К сожалению для Бронстона, Хестону очень не понравился сценарий Филиппа Джордана, и он отказался от приглашения, пообещав согласиться на любой другой фильм продюсера. Софи тоже не одобрила сценарий, однако теперь, когда Хестон отказался участвовать в фильме, у Понти появились преимущества при заключении соглашения. Если Софи также выпадет из числа исполнителей, у Бронстона возникнут проблемы, потому что Софи Лорен и Римская империя подходили друг другу настолько естественно, как спагетти и кусочки мяса. Бронстон первоначально планировал заплатить Софи и Хестону по 750 тысяч каждому, но теперь был вынужден согласиться на один миллион долларов для Софи, что позволяло ему предложить только 500 тысяч ее партнеру по фильму. В конце концов Бронстону удалось собрать необходимые деньги. Вместо Хестона он пригласил Стефена Бойда, ирландца по рождению, который играл вместе с Хестоном в "Бен-Гуре" и был очень похож на него, но стоил гораздо меньше — в то время он получал по 300 тысяч долларов за картину. Оставшиеся 200 тысяч пошли Алеку Гиннессу, что могло показаться слишком мало для одного из самых известных актеров мира, однако в этом фильме он работал всего две недели. Защищая интересы Софи, Понти настаивал на приглашении Базилио Франчины, их давнего помощника и бывшего профессора истории, чтобы переделать некоторые куски сценария, а также в качестве технического консультанта. Фактически Франчина стал соавтором сценария вместе с Филиппом Джорданом и Беном Барцманом. Основой для их работы послужила шеститомная "История упадка и разрушения Римской империи" английского историка Эдварда Гиббона, прежде всего потому, что ее хорошо знали в обществе. Софи получила в этом фильме единственную более менее важную женскую роль, хотя по сюжету именно она послужила причиной падения Римской империи. Актриса играла Лючиллию, дочь императора Марка Аврелия, философа-стоика, который предпочел сделать наследником своего приемного сына Ливиуса. А Коммодус, его собственный сын и законный наследник, был слишком слаб умом, чтобы ему можно было доверить власть. Однако один из сторонников Коммодуса, который хотел посадить его на трон, убивает Марка Аврелия до того, как тот успевает передать полномочия приемному сыну. Лючиллия, любовница Ливиуса с ранней юности, пытается убедить того поступить так, как хотел ее отец, однако Ливиус предпочитает остаться военачальником. Коммодус провозглашает себя императором и превращается в безнравственного распущенного правителя, настоящего монстра, чего и опасался Марк Аврелий. Чтобы Лючиллия не вмешивалась в его планы, он выдает ее замуж за Сохамуса, царя варваров из Армении. Последующая история развивается сложно и запутанно на протяжении более трех часов экранного времени. Лючиллия в конце концов становится вдовой, возвращается обратно в Рим и принимает активное участие в политической жизни страны. Коммодус обнаруживает, что он на самом деле не сын Марка Аврелия, а значит, только Лючиллия является единственной законной наследницей трона Римской империи. В последний момент Ливиус успевает спасти Лючиллию и убивает Коммодуса, однако вновь встретившиеся влюбленные понимают, что Рим обречен, и поэтому они покидают его, чтобы искать счастья где-нибудь в другом месте. По иронии судьбы из всех актеров Софи оказалась единственной римлянкой. Помимо Стефана Бойда и Алека Гиннесса, который должен был играть роль Марка Аврелия, но едва ли голосом мог передать глубину образа, владея чисто театральной безупречной дикцией, среди исполнителей были Кристофер Пламер (Коммодус), Джеймз Мезон, Энтони Куэйл и Мэл Феррер. Омар Шариф — звезда из Египта, который вскоре получит международное признание после второстепенной роли в "Лоуренсе Аравийском", играл роль армянского мужа Софи, хотя большинство сцен, в которых он снялся, впоследствии были вырезаны, чтобы сократить общую продолжительность картины. Имея бюджет в 20 миллионов долларов, "Падение Римской империи", как сообщалось, было в то время самым дорогим кинофильмом за всю историю кино ("Клеопатра" стоила дороже, но из-за опоздания с началом съемок, которые потом отложили еще на год, пока Элизабет Тейлор восстанавливалась после очень тяжелой болезни, ее стоимость определили позже). Самуэль Бронетон получил кое-какие финансы от своего давнего партнера американского магната Пьера Дюпона, хотя основная часть денег поступила от продажи прав на прокат фильма, данных ему в качестве аванса. "Парамаунт пикчерс" и "Рэнк организэйшн" были среди самых крупных компаний, принявших участие в проекте. По договоренности, после того как фильм окупит вложенные в него средства, им причиталось пятьдесят процентов прибыли. Хотя Софи платили вдвое больше, чем за съемки в "Сиде", Карло Понти заключил такой же контракт с условиями, по которым вся ее работа должна быть закончена за двенадцать недель. Так как предполагалось, что она будет участвовать только в четверти всех эпизодов, режиссер Энтони Манн мог без труда уложиться в отведенный ему срок. Когда Софи узнала, что ей придется работать с Алеком Гиннессом, она была немного напугана. "В конце концов оказалось, что он блестящий актер и один из немногих, кто имеет приставку "сэр" перед своей фамилией, — вспоминала она. — Я представляла его себе напыщенным человеком, вроде "сэра Эрика Гуднесса", которого Петер Селлерз изображал на нашей пластинке. Но он оказался совсем другим. Это был чудесный человек, и мы очень подружились. На одной вечеринке мы вместе танцевали твист. Он у него здорово получался". Софи и Гиннесс выяснили, что скорее всего они уже встречались раньше. В 1943 году, когда Гиннесс был лейтенантом на английском вспомогательном судне, он провел какое-то время в Поццуоли и часто заходил в бар на набережной, где солдатам и морякам продавали кофе и поддельное бренди. Местные дети шмыгали между посетителями, выпрашивая шоколад и жевательную резинку. Два десятилетия спустя, после того как Гиннесс рассказал эту историю Софи, она знала обо всем очень хорошо, потому что сама была одной из тех девчонок. Однажды ночью во время съемок фильма Гиннесс пригласил Софи пообедать в один из лучших ресторанов Мадрида. Когда он прибыл за ней в арендованном лимузине и поднялся в ее квартиру, неожиданно подул сильнейший ветер, почти шторм. Софи спустилась в коридор в блестящем длинном белом платье. "Новое, — с гордостью объявила она. — Я надела его в первый раз. Для вас!" Гиннесс раскрыл зонтик, чтобы проводить актрису по широкой лестнице к автомобилю. По дороге Софи поскользнулась и упала в огромную лужу, испачкала платье, получила ссадины на обеих руках и поранила лицо. Гиннесс помог ей встать. В течение какой-то секунды она была в шоке, но затем сказала: "Я пойду поменяю платье". Когда Гиннесс отвел Софи обратно в квартиру, он попытался отговорить ее выходить из дома в такую ужасную погоду, но она и слышать ничего не хотела. "Нет, нет, — сказала она. — Я хочу пойти. Дайте мне, пожалуйста, всего пять минут". "Не прошло и десяти минут, — вспоминал Гиннесс, — как она снова появилась, уже в другом великолепном наряде, с другой прической, умытая, надушенная и с небольшим пластырем на подбородке. "А это платье вам нравится?" — спросила она. Когда я ответил, что оно мне действительно нравится, она растянулась в довольной улыбке, заявив: "Я думаю, оно симпатичней, чем то, предыдущее. Вообще-то у меня много платьев, и все очень хорошие, милые". Они вышли и чудесно провели вместе время, однако Гиннесс настаивал, чтобы отвезти Софи в ее апартаменты пораньше. Он думал, что несчастный случай накануне плюс его компания окажутся для нее слишком большой нагрузкой. Впоследствии критики выражали сожаление, что так мало сцен между Софи и Гиннессом, Марком Аврелием, который умирает чуть не в самом начале. Им хотелось, чтобы лучше это произошло с Ливиусом — Стефеном Бойдом, одним из тех невыразительных актеров, которые совершенно теряются на экране, особенно когда там царит Софи. Когда Софи заканчивала сниматься в "Падении Римской империи", стало понятно, что запас фильмов актрисы, ожидающих выхода на экран, пополнится еще одним. "Мадам Сен-Жан" и "Пять миль до полуночи" начали свой путь по экранам европейских кинотеатров и вначале оказались коммерчески очень успешными, особенно во Франции, где исторический фон первого фильма и псевдохичкоковский стиль второго оказались достаточными основаниями для успеха. По мнению французских зрителей, Софи заменила Брижит Бордо в роли самой популярной кинозвезды этой страны (на втором месте была Бордо, за ней следовали Жанна Моро и Мишель Морган). Но, к сожалению, ни один из этих фильмов не имел успеха в англоговорящих странах. Критики, от мнения которых в значительной степени зависела прокатная судьба любой картины, резко прошлись по "Пяти милям до полуночи", назвав сценарий очень слабым, а дуэт Софи с Тони Перкинсом — очередной неудачей. Один критик заметил, что партнеры играли как бы в разных фильмах и что Перкинс "ходит как человек, получивший удар электрическим током". Даже Босли Кроутеру пришлось признать, что Софи Лорен предоставили слишком мало возможностей показать свой талант. Когда название другого фильма сократили до многозначительного "Мадам", что сразу вызывало у зрителей совершенно неправильные аллюзии, "наполеоновскую" эпоху постиг тяжелый удар, и фильм не смог собрать даже шести миллионов долларов, затраченных на его производство. Поскольку специалисты посчитали, что картина слишком коммерческая для престижных кинотеатров и слишком скучная для массовой аудитории, она была выпущена в США только в дублированной версии. В Нью-Йорке, традиционной стартовой площадке для запуска в прокат иностранных фильмов, Джо Левин не смог организовать ее показ на Бродвее или Ист-Сайде, и поэтому ему пришлось согласиться на сдвоенный сеанс в сети кинотеатров, владельцем которых был Лойе. Нью-Йорк тогда переживал длительную забастовку газетчиков, однако обозрения в других средствах массовой информации оказались плохими, и Левин отложил прокат. Как выяснилось позже, большая часть зрителей в США так никогда и не увидела "Мадам". Софи закончила работу в "Падении Римской империи" накануне отлета в Лос-Анджелес на вручение призов Американской академии, которое должно было состояться 8 апреля 1963 года. Как победительница приза "Оскар" в номинации "Лучшая актриса 1961 года", ожидалось, что она вручит награду лучшему актеру 1962 года, согласно традиции "перекрестного" награждения, которая существовала с 1930 года. Хотя это и необязательно, Софи хотела извиниться перед устроителями церемонии за свое отсутствие на вручении приза в прошлом году. Понти сопровождал ее. Ни один из его фильмов в этом году не номинировался, однако он хотел заставить Джо Левина, который работал с продюсером Франко Кристальди, помочь ему стать номинантом по нескольким категориям за его "Развод по-итальянски". Друг Понти Марчелло Мастроянни тоже выдвигался на "Оскара", однако предпочел остаться дома, так как считал, что у него нет никаких шансов. Он поручил Софи, которая должна была открыть конверт с именем победителя, получить награду, если вдруг окажется, что жюри выберет его. Телевизионный репортаж этой ночью вел Фрэнк Синатра; во время трансляции вручения призов, когда Софи появилась на сцене, Синатра представил ее "как величайшую в мире мастерицу по изготовлению пиццы". Смеясь, она обещала прислать Синатре свой любимый рецепт, а затем, повернувшись в сторону жюри, поблагодарила их "за награду, которую вы вручили мне и моей стране в прошлом году". Затем она зачитала список номинантов на звание лучшего актера, среди которых, помимо Мастроянни, были Берт Ланкастер за "Птицелова из Алькатраца", Джек Леммон за "Дни вина и роз", Петер О’Тул за "Лоуренса Аравийского", Грегори Пек за фильм "Убить пересмешника". Пек находился на своем месте прямо перед Софи, когда она объявила его победителем. Она поцеловала его в щеку, когда он принимал "Оскара", после чего актер вытащил из кармана речь и по бумажке прочитал ее. Уходя со сцены, Софи спросила его: "Когда мы сможем вместе сняться в кино?" Если бы Пек мог предсказывать будущее, то ответил бы: "Через два года". Софи осталась за кулисами, чтобы узнать, кто станет ее преемницей в категории лучшей актрисы. Так получилось, что представлять победительницу в этой номинации выпало лучшему актеру прошлого года Максимиллиану Шеллу, что, может быть, давало Софи еще один повод не отходить далеко от сцены. На этот раз победительницей назвали Энн Бэнкрофт за фильм "Чудесная работница", которая опередила Бетт Дэвис ("Что случилось с ребенком Джейн?"), Кэтрин Хепберн ("Длинная поездка в ночь"), Джеральдину Пейдж ("Сладкоголосая птица юности") и Ли Ремик ("Дни вина и роз"). Софи стала очевидицей образцового случая бахвальства, когда Джоана Кроуфорд продефилировала на сцену, чтобы принять "Оскара" вместо отсутствующей Энн Бэнкрофт. Говорили, что Кроуфорд сильно завидовала, что ее партнерша по фильму "Ребенок Джейн" Бетт Дэвис была среди номинанток, а она нет. Теперь Кроуфорд получила возможность для отмщения и размахивала "Оскаром" так, словно он принадлежал ей, а не Энн Бэнкрофт. Позже на балу в честь победителей, устроенном Американской академией кино, Карло Понти удалось провернуть небольшое дельце. Под впечатлением семи "Оскаров", которые получила картина "Лоуренс Аравийский", он подошел поздравить режиссера Дэвида Лина и как бы случайно спросил его, не заинтересуется ли он работой в фильме "Доктор Живаго". Лин ответил согласием, причем выразил его очень горячо. Мужчины договорились встретиться позже, чтобы обсудить детали. Понти поторопился назад к Софи с хорошей новостью. Фильм Лина "Мост на реке Квай" в 1957 году также завоевал семь "Оскаров", в том числе и в категории лучшего кинофильма. Может быть, через два года они снова приедут в Голливуд получать призы за "Доктора Живаго". Тем временем у Понти появились проблемы со студией "XX век Фокс" из-за "Затворников Альтоны", который вызвал такое резкое осуждение в прессе, что студия пыталась отказаться от своего контракта прокатывать фильм в стране. Что бы ни случилось, Понти понимал, что в свете будущего сотрудничества Софи и Витторио Де Сика этот фильм был ошибкой. Им следовало работать с материалом, который они хорошо знали, вроде "Чочары", хотя, может быть, не столь трагическим. После "Развода по-итальянски", который имел бешеный успех в Америке, Марчелло Мастроянни подошел вплотную к уровню признания, которое необходимо актеру, чтобы завоевать "Оскара", а тем более за лучшую игру на иностранном языке. Поэтому Джо Левин убедил Понти присоединить Марчелло Мастроянни к дуэту Лорен — Де Сика и придумать для них что-нибудь новенькое. Понти и Де Сика посидели вдвоем, поломали головы и выдали идею фильма "Вчера, сегодня, завтра", комедию, состоящую из трех новелл, в стиле "Боккаччо-70". Но в отличие от него все главные роли исполняли Софи и Марчелло Мастроянни, а Де Сика выступил режиссером всех эпизодов. Поскольку продюсером "Вчера, сегодня, завтра" был муж актрисы, фильм должны были снимать так, чтобы показать Софи в максимально благоприятном для нее свете. Каждый эпизод назывался по имени героини. В "Аделине", написанной великим актером и сценаристом Эдуардо Де Филиппо и Изабель Куанантотти, рассказывается о жительнице трущоб Неаполя, которая продает контрабандные сигареты и избегает ареста только потому, что постоянно беременна, и так продолжается до тех пор, пока "производительные силы" ее мужа не иссякают. Поэтому она больше не может пользоваться лазейками в законе, запрещающими отправлять в тюрьму беременных женщин. В "Анне" Чезаре Дзаваттини адаптировал рассказ Альберто Моравия о неверной жене миланского магната и ее любовнике, писателе, отчаянно борющемся за место под солнцем, которого она бросает, когда узнает, что он не может обеспечить ее "Роллс-Ройсом" и другими предметами роскоши, ставшими для нее уже привычными. Сюжет "Мары", сценарий для которой также написал Дзаваттини, вращается вокруг римской девушки по вызову и одного из ее постоянных клиентов, суперсексуального плейбоя, который негодует, когда она проводит время с молодым соседом, изучающим богословие. Со времени последней работы с Софи в фильме "Счастье быть женщиной" в 1955 году Марчелло Мастроянни стал почти таким же международно известным актером, как и она, и подняться на более высокий уровень ему мешал только постоянный отказ работать за пределами Европы. Мастроянни еще только предстояло сниматься в англоязычных фильмах или подписать контракт с Голлливудом. В США он был известен только тем зрителям, которые любили ходить на элитные кинофильмы или видели дублированные варианты "Сладкой жизни" и "Развода по-итальянски" — первые его фильмы, которые шли в широком американском прокате. Карло Понти был убежден, что Софи и Мастроянни могут стать итальянским эквивалентом Кэтрин Хепберн и Спенсера Трейси в серии грубоватых, на грани непристойности комедий. Он уже договорился с Де Сика и Эдуардо Де Филиппо написать сценарий для первой из них по феноменально успешной пьесе Де Филиппо "Филумена Мортурано". "Вчера, сегодня, завтра" начали сниматься летом 1963 года. Каждый из эпизодов должен был происходить именно в том городе, как и написано в сценарии. Де Сика решил начать с "Мары", в котором события разворачиваются в Риме, чтобы покончить с беспокойством Софи по поводу финальной сцены, где она исполняет страстный стриптиз перед Мастроянни. Актриса никогда не видела настоящей стриптизерши в действии, однако по сценарию требовалось, чтобы она была настолько сексуальной и провоцирующей, чтобы ее единственный зритель (Мастроянни) взвыл, как койот. Де Сика попросил Жака Руэта, хореографа знаменитого шоу "Крейзи хос-салун" ("Горячие кобылки") в Париже, прилететь в Рим и научить Софи нескольким профессиональным приемам. "У меня с ним было три или четыре урока. Он объяснил и показал основные движения и приемы, как вызывающе двигаться, соблазнять и дразнить, — вспоминала актриса. — Но, используя эти приемы, я должна была впитать в себя общий стиль поведения и с помощью Де Сика сделать их органичными для себя". Софи также получила большую помощь от дизайнера Пьера Този, который изготовил ей двухслойное нижнее белье, включающее лифчик и подвязки для длинных чулок, а также очень "скромный" (с точки зрения затраченного материала) бюстгальтер и коротенькие трусики. В день репетиций актриса настояла на том, чтобы на сценической площадке не было никого, кроме Де Сика, Мастроянни и минимума работников, участвующих в съемке. "В этой сцене полностью одетый Мастроянни лежит, растянувшись на постели, музыка из магнитофона заполняет всю комнату, — вспоминала Софи. — Я улыбаюсь ему. Он улыбается мне. Затем я начинаю… Медленно, чувственно, с вызовом, я снимаю одежду, провокационно помахивая каждой вещицей перед его глазами, а мое тело двигается волнообразно под ритмичную музыку… Де Сика все это прекрасно запечатлел: начало игры, нарастание страсти, сексуальный подъем и плотское вожделение поддавшегося соблазну Марчелло. Ни одна сцена никогда раньше не доставляла мне большего удовольствия". Самое замечательное развитие сюжета связано с неожиданным его поворотом: после того как стриптиз Софи вызывает чувственную реакцию у Мастроянни, она неожиданно останавливается и говорит ему, что больше не может этим заниматься, так как обещала студенту, который готовился стать священником, что в течение одной недели останется целомудренной, если он не покинет семинарию. Невероятный взгляд Мастроянни на эти слова и единственное слово, которое у него вырывается: "Cosa?" ("Что?") — делают эту сцену одной из самых запоминающихся во всей истории итальянского кино. Когда все были готовы начать работу над неаполитанским эпизодом фильма "Вчера, сегодня, завтра", партнерша Софи в "Аделине" Кончето Мусскардо, приглашенная из "народа", пригрозила прекратить участие в съемках, если не получит "компенсации". Мусскардо, известная среди своих соседей как "ас черного рынка", была колоритнейшей фигурой неаполитанского фольклора, и казалось справедливым выполнить ее требование, так как именно ее судьба легла в основу сюжета: когда наступало время исполнения судебного решения об отправке ее в тюрьму, она вновь оказывалась беременной. Кроме того, поскольку ходили слухи, что у Мусскардо друзья в коморре, неаполитанской мафии, Понти согласился выложить героине сюжета два миллиона лир (около 3200 долларов), чтобы утихомирить ее и избежать возможного выкручивания рук со стороны ее дружков. Во время съемок "Аделины" Софи должна была большую часть времени носить под платьем нечто вроде набитой круглой подушки, имитирующей беременность. Но как только начались съемки этого эпизода, актриса стала чувствовать себя так, словно она беременна на самом деле. Сначала Софи списывала это на то, что слишком глубоко вошла в образ героини. Однако на нее было не похоже болезненно чувствовать себя каждое утро, поэтому она позвонила своему доктору в Рим и договорилась, чтобы тот приехал в Неаполь осмотреть ее. Оказалось, что Софи действительно беременна. "Для меня это был момент величайшей радости в жизни", — вспоминала актриса. Когда тем же вечером она рассказала Понти обо всем, он радовался, но тут же начал беспокоиться о судьбе будущего ребенка. В глазах итальянского закона и католической церкви родители не были женаты, и поэтому их потомству грозило бесчестие. Софи позже как-то проговорилась, что в течение длительного времени они с Карло не практиковали контроля за рождением детей. Она приписывала неспособность забеременеть напряженному графику работы, когда в среднем в год снималась в трех или четырех картинах. Почему же это должно было случиться теперь, для всех оставалось загадкой. Ее гинеколог не видел причин, почему Софи не может закончить съемки "Вчера, сегодня, завтра", — оставался месяц работы в Милане после Неаполя. Они с Понти решили временно держать все в секрете, чтобы не навлечь атаку репортеров. "НЕЗАКОННОРОЖДЕННЫЙ ребенок Софи?" — это не тот заголовок в газете, который они хотели бы увидеть. За два дня до переезда из Неаполя в Милан Софи почувствовала себя гораздо хуже, чем обычно, и попросила, чтобы ее отвезли к доктору в Рим. Он не обнаружил ничего серьезного и высказал предположение, что такое состояние вызвано излишне напряженной работой. Доктор посоветовал ей полежать в постели в течение нескольких дней и хорошенько отдохнуть, а также более внимательно относиться к себе, когда возобновятся съемки фильма. Софи последовала его советам, однако через несколько часов после прибытия в Милан у ней начались сильные боли. Позже она вспоминала об этом: "Когда я впервые поняла, что беременна, я почувствовала себя женщиной в полном смысле этого слова. Вскоре должен был появиться мой первый в жизни ребенок — наглядное выражение моей любви с Карло. Я кричала от радости. Я думала, что все, что у меня было в жизни до сих пор, не может сравниться с этим даром божьим. Я молилась за моего младенца. Я дала обет, что после того как стану матерью, никогда не буду у Него просить ничего больше. Затем неожиданно я почувствовала такую острую боль, словно чьи-то грубые руки пытались вырвать ребенка из меня". Позвонил Карло, и через несколько минут прибыл местный доктор. Он сделал Софи укол и порекомендовал оставаться несколько дней в постели. Затем прислал сестру, которая должна была проводить с ней и ночи — на всякий случай. "Тем вечером резкая боль началась снова, — вспоминала Софи. — Я сказала сестре, что, наверно, мне немедленно надо отправиться в клинику. Я очень испугалась и поймала себя на мысли, что все время кричу: "Боже мой, не дай мне потерять моего ребенка". Но Софи все-таки не хотела вызывать "Скорую помощь", потому что знала, что за этим обязательно последует толпа репортеров. Пока Понти отдавал распоряжения прислать за ними автомобиль, сестра помогла Софи одеться, и они спустились на служебном лифте отеля вниз, на улицу. Софи мучительно страдала и почти теряла сознание, но собралась с силами и села в машину, которая стремительно помчалась в приемный покой клиники. К сожалению, слишком поздно. "Я чувствовала ужасную опустошенность, — говорила потом Софи. — Во мне была новая жизнь, но неожиданно она ушла. Мир вокруг меня тут же потерял всю свою красоту. Он выглядел совсем другим, чем всего несколько дней назад, когда я ждала моего младенца". Софи любила описывать себя тогда, как опустошенную Мать-землю, женщину, которая никогда не будет счастлива, если не родит по крайней мере одного ребенка. Однако ее волнение после выкидыша могло усиливаться и из-за страха вообще остаться бездетной, и тогда она не получит причитающейся ей по праву доли богатства Понти, когда тот умрет. Говорили, что Понти в своем завещании выделял ей такую же долю, как и двум своим детям от первого брака. Некоторые из друзей утверждали, что с самого начала их отношений все гонорары Софи поступали в компанию, принадлежащую Понти, и у нее не было собственных денег. Все, включая банковские счета, инвестиции, дома, коллекции художественных произведений и прочее, было записано на имя Понти. Из-за скрытности своего мужа Софи никогда не знала, какая часть его богатства создана ее трудом, однако перспективы унаследования только одной трети не делали ее слишком счастливой. Через несколько часов после выкидыша из Рима приехал гинеколог Софи. Сделав ей чистку, он не обнаружил никаких серьезных причин для пессимизма. Доктор прописал постельный режим и посоветовал Софи вернуться к работе, как только она почувствует себя лучше. Он полагал, что, если привычное занятие поможет развеять ее депрессию, тогда беременность окажется, возможно, более успешной. Когда Софи появилась на съемках, Де Сика приветствовал ее со слезами на глазах. Мастроянни, которому сказали, что Софи больна и не более, реагировал не так эмоционально, когда она рассказала ему всю правду. В течение секунды он смотрел на Софи, а затем ушел, не сказав ни слова. И никогда в будущем он не затрагивал эту тему, возможно, чтобы не травмировать ее тяжелыми воспоминаниями. Однако в новелле "Анна" никто не смог бы заметить, что Софи пережила тяжелые личные дни. Это был заключительный эпизод фильма. По крайней мере, для актрисы появилась хотя бы одна причина порадоваться. Роскошный "Роллс-Ройс" "Серебряное облако", который использовался в некоторых сценах, после съемок стал ее собственностью — одно из дополнительных преимуществ быть женой продюсера, который умеет проворачивать такие дела. Производитель также был не в накладе: отдав автомобиль всего за 28 тысяч долларов, получил всемирную рекламу своей продукции, которая в ином случае стоила бы для него миллионы. Однако, к удивлению многих, когда наступило Рождество, Софи решила отдать "Роллс-Ройс" Джо Левину в знак признательности за все, что он сделал для нее и для Понти за эти годы. Подарок, конечно, ничего не стоил Софи, однако самому Левину пришлось заплатить 3 тысячи долларов за доставку автомобиля в Нью-Йорк и еще 15 тысяч в качестве налога на импорт. Конечно, эти затраты неизмеримо меньшие, чем если бы он покупал ту же самую модель "Роллс-Ройса" непосредственно в США. После завершения съемок "Вчера, сегодня, завтра" Софи взяла наконец столь необходимый ей отпуск, однако, имея такого партнера, как Карло Понти, можно ли отдохнуть от кинобизнеса? Их совместные дела, а также те, которые Понти вел в одиночку, всегда требовали какого-то вмешательства, согласований, а это постоянные телефонные звонки, сообщения по телексу — и так двадцать четыре часа в сутки, что во многом объяснялось разницей во времени между Римом, Лондоном, Нью-Йорком и Лос-Анджелесом. В октябре 1963 года "Затворники Альтоны" вышли на экраны в США, однако вскоре последовали неблагоприятные отзывы в прессе, а за ними почти пустые кинотеатры. Один из критиков назвал фильм "глупым и маловразумительным", а игру актеров и работу режиссера "такой же тяжеловесной, как и сценарий". Многие выразили сожаление, что Софи и Де Сика так низко пали после "Чочары". Понти еще раз убедился, что для главных голливудских студий ему необходимо производить больше фильмов у себя на родине. Семейный снимок Ромильды Виллани и её дочерей Софи (слева) и Марии, сделанный накануне начала Второй мировой войны в 1939 году. София Шиколоне перед первым причастием в возрасте семи лет. София в юности: почти никакого сходства с будущей Софи Лорен. Джина Лоллобриджида, первая из итальянских актрис, завоевавшая признание мировой кинозвезды в 50-е годы, была в конце концов вытеснена с ведущих позиций более молодой Софи.