет мы работали рука об руку. – И очень неплохих лет, – так же бесстрастно отозвался Райм. Услышав эти слова, Том нахмурился, но Селитто сделал вид, что ничего не заметил. Скорее, даже проигнорировал. Вместо этого он заявил: – У нас появились проблемы, Линкольн. Требуется твоя помощь. В секунду целая пачка бумаг очутилась на спальном столике. – Помощь? – Ноздри Райма затрепетали от смеха. Об этой части его лица Блэйн отзывалась так: «Твой нос похож на удачное творение пластического хирурга». На самом деле слова не соответствовали истине. Ей казалось также, что у Линкольна абсолютно идеальный рисунок губ. «Необходимо добавить шрам», – как-то пошутила она. И действительно, в одной из их бесконечных схваток он чуть было не заработал его. «Но почему же, – удивлялся Райм, – ее чувственные видения до сих пор волнуют меня?» Вот и сегодня он проснулся с мыслью о своей бывшей жене и решил написать ей письмо. Оно уже было набрано на компьютере, и Райм сбросил его на жесткий диск. В комнате повисла тишина, пока Линкольн одним пальцем набирал на клавиатуре команду. – Линкольн… – обратился к нему Селитто. – Да, сэр. Я уже слышал, что от меня требуется помощь. Бэнкс продолжал глупо и неуместно улыбаться, ерзая и пытаясь поудобнее пристроиться на жестком сиденье. – У меня назначена встреча, которая может состояться в любую секунду, – сообщил Райм. – Встреча? – Это врач. – Серьезно? – спросил Бэнкс, пытаясь хоть как-нибудь нарушить тягостную тишину, вновь повисшую в комнате. Словно не понимая, о чем идет речь, Селитто неуверенно спросил: – А как твои дела? Бэнкс и Селитто не подумали даже поинтересоваться его здоровьем, когда явились сюда. Впрочем, при виде Линкольна Райма другие люди тоже избегали задавать подобные вопросы. Ответ мог оказаться неожиданным, долгим и очень неприятным. – Все хорошо, спасибо. А у тебя? Как Бетти? – спокойно поинтересовался Райм. – Мы развелись, – так же быстро и непринужденно ответил Селитто.