За несколько часов до передачи 6 марта 1962 года стало известно, что Софи попала в число номинанток на приз "Оскар", на что она сильно надеялась. Другими претендентками на звание лучшей актрисы стали Джеральдина Пейдж за "Лето и дым", Папьер Лори за "Бесцеремонного", Одри Хепберн за "Завтрак у Тиффани" и Натали Вуд за "Сверкание в траве". Радостные новости вряд ли могли прийти в лучшее время для Софи, которая была в шоке из-за трагического случая, который произошел за три дня до этого. Счастливое событие — свадьба ее сестры Марии и Романо Муссолини — превратилось для нее в сущий кошмар всего через несколько часов после брачной церемонии. Давние любовники наконец решили зарегистрироваться и совершить обряд бракосочетания в церкви Святого Антонио в Преддапьо, городе, где родился дуче, а позднее был похоронен. Мероприятие намечалось излишне помпезным, но Софи приехала туда, чтобы доставить удовольствие Марии. Она выдвинула только одно условие: на церемонии не должен присутствовать их отец. Словом, для папарацци, которые и до этого изводили сестер Шиколоне как незаконнорожденных, было много работы. Сначала предполагалось, что к алтарю невесту поведет Карло Понти, однако власти католической церкви сказали решительное "нет" из-за его неопределенного супружеского положения. Его заменил Артуро Мичелин, старый друг семьи Муссолини и лидер местной неофашистской группировки. Понти мудро решил остаться в Риме и отправил Софи и ее мать на свадьбу на собственном "Роллс-Ройсе" с шофером. Тысяча любопытных и масса репортеров и фотографов набились в церковь и запрудили городскую площадь. Обряд окончился тем, что Мария упала в обморок и Романо вынес ее из храма на руках. После того как ему удалось пробиться через толпу на городской площади, он и сам потерял сознание, и его пришлось приводить в чувство инъекцией витамина В12. Во время праздничного банкета Рашель Муссолини настаивала, чтобы все поехали на кладбище возложить цветы на могилу ее мужа. Как только молодые отправились в свой медовый месяц, Софи и Ромильда вернулись в Рим. Когда их "Роллс-Ройс" проезжал через пригороды Преддапьо, он столкнулся с человеком на мотороллере, который оказался двадцатипятилетним школьным учителем по имени Антонио Анджелини. В результате учитель погиб на месте. Софи и Ромильда разразились слезами, узнав, что произошло. Как только прибыла полиция, двух женщин и шофера отвели в магазинчик через дорогу и в течение двух часов задавали вопросы, а в это время у здания лавки собралась толпа папарацци. Всех троих в конце концов отпустили, не предъявив никаких обвинений, до окончания расследования. Эта трагедия угнетающе подействовала на Софи, тем более что она не одобряла свадьбу сестры. "Когда Мария выходила замуж, — вспоминала она, — я очень переживала. Мне казалось несправедливым, что она собирается покинуть меня из-за мужа, предпочла меня кому-то. В день ее свадьбы я была ревнивее, чем обычно бывает отец. Эти чувства не давали мне покоя в течение нескольких дней, да и сейчас еще они пугают меня, когда я думаю об этом". Ревность вскоре превратилась в какой-то степени в зависть, когда оказалось, что Мария беременна. 30 декабря, почти день в день через девять месяцев после свадьбы, она родила девочку, чем очень порадовала тетю Софи. Родители собирались назвать ребенка Бенита в честь ее знаменитого деда, однако поняли, что Бените Муссолини нелегко придется в жизни, и ребенку дали имя Алессандра в честь отца дуче Алессандро, поэтому без фамилии ее можно было звать просто Сандра. Без всякого умысла, сами того не желая, родители Алессандры причинили Софи массу горя и моральных страданий, когда пригласили ее стать крестной матерью. Епископ отклонил их просьбу, заявив, что "публичный грешник" не может участвовать в священной церемонии. Софи решила проигнорировать мнение церковников. Когда она оказалась в церкви в сопровождении обычной для себя группы папарацци, священник выразил сожаление и продолжал службу, стараясь избежать, чтобы происходящее не превратилось в спектакль. На следующий день за нарушения канонического закона на Софи обрушилась вся католическая пресса и радио Викариата Рима. Тем временем кампания, развернутая в поддержку Софи на получение "Оскара" за "Чочару", все усиливалась. За неделю до окончания подачи голосов членами жюри журнал "Тайм" поместил ее фотографию на обложке, второпях сопроводив ее излишне сентиментальной статьей, которая начиналась с довольно странного комплимента: "Ее ноги слишком большие. Ее нос слишком длинный, зубы не совсем ровные. У нее шея, как выразилась одна из соперниц, как у "неаполитанской жирафы". Ее талия, кажется, начинается с середины бедер. Она бегает, как защитник в американском футболе. Ее руки слишком большие. Ее лоб низок, рот слишком большой. Но, mamma mia, она абсолютно великолепна". Обратив внимание на то, как далеко шагнула актриса с тех пор, когда исполняла старлеток, "Тайм" замечает, что "совсем недавно, всего несколько лет назад, серьезное внимание, которое уделялось Софи Лорен, воспринималось многими так, как если бы Джимми Хоффа мог бы однажды получить Нобелевскую премию". К этому времени студия "Эмбасси пикчерз" Джо Левина, по сообщениям прессы, истратила более 150 тысяч долларов на рекламу в специализированной прессе и еще 100 тысяч — на ужины с угощениями и показ фильма для членов жюри премии "Оскар" в каждом городе, где у академии были свои члены. "Я нянчился с этой картиной, как с ребенком", — говорил позже Левин. Ему казалось, что он имеет несколько факторов в свою пользу: новшество в игре Софи на иностранном языке, возможный раскол при голосовании в студии "Парамаунт" между Одри Хепберн и Джеральдиной Пейдж, минимальная поддержка студией "Фокс" актрисы Папьер Лори и неодобрение Голливудом нынешних отношений Натали Вуд — очень возмутительных по мнению многих — с Уорреном Битти. По мере того как ночь торжества — 9 апреля — приближалась, Софи никак не могла решиться, присутствовать ли ей на церемонии или нет. Понти, который боялся, что скорее "Сладкая жизнь", а не "Чочара" окажется номинантом на приз лучшего иностранного фильма, считал, что им лучше отклонить предложение Джона Левина — заказать для них реактивный самолет для прилета в Лос-Анджелес. Он вполне допускал, что Голливуд способен преподнести им неприятный сюрприз из-за серии провалов на "Парамаунт" и других студиях, однако окончательное решение оставил на усмотрение Софи. "Я решила, что не смогу спокойно перенести неудачу на виду у миллионов телезрителей, когда будет решаться моя судьба, — вспоминала она позже. — Если бы я проиграла, то могла упасть в обморок от отчаяния, а если бы выиграла — лишилась чувств от радости. Вместо того чтобы показывать слабость перед всем миром, я решила, что будет лучше, если я лишусь чувств у себя дома". В 1962 году, за много лет до того, как спутниковое телевидение начало транслировать церемонию вручения "Оскара" в "живом" времени по всему миру, Софи могла только сидеть и ждать результатов, которые ей передадут по телефону или появятся в новостях на следующий день. Из-за 9-часовой разницы во времени между Италией и Калифорнией в Риме было четыре тридцать утра, когда в Америке началась церемония. Софи и Понти не ложились спать всю ночь и по совету Джо Левина пригласили к себе фотографа Пьера Луиджи — на всякий случай, если появится повод отметить победу. К шести утра Софи не могла больше выносить неопределенности. "Кто-то должен набраться смелости и позвонить мне", — сказала она Понти. Тот посоветовал ей забыть про все и отправиться спать. Она переоделась в зеленую пижаму, легла, но заснуть не могла. И не удивительно, так как перед этим она выкурила пять пачек сигарет и выпила по крайней мере два кофейника, по утверждениям Пьера Луиджи. За много сотен миль, в зале Цивик в Санта-Монике, презентация "Оскара" на звание лучшей актрисы 1961 года была предоставлена Берту Ланкастеру, который сморозил глупость: читая список номинантов, он забыл упомянуть Софи Лорен. Когда зрители в аудитории своим гулом привлекли его внимание, он извинился и повторил весь список снова, после чего открыл конверт и провозгласил победительницу — Софи Лорен. Рыжеволосая Грир Гарсон, которая выступила с самой длинной речью за всю историю вручения "Оскаров", когда она выиграла премию 1942 года за фильм "Миссис Минерва", получая приз за Софи, на этот раз ограничилась несколькими словами. "Я очень счастлива принять эту награду вместо восхитительной и талантливой девушки, — сказала Гарсон, которая была на двадцать пять лет старше Софи. — Давайте помимо вручения приза, который впервые получает актриса, играющая на иностранном языке, пожелаем ей хорошего здоровья и счастья. Сегодня вечером в историю кино вписана новая страница". Глава 12 КЛАССИЧЕСКАЯ КОМАНДА В 6.45 утра по римскому времени в квартире Софи зазвонил телефон. Это был Гэри Грант, который оставался дома в Беверли-Хиллз в эту ночь и смотрел церемонию вручения "Оскаров" по телевидению у себя в спальне. "Дорогая, ты знаешь?" — спросил он. "Знаю о чем?" — вскричала Софи. "О, дорогая, я так рад первым сообщить тебе. Ты выиграла!" Софи в пижаме начала прыгать от радости, едва не сбив с ног вбежавшего Пьера Луиджи, который тут же принялся яростно щелкать своим "Роллифлексом". Понти, взяв телефонную трубку, все время спрашивал Гранта: "Софи выиграла? Софи выиграла? Это правда? Правда?" После Гранта последовали звонки от Джона Левина, Уильима Холдена, Фрэнка Синатры, Петера Селлерза, Тони Перкинса, Джона Уэйна, Клифтона Уэбба и многих других. Но хотя приз "Оскар" принес славу ее родной стране, президент Италии никак не поздравил актрису, что, впрочем, вряд ли могло удивить, учитывая неопределенность ее супружеского положения. Огромное число бутылок с шампанским было откупорено в тот день, когда Витторио Де Сика и родственники Софи приехали к ней, чтобы отметить это событие, поцеловать и обнять новую королеву кино (по крайней мере, на год этот титул останется за ней, до следующего вручения "Оскара"). Позже мать Софи говорила, что все было похоже на незабываемую сказку. "Я получила вознаграждение за все те страдания, которые испытала в жизни". Как и многие "театральные мамы", Ромильда Виллани тоже почувствовала себя звездой, которую она помогла создать, по крайней мере в своем представлении. "Оскара вручили не только Софи, но и мне. Софи — это я сама. Ее аплодисменты — это мои аплодисменты. Я их заслужила… Все, чего я хотела для себя, произошло с Софи. Я жила в ее отражении, и это делало меня счастливой", — сказала она однажды. Для Софи утро прошло как в угаре радостного опьянения. "Я смутно помню момент, когда ребята с телеграфа принесли мне кучу посланий из всех уголков мира, а репортеры и фотографы заполонили всю квартиру. Под конец, измученная, я легла в постель между мамой и Марией. Нам не нужны были слова. Мы знали, что думаем об одном: о нашем первом доме в Поццуоли и о том пути, который все мы прошли за это время". Днем Софи решила, что она должна что-нибудь сделать, как-то отблагодарить своих зрителей во всем мире, и отправилась в Красный Крест, чтобы сдать поллитра крови, "прекрасной неаполитанской крови", как сказала она сестре, помогавшей ей. "Крови сожительницы", — съехидничал один из репортеров в римской католической газете. "Оскар" Софи дал возможность провести показ "Чочары" с максимальным размахом, что в США и Британии означало выпуск дублированного варианта, благодаря чему фильм смог пойти в основных кинотеатрах страны, таких как "Одеон". Студия "Эмбасси пиктчерз" временно приостановила версию с субтитрами, что помешало зрителям увидеть именно тот вариант на итальянском языке, за который она и получила "Оскара", — хотя жаловались на это немногие. Дублированные "Две женщины" только в США принесли ее создателям свыше 6 миллионов долларов против 2,5 миллиона от варианта с субтитрами. Босли Кроутер из "Нью-Йорк таймс" нашел, что английская версия "Двух женщин" "выдающаяся по результату работа", и порекомендовал все качественные иностранные фильмы дублировать таким же образом, чтобы их можно было показать широкой американской аудитории. Он доказывал, причем довольно убедительно, что в большинстве иностранных фильмов звуковое сопровождение все равно "поддельное", так как голоса обычно записываются после съемок, и нередко другими актерами. В оригинальной версии "Двух женщин", например, Жан-Поль Бельмондо "говорил" голосом итальянского актера. Кроутер также полагал, что иностранные фильмы обычно имеют так много субтитров, что слишком отвлекают внимание. Он сказал, что никогда бы не получил полного удовольствия от "Чочары" и "Сладкой жизни", если бы не видел их дублированные версии. Большинство коллег Кроутера, однако, не согласились на этот раз с его мнением, и споры о том, что лучше: дублирование или субтитры, продолжаются и до сегодняшнего дня, так как решение этой проблемы пока не найдено. После "Оскара" Софи получила множество предложений сниматься в новых фильмах, однако никто не выразил готовности платить актрисе миллион долларов, а именно во столько оценил ее гонорар Карло Понти. Между тем Софи отчасти имела соглашение со студией "XX век Фокс" на фильм "Затворники Альтоны", и в этом году могла отказаться работать с кем-либо еще. Понти занимался сразу несколькими работами, которые он осуществлял вместе с Левином, но без участия Софи. Среди его проектов был фильм Жана-Люка Годара "Отверженные" с Брижит Бордо, и поэтому он часто летал в Париж и Нью-Йорк по делам. Понти и Джо Левин к тому времени закончили "Боккаччо-70". Они решили проталкивать фильм тем же способом, который применили в отношении к "Двум женщинам", и начали с международного кинофестиваля в мае 1962 года. Огромное гала-представление для прессы и особо важных деятелей кино было устроено в честь Софи, чтобы компенсировать тот холодный прием, который она получила от итальянского правительства после выигрыша "Оскара". К сожалению, показ "Боккаччо-70" в Каннах сопровождался шиканьями и демонстрациями протеста за стенами кинотеатра, хотя они не имели отношения непосредственно к Софи Лорен. Киноманы были возмущены тем, что Понти и Левин проделали с фильмом во время монтажа. Так, эпизод режиссера Марио Моничелли исчез полностью, а тот, который делал Федерико Феллини, сократили с девяноста до сорока четырех минут. Продюсеры утверждали, что тем самым стремились достичь приемлемой продолжительности, чтобы не делать перерыва во время показа, однако фанатики Моничелли и Феллини не удовлетворились таким объяснением. Еще до выхода на экраны "Боккаччо-70" стал любимым объектом нападок кинокритиков. Даже в сокращенной версии из трех эпизодов фильм продолжался около трех часов, что требовало специального маркетинга. В июне Джо Левин договорился об американской премьере в новых нью-йоркских кинотеатрах "Синема-I" и "Синема-II", которые представляли собой два отдельных зала, построенных один на другом. Их можно назвать предшественниками больших кинокомплексов, которые пришли в киноиндустрию позже, в 80-е годы. "Боккаччо-70" с субтитрами показывался в обоих кинотеатрах одновременно, но с разрывом в девяносто минут. Откровенно показанная "анатомия" Софи Лорен, Аниты Экберг и Роми Шнайдер побудили Национальный католический легион благопристойности присвоить "Боккаччо-70" рейтинг "проклятой" категории, что вместе с рекламной кампанией сексуального характера привело, возможно, к тому, что фильм вышел на уровень супербоевика. Обозрения, которые были обычно решающим фактором в определении судьбы фильма — пойдет ли он в престижных кинотеатрах, дали крайне отрицательные оценки, особенно в отношении Софи. Босли Кроутер обругал и звезду и режиссера заключительного эпизода: "Де Сика явно вульгарен… в показе прелестей мисс Лорен в эпизоде "Лотерея", который затянут настолько, что вызывает скуку, а демонстрация хрюкающих поклонников героини скорее свидетельствует о неопытности, чем о комическом мастерстве создателей фильма. Как Карло Понти, муж актрисы и продюсер этого кинофильма, мог позволить, чтобы она и синьор Де Сика опустились до такой антихудожественной грубости, и это после того, как они создали незабываемую "Чочару". Однако "Боккаччо-70" в дублированной на английский язык версии прошел в США с большим успехом. Он также стал первым кинофильмом из "проклятой" категории, который когда-либо шел в кинотеатрах, принадлежащих Лойе, что доказывало, насколько сильно изменился моральный климат в стране и что зрителям не хватало по-настоящему коммерчески успешных картин. Рассчитывая на большие поступления, Карло Понти спешил. Успех фильма несколько вскружил ему голову, и он объявил планы о создании "Боккаччо-71", на этот раз с Софи в каждом эпизоде, однако с разными режиссерами и сценаристами. Чтобы сделать проект международным, он пригласил режиссеров Де Сика, Жака Тотти и Билли Уэдлера. Однако вскоре идея нового "Боккаччо" отошла на второй план и вовсе забылась, так как у Понти появились другие планы. К сентябрю Понти был готов начать сотрудничество с Де Сика как режиссером и Софи в главной роли — сделать их первый фильм на английском языке. Студия "XX век Фокс" настаивала на этом, хотя единственный фильм Де Сика, снятый на английском, "Конечная станция", оказался неудачным как в кассовом отношении, так и по отзывам критиков, хотя, возможно, вины самого Де Сика тут не было. Дэвид Селзник, продюсер фильма, его жена Дженифер Джоунз и Монтгомери Клифт, игравшие главные роли, при подготовке варианта к прокату в США, где он прошел под названием "Нескромность американской жены", вырезали очень много эпизодов. Понти пригласили стать продюсером фильма "Затворники Альтоны" Де Сика, который присутствовал на премьере драмы Сартра в Париже в 1956 году и с тех пор пытался сделать ее кинематографическую версию. "Один критик однажды назвал меня поэтом страдания, — сказал Де Сика в 1962 году. — Несомненно, ужасы, боль и страшные испытания военных лет очень сильно повлияли на мое отношение к жизни, поэтому, думаю, совершенно естественно, что, когда я увидел пьесу Сартра, я немедленно загорелся перевести ее на язык кино. Сделанное в послевоенной Германии исследование нацизма останется обвинением против любой формы диктатуры". Понти считал тему слишком тяжеловесной, однако он хотел отплатить Де Сика за его бесценную помощь Софи. Недавний оглушительный успех "Нюрнбергского процесса" со звездным составом исполнителей еще больше убедил Понти и "XX век Фокс", что можно приступить к работе. Понти удалось получить достаточно средств от итальянских и французских компаний, поэтому проект стал евро-американским и мог рассчитывать на правительственные субсидии. Однако Понти хотелось изменить название фильма, которое многих смущало, включая президента студии "Фокс" Спироса Скоураса, назвавшего его "Затворниками Алтуны" во время речи на ежегодном собрании акционеров. Сюжет фильма развивается в Германии в поместье Альтона возле Гамбурга, принадлежащем семье Герлах. Папа Герлах, которого Сартр писал с Густава Круппа, контролировал гигантскую промышленную империю, служившую нацистам во время Второй мировой войны. Он не только сумел выжить в этой войне, но даже стал богаче, чем прежде. Софи играла роль Джоаны Герлах, театральной актрисы, бывшей замужем за младшим сыном Герлаха Вернером, который, как предполагалось, должен был возглавить семейный бизнес, после того как его отец уйдет на пенсию. Однако этого молодого человека смущало прошлое компании. Старший брат Вернера Франц, который фактически занимался делами компании во время воины, был якобы расстрелян как военный преступник после Нюрнбергского процесса. Неудивительно, что сюжет фильма напоминал в какой-то степени "Пять миль к полуночи". Как и там, Франц оказывается живым, хотя находится в тяжелом нервном состоянии и прячется на чердаке поместья Альтона. Ему помогает сестра Лени. Когда Джоана раскрывает их тайну, это приводит к странной цепочке событий. Ее романтически тянет к Францу, живущему вымышленной жизнью, который убеждает Джоану, что он не виновен в смерти сотен русских крестьян, за что его приговорил Нюрнбергский суд. Эбби Манн, который написал сценарий "Нюрнбергского процесса" и сотрудничал с Чезаре Дзаваттини в работе над "Затворниками Альтоны", старался убедить Спенсера Трейси, звезду мирового кино, сыграть роль Герлаха-старшего. Однако Трейси отказался, утверждая, что не может играть роль неамериканца. Его ближайший друг Фредерик Марч, снимавшийся вместе с Трейси в "Наследнике ветра", согласился на эту роль, однако он не был столь популярен у публики, в результате чего коммерческий успех фильма оказался под угрозой. На роли Франца Герлаха Понти пригласил Максимилиана Шелла, австрийца по происхождению. В ту же самую ночь, когда Софи выиграла "Оскара", Шелл получил своего как лучший актер года за роль немецкого адвоката в фильме "Нюрнбергский процесс", поэтому выбор исполнителей многими объяснялся именно полученными призами, хотя на самом деле договоренность о партнерстве готовилась заранее. Шелл был любимчиком Эбби Манна, который дал ему его первую большую роль в первоначальной телевизионной версии "Нюрнбергского процесса". По настоянию студии "XX век Фокс" ее актер-контрактник, Роберт Вагнер, получил роль мужа Джоаны Вернера Герлаха. Если девушка из Поццуоли могла изображать известную немецкую театральную актрису, почему бы парню из Детройта, штат Мичиган, не стать немецким аристократом? Но смесь многих акцентов главных исполнителей, игравших в фильме немцев, могла вызвать впоследствии море критики у специалистов и соответствующую реакцию зрителей. Чтобы удовлетворить требования компаний, принявших участие в финансировании фильма, роль Франца и сестры Вернера Лени отдали французским актерам. Когда "Фокс" предложила Жанну Моро, Понти подумал, что она может оказаться серьезной соперницей Софи на экране, и отказался утвердить ее. В конце концов согласились на Франсуа Прево, актрису с достаточно сомнительными претензиями на звездность. По просьбе Де Сика большую часть "Затворников Альтоны" снимали в Чиначитте в Риме, поэтому он мог привлекать к работе своих постоянных итальянских сотрудников. Действие фильма в основном происходит в доме, причем часто идут длинные монологи — любимый прием Сартра, — которые произносит то один, то другой главный персонаж. Натуру снимали на черно-белой пленке "синемаскоуп" в Гамбурге и Берлине. Хотя американским кинокомпаниям до этого никогда не дозволялось работать в восточном Берлине, Понти удалось получить разрешение снять две сцены в театре Бертольта Брехта, где Софи (Джоана) участвует в репетиции со знаменитым "Берлинер Ансамбель" в брехтовской пьесе "Карьера Артура Уи". Софи никогда раньше не играла на сцене театра, однако Елена Вайгель, вдова Брехта и режиссер "Берлинер Ансамбель", поработала с ней, и она сделала эту сцену так, что Де Сика не потребовалось слишком много дублей. На протяжении всех съемок фильма "Затворники Альтоны" Софи пришлось выслушивать сплетни, что у ней завязался роман с Максимилианом Шеллом. Легко было понять почему. С густой шевелюрой темных волос, которые для фильма пришлось осветлить, Шелл был очень симпатичным мужчиной, которого обожали все женщины, и, как говорят, по числу побед на любовном фронте он обошел даже Уоррена Битти. Одним из тех, кто действительно верил этой сплетне о Софи и Шелле, был Петер Селлерз, все еще мечтавший о ней и следивший за ее жизнью через знакомых и друзей. Любовь Селлерза к Софи и его ревность обернулись ненавистью по отношению к Шеллу. Когда актеру предложили сниматься вместе с Шеллом в "Топкапи", он отказался от роли. Возможно, гнев Селлерза стоил ему "Оскара", который получил Питер Устинов, сыгравший вместо него. Известный своим друзьям как Р. Дж., Роберт Джон Вагнер еще и подлил масла в огонь. "В ночь перед решающей сценой, — вспоминал Вагнер, — Шелл завел со мной длинный разговор о наших коллегах и объяснил мне сущность отношений между нами, — ну, знаете этот актерский треп. На следующий день, когда я начал мою сцену, Шелл взял сценарий, зашел за камеру и отрицательно покачивал головой, пока я работал. Можете вы себе это представить. За все годы в кино я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из актеров позволял себе такое. Знаете, что его злило? То, что у меня с Софи все было прекрасно. Она любила меня, и это выводило Макса из себя". Вагнеровское "у меня с Софи" скорее всего лишь его стремление представить ситуацию так, как ему хотелось. Однако, похоже, на самом деле их отношения никогда не выходили за пределы дружбы, хотя он недавно развелся с Натали Вуд (в 1972 году они поженились снова) и был свободен для новых связей. "Их, очевидно, влекло друг к другу, — говорил позже сценарист Эбби Манн. — Но мужем Софи был продюсер, что всегда им сильно мешало. Я думаю, Р. Дж. боялся работать в этом фильме, потому что Понти тогда был большой шишкой в европейской кинопромышленности. Контракт Р. Дж. с "Фоксом" подходил к концу, и он хотел начать новую серию работ в Европе. Однако, если бы Понти что-нибудь узнал о его отношениях с Софи, ему пришлось бы в европейском кино несладко". Во время съемок фильма чета Понти отметила пятую годовщину своего заочного мексиканского брака. Хотя законность их союза все еще вызывала сомнения в Италии, они были самой известной парой, о которой много судачили в мире кино. Каждый, кто видел эту высокую Афродиту рядом с коротеньким и пузатеньким пожилым человеком, не мог поверить, что ее влекло к нему не богатство, а его власть. Однако Софи всегда отвечала тем, кто пытался задавать ей подобные вопросы: "Могу одно сказать вам по этому поводу: когда я без него, я словно без кислорода". Она никогда не забывала упомянуть и то, что Понти был для нее как бы и отцом, которого она не знала в детстве. "С первого момента, когда я встретила Карло, у меня возникло чувство, словно я знала его всю жизнь, с самого рождения, — утверждала она. — Каждый день я вижу много мужчин, которые внешне гораздо красивее, чем он, но по сравнению с моим Карло они как плоские фигуры, вырезанные из фанеры". Скептики из европейской скандальной прессы продолжали распространять инсинуации, что их брак — всего лишь прикрытие, что на самом деле Понти — охотник за юбками и что Софи остается с ним только для того, чтобы играть роль обожающей жены, так как он полностью контролирует ее богатства. В колонках для сплетен часто говорили о связи Понти с другими актрисами, которых он открыл, и больше всего об известной Сильвии Косчине, экзотическому диву из Югославии, и Вирне Лизи, последней в ряду голубоглазых блондинок, которая появилась в поле его зрения даже раньше, чем Мэй Бритт. Хотя это может показалось невероятным, "Затворники Альтоны" был пятидесятым фильмом Софи с тех пор, как она впервые снялась в массовке в " Quo vadis" в 1950 году. Конечно, первые десять или около того фильмов за этот двенадцатилетний период она в основном снималась в эпизодах, но в возрасте двадцати восьми лет актриса добилась в своей кинематографической карьере практически всего, на что у других кинозвезд порой уходит полжизни. Теперь, когда Софи стала обладательницей "Оскара", казалось, она получила право требовать гонорар в один миллион долларов. Именно об этом Понти и вел переговоры, готовясь к следующему фильму — "Падение Римской империи". Проект появился в какой-то степени благодаря счастливому случаю. Общемировой успех "Сида" заставил продюсера Самуэля Бронстона срочно готовиться к съемкам еще одной исторической эпической ленты с теми же звездами и режиссером. Еще до того как сценарий передали Софи и Чарльтону Хестону, Бронстон начал масштабную реконструкцию древних римских храмов и зданий, которые остались на его студии возле Мадрида.