– Ну да, конечно, – смутился Бэнкс. У одной стены были выставлены пачки нераспроданного тиража «Мест преступления». – Я и не знал, что вы с Лоном друзья, – сообщил Бэнкс. – Неужели Лон не щегольнул тем, что о нас упоминали в книге «Лучшие люди года»? И не показывал свои фотографии? Не закатывал рукава, чтобы продемонстрировать шрамы и заметить при этом: «А вот эти раны я получил еще тогда, когда мы работали вместе с Линкольном Раймом»? Селитто даже не улыбнулся. «Ну хорошо, – подумал он, – я могу показать тебе такое, что у тебя будет еще меньше поводов для улыбки». Старший детектив принялся рыться в своем кейсе. «Интересно, с чем он ко мне заявился?» – мелькнуло в голове у Линкольна. – И сколько же времени вы были напарниками? – продолжал Бэнкс, пытаясь заполнить неловкую паузу. – Это к тебе вопрос. – Райм посмотрел на часы. – Мы не были напарниками, – поправил Селитто. – Я занимался убийствами, а он был главой следственного управления. – Ого! – уважительно заметил Бэнкс. Место главы Центрального аппарата считалось одним из самых престижных во всем полицейском департаменте. – Именно так, – подтвердил Райм, глядя в окно на небо с таким видом, словно врач должен был прилететь к нему на соколе. – Два мушкетера. Спокойным тоном, который так бесил Линкольна, Селитто заметил: – Целых семь лет мы работали рука об руку. – И очень неплохих лет, – так же бесстрастно отозвался Райм. Услышав эти слова, Том нахмурился, но Селитто сделал вид, что ничего не заметил. Скорее, даже проигнорировал. Вместо этого он заявил: – У нас появились проблемы, Линкольн. Требуется твоя помощь. В секунду целая пачка бумаг очутилась на спальном столике. – Помощь? – Ноздри Райма затрепетали от смеха. Об этой части его лица Блэйн отзывалась так: «Твой нос похож на удачное творение пластического хирурга». На самом деле слова не соответствовали истине. Ей казалось также, что у Линкольна абсолютно идеальный рисунок губ. «Необходимо добавить шрам», – как-то пошутила она. И действительно, в одной из их бесконечных схваток он чуть было не заработал его. «Но почему же, – удивлялся Райм, – ее чувственные видения до сих пор волнуют меня?» Вот и сегодня он проснулся с мыслью о своей бывшей жене и решил написать ей письмо. Оно уже было набрано на компьютере, и Райм сбросил его на жесткий диск. В комнате повисла тишина, пока Линкольн одним пальцем набирал на клавиатуре команду. – Линкольн… – обратился к нему Селитто. – Да, сэр. Я уже слышал, что от меня требуется помощь. Бэнкс продолжал глупо и неуместно улыбаться, ерзая и пытаясь поудобнее пристроиться на жестком сиденье. – У меня назначена встреча, которая может состояться в любую секунду, – сообщил Райм. – Встреча? – Это врач. – Серьезно? – спросил Бэнкс, пытаясь хоть как-нибудь нарушить тягостную тишину, вновь повисшую в комнате. Словно не понимая, о чем идет речь, Селитто неуверенно спросил: – А как твои дела? Бэнкс и Селитто не подумали даже поинтересоваться его здоровьем, когда явились сюда. Впрочем, при виде Линкольна Райма другие люди тоже избегали задавать подобные вопросы. Ответ мог оказаться неожиданным, долгим и очень неприятным. – Все хорошо, спасибо. А у тебя? Как Бетти? – спокойно поинтересовался Райм. – Мы развелись, – так же быстро и непринужденно ответил Селитто. – Неужели? – Ей остался дом, а я получил половину прав на ребенка. Коренастый полицейский произнес это с натянутой улыбкой, словно данную фразу ему приходилось в последнее время говорить довольно часто. Однако по его тону Райм сразу понял, что за этим простым объяснением кроется весьма неприятная и болезненная история. Во всяком случае, сам Линкольн не хотел бы ее сейчас выслушивать. Впрочем, Райм и не удивился тому, что их брак закончился подобным образом. Селитто был рабочей лошадкой, одним из лучших сотрудников полиции, отдававшим службе по восемьдесят часов в неделю. В первые месяцы совместной работы Райм даже не предполагал, что Селитто женат. – И где ты сейчас обитаешь? – Райм надеялся, что подобный разговор на бытовые темы вскоре утомит Лона и гостей можно будет выпроводить. – В Бруклине. На работу хожу пешком. Ты ведь помнишь, что я постоянно сидел на различных диетах? А оказалось, что дело не в них, а в том, что надо побольше двигаться. Он выглядел не толще и не худее, чем тот Лон Селитто, которого Райм знал три с половиной года назад. Или даже пятнадцать лет, если уж на то пошло. – Так вы говорили, что ждете врача? – вступил в разговор Бэнкс. – Наверное, для того, чтобы… – Назначить новый курс лечения, – закончил за него фразу Райм. – Именно так. – Надеюсь, он вам поможет. – Огромное вам спасибо. Часы показывали 11:36. Утро заканчивалось. Опоздание для человека, посвятившего себя медицине, непростительно. Линкольн обратил внимание, что глаза Бэнкса уже дважды останавливались на ногах хозяина квартиры. Встретившись взглядом с этим прыщавым юнцом, Райм не удивился, заметив, что тот покраснел. – Итак, – заговорил Райм, – боюсь, что у меня действительно нет времени для помощи вам. – Но ведь врач еще не пришел, – отвечал Лон Селитто все тем же настойчивым голосом, годным лишь на то, чтобы окончательно пригвоздить подозреваемого неопровержимыми уликами. В дверях появился Том с кофейником в руках. – Твою мать! – одними губами, неслышно пробормотал Райм. – Линкольн забыл кое-что предложить вам, джентльмены. – Том обращается со мной словно с малым ребенком. – Только когда он позволяет мне это, – парировал помощник. – Ну хорошо, пейте кофе, – огрызнулся Райм, – а я предпочитаю молоко от бешеной коровы. – Не рановато ли? Бар еще не открыт, – возразил Том, без колебаний выдерживая недовольный взгляд Линкольна. Глаза Бэнкса вновь принялись изучать тело Райма. Возможно, он ожидал увидеть скелет, обтянутый кожей? Однако атрофия мышц остановилась вскоре после катастрофы, и первые терапевты, лечившие Райма, буквально изнасиловали его физическими нагрузками. Том тоже надоедал Линкольну, заставляя его делать гимнастику. При этом он еще скрупулезно заносил в специальную тетрадь данные о подвижности каждого сустава. Сочетание активной и пассивной методик занятий, конечно, не являлось панацеей, но тем не менее приносило определенные результаты, поддерживая общий тонус организма, благотворно влияло и на кровообращение, и на самочувствие в целом. Для человека, вся мышечная активность которого ограничивалась лишь подвижностью головы, плеч и безымянного пальца левой руки в течение трех с половиной лет, Райм находился в довольно приличной форме. Молодой детектив отвернулся, стараясь не смотреть на панель управления универсальной инвалидной кроватью, соединенную проводами и кабелями еще с одним коммутационным устройством, пристыкованным, в свою очередь, к компьютеру и экрану на стене. Кнопки управления приходились как раз под единственным движущимся пальцем Райма. Жизнь инвалида, как заметил когда-то один из врачей Линкольна, – это кнопки и провода. Богатого инвалида, разумеется. И счастливого. Наконец заговорил Лон Селитто: – Сегодня рано утром в Западном Манхэттене произошло убийство. – К нам постоянно приходят материалы о пропавших бездомных мужчинах и женщинах, – включился в разговор Бэнкс, – и мы поначалу подумали, что это один из них. Но все гораздо сложнее и хуже, – добавил он. – Убитым оказался один из прибывших вчера вечером людей. – Каких еще людей? – Райм непонимающе уставился на испещренное прыщами лицо детектива. – Линкольн никогда не смотрит новости, – вмешался Том. – Если вы говорите о похищении, то ему об этом ничего не известно. – Ты что, перестал интересоваться новостями? – невольно рассмеялся Селитто. – Раньше ты читал по четыре газеты в день, да еще выписывал сводку новостей, чтобы посмотреть их по телевизору, когда вернешься домой. Блэйн даже призналась как-то, что однажды ночью, занимаясь с ней любовью, ты назвал ее Кэти Курик. – Теперь я увлекаюсь только художественной литературой, – заявил Райм, хотя это прозвучало напыщенно и фальшиво. – Литература – это новости, которые вечно будут новостями, – добавил Том. Райм не стал комментировать его слова. – Мужчина и женщина возвращались из деловой поездки, взяли в аэропорту Кеннеди такси, но до дому так и не добрались, – продолжал Селитто. – В одиннадцать тридцать вечера поступило сообщение, что такси с белыми мужчиной и женщиной на заднем сиденье направляется в Куинс. Со стороны было похоже, что они старались выбить стекло в машине. Никаких значков или табличек, свидетельствовавших о принадлежности к конференции, у них не было. – А этот свидетель, ну, который видел такси, он о водителе что-нибудь сообщил? – Нет. – А о женщине-пассажирке? – Тоже ничего. Время шло, а доктор Уильям Бергер и не думал появляться. Райма начинало бесить такое наплевательское отношение к нему со стороны этого эскулапа.