Еще одной звездой "Моста Кассандры" был создатель собственного актерского метода семидесятитрехлетний Ли Штрасберг, который играл человека, выжившего после ужасов нацистского концентрационного лагеря. Это была всего вторая роль Штрасберга в кино, а дебютировал он во второй части "Крестного отца" и получил "Оскара". Великий педагог и глава студии "Экторз студио", Штрасберг не пытался учить Софи или вообще что-либо ей советовать. Он познакомил ее со своей женой Анной, венесуэлкой по рождению, и они с Софи стали лучшими подругами. Третья жена мистера Штрасберга, бывшая Анна Мицрахи, на тридцать девять лет моложе своего мужа, в прошлом выступила как актриса. Как и у четы Понти, в семье Штрасберг было два маленьких мальчика: Адам и Дэвид. Софи и Анна быстро обнаружили, что у них много общего, и с этого времени они сблизились как сестры и все время проводили вместе. "Мост Кассандры" с бюджетом 6 миллионов долларов начали снимать в декабре 1975 года и предполагали закончить за четыре месяца. Павильонные съемки проводились в римской "Чиначитте", и на это время чета Понти вернулись на свою виллу в Марино. Швейцарская железнодорожная компания "Суисс Рейлуэй" предоставила киногруппе поезд, двойник трансевропейского экспресса. Натурные съемки, многие из которых велись с вертолетов, чтобы лучше передать динамику движения поезда и напряженность действия, происходили во Франции и Швейцарии. "Мост Кассандры" предположительно находился в Польше, в фильме же его заменил другой, возле Клемонт-Феррана во Франции. Во время съемок Карло Понти-младшему исполнилось семь лет. В качестве одного из подарков родители обещали ему небольшую роль, первую после того, как он появлялся в младенческом возрасте в "Подсолнухах". На этот раз можно было видеть, как Чиппи читает комикс в толпе зрителей в эпизоде на железнодорожной станции в Базеле в Швейцарии. За эту работу он получил свой первый гонорар — около 8 долларов. Тогда же Софи дала одно интервью. Появившееся в желтой прессе по всему миру под названием "Суперзвезда, которая влюбилась в меня", оно вызвало большой интерес, и читатели строили самые разные догадки. В статье, написанной Генри Крисом, одним из основателей Ассоциации иностранной прессы Голливуда и премии "Золотой глобус" Софи призналась, что она преднамеренно флиртовала со многими из своих партнеров, чтобы добавить перца к своим романтическим сценам. "Очень часто мои кинематографические отношения продолжались в реальной жизни, — сказала Софи, — и мне это нравилось. Я разрешала партнерам влюбляться в меня, но сама никогда не позволяла себе этого". Она сделала исключение только для Гэри Гранта, который, как утверждала актриса, вполне мог завоевать ее сердце, если бы она уже не любила Карло Понти. Софи перечисляла Фрэнка Синатру, Пола Ньюмена, Питера Селлерза и Ричарда Бартона как своих явных поклонников, увлеченных ею, а Кларка Гейбла и Джона Уэйна — как "джентльменов, слишком робких, чтобы демонстрировать свои чувства". Особое внимание она уделила Омару Шарифу, которого назвала "самым очаровательным из мужчин": "Мне нравилось то, как его глаза обвораживали меня, причем даже тогда, когда мы вместе играли в покер. Я бы не сказала, что он не пытался соблазнить меня, однако со всей откровенностью заявляю: он не пытался воспользоваться тем, что нравился мне как мужчина. Он уважал и меня и Карло". К моменту завершения "Моста Кассандры" режиссер Этторе Скола был готов начать работу с Софи и Марчелло Мастроянни по контракту, подписанному Понти с канадской группой "Канафокс фильм" (первое их соглашение). Поэтому чета Понти осталась в Италии для съемок, время которых совпало с одиннадцатой годовщиной переезда семейства на виллу в Марино. Как мы уже говорили, Софи просила от Этторе Сколы что-то новое и действительно получила не совсем обычный материал — сценарий фильма "Особый день", который Скола написал в сотрудничестве с Руджеро Маккари и Маурицио Костанцо. В основном вымышленная драма двух персонажей развивается на фоне одного из самых бесславных реальных событий в итальянской истории — встрече в Риме Муссолини и Адольфа Гитлера, произошедшей 8 мая 1938 года. В то время Софии Шиколоне было только три с половиной года, однако сценарий в какой-то мере дал ей возможность пережить свое прошлое. Она играет домохозяйку среднего возраста, у которой шестеро детей. Муж Антуанетты, убежденный фашист, берет детей на парад, устраиваемый в честь прибытия Гитлера, а она остается дома, чтобы заняться по хозяйству. Случайно из открытой клетки ее птичка вылетает на улицу. Женщина пытается ее поймать, и в конце концов ей это удается с помощью соседа, живущего в том же доме, но с которым она не знакома. Оказалось, что его зовут Габриэль, он диктор на радио и его только что уволили за антифашистские взгляды. Бедняга подавлен, он находится на грани самоубийства. Случается так, что они проводят день вместе, но, к удивлению женщины, Габриэль признается ей, что он гомосексуалист. Антуанетта решает соблазнить его, чтобы доказать, что он настоящий мужчина, однако очевидно, что Габриэль готов пойти на это только из жалости к ней и ее безрадостному браку. Благодаря мимолетному свиданию оба узнают что-то новое о страсти и о самих себе. Затем Габриэля забирает полиция, а она идет домой готовить ужин для своей семьи, которая должна скоро вернуться с праздничных торжеств. Скола действительно сделал много неожиданных ходов, чтобы изменить стандартную формулу отношений между Лорен и Мастроянни. "Когда я разрабатывал историю двух людей, которые смущены своей сексуальностью и стыдятся ее, — вспоминал режиссер, — мне показалось правильным решением, чтобы их играли актеры, давно уже ставшие символом торжествующего секса. Я подумал, что это хороший способ прославить мужественность и красоту как абсолютные ценности, а не как коммерческий товар". "Мне никогда раньше не доводилось играть роль покорной, смиренной жены, — говорила Софи в одном из интервью, которое она дала в то время. — Я всегда активна. Но эта женщина была рабыней. Она полностью подавлена своим мужем, унижена, просто раздавлена". Неряшливо одетая Антуанетта была самой неэффектной ролью Софи со времен "Чочары". Она почти не прибегала к макияжу, за исключением легких теней, чтобы создать некоторую синеву под глазами. Ее единственный костюм в этом фильме — старое поношенное домашнее платье, из-под которой виднеется нижнее белье. В ушах — сережки с простыми стекляшками. Она носится по улице за улетевшей птичкой в одном чулке и растоптанных башмаках. Волосы выглядят так, словно она никогда не причесывается. Сцена соблазнения Софи Мастроянни резко отличалась от того вулканического стриптиза, который она представляла перед ним в фильме "Вчера, сегодня, завтра" тринадцать лет назад. "В течение нескольких недель перед съемками я фантазировала, как мне лучше сыграть эту сцену, — вспоминала она. — Когда включили камеру, я почувствовала себя той униженной домохозяйкой. В сцене любви я была агрессивной, напористой, он — пассивным, покорным. Никакого притворства". К счастью, у Мастроянни никогда не было проблем сыграть героя, отличающегося от него самого. "Люди смеялись, когда слышали, что я собираюсь играть гомосексуалиста. Я никак не мог понять почему. Для меня это всего лишь одна из ролей, это моя работа. И очень хорошо, что фильм снимал Этторе Скола. Он один из тех режиссеров, которые всегда готовы вас выслушать, он создает на съемочной площадке удивительную атмосферу сотрудничества, а не ведет себя с исполнителями, как господь бог". Софи точно реагировала на указания Сколы и настолько хорошо играла сцену любви, что кое-кто из киногруппы и не сомневался, что у нее с Мастроянни настоящий роман. Скола позднее признал это в разговоре с одним из своих друзей, но добавил, что после завершения съемок роман закончился. В сентябре 1976 года, когда съемки еще продолжались, Софи позвонила ее сестра Мария и сообщила, что их отец только что отправлен в больницу в Риме в критическом состоянии. Особого впечатления эта новость на актрису не произвела. Риккардо Шиколоне лечился от рака печени уже более года, однако его болезнь ничего не изменила в их отношениях — они продолжали оставаться далекими друг другу людьми. Правда, Софи приходила однажды навестить отца, когда узнала о диагнозе, и то только по настоянию Марии, которая примирилась с Шиколоне несколько лет назад. Она была любимицей отца, он заботился о ней, чего никогда не испытывала на себе ее старшая сестра. Однако перед лицом смерти обычно все прошлые обиды забываются. И Софи поспешила к постели отца. Когда обе сестры прибыли в больницу, он казался более мертвым, чем живым. Но, услышав их голоса, открыл затуманенные глаза, посмотрел на них, со вздохом прошептал: "Sono felice" ("Я счастлив"), — и снова впал в дремоту. Софи увидела в комнате троих незнакомых людей. Двое оказались ее единокровными братьями по браку отца с Нелли Ривольтой. Оба мужчины были на несколько лет моложе, чем Софи и Мария, и имели те же носы и полные губы, как у всех Шиколоне. Джулиано Шиколоне работал врачом, а его брат Джузеппе — менеджером банка. Здесь же Софи в первый раз встретила свою последнюю мачеху. Карола Хэк, немка по рождению, бывшая модель, внешностью напоминала Марлен Дитрих и, казалось, удовлетворяла пристрастие Шиколоне, чтобы все его женщины походили на кинозвезд. Его брак с Нелли Ривольтой закончился разводом сразу же после того, как итальянский закон 1970 года о разводах вступил в действие. Гражданская жена Шиколоне пятидесятилетняя Хэк была очень привязана к мужу и нежно заботилась о нем. Несколько дней спустя Софи еще раз приехала в больницу и обнаружила там свою мать, которая стояла возле постели рядом с Каролой Хэк. Гарбо и Дитрих наконец-то встретились? В любом случае сам Шиколоне в это время лежал под кислородной маской и был слишком далек от того, чтобы сравнивать достоинства двух женщин. Ромильда Виллани боялась больниц и похорон, поэтому ее дочери были удивлены, увидев, что она держит руку на плече человека, которого, как утверждала, она ненавидела всю свою жизнь. Однако кто бы мог сказать наверняка, какие чувства, пережитые за сорок три года, в течение которых она знала этого человека, привели ее сюда? В тот же день к вечеру Риккардо Шиколоне скончался. Врачи пытались еще бороться за его жизнь, но безуспешно. Софи, ее мать и сестра в это время находились в палате вместе с Каролой Хэк и Джузеппе Шиколоне. "Всю свою жизнь я ненавидела своего отца, — вспоминала Софи, — но в последние дни я простила ему все страдания, которые он доставил нам. По мере того как ты становишься старше, выходишь замуж, у тебя появляются собственные дети, ты учишься забывать и прощать. Я не так-то просто забываю обиды, но все-таки научилась прощать". Ромильда Виллани и бывшая жена Шиколоне Нелла на похоронах, которые превратились в большое событие для прессы, отсутствовали. Папарацци толкались вокруг Софи в церкви и следовали за ее лимузином на кладбище на автомобилях, мотоциклах и даже на вертолете. Риккардо Шиколоне умер менее чем за месяц до своего шестидесятидевятилетия. Газетчики быстро обратили внимание читателей на то, что он лишь не намного старше своего зятя Карло Понти, которому в декабре исполнилось шестьдесят шесть. Можно только догадываться, что ответила на это утверждение Софи, но ее муж действительно становился все старше и старше, а она выглядела так, словно обнаружила источник молодости, поэтому возрастная разница между ними становилась все более заметной. Вскоре после завершения фильма "Необычный день" Софи вернулась к проекту Понти с канадцами. Фильм получил название "Анджела". Сценарист Чарльз Израэль позаимствовал сюжет из греческой мифологии. Судьба главной героини похожа на судьбу Иокасты, матери и последней жены Эдипа. История занимает период в два десятилетия, от корейской войны до наших дней. В первых сценах героине немногим больше двадцати. Надуманная поначалу ситуация по мере развития сюжета становится более обоснованной. Когда Анджела, проститутка, забеременела от своего дружка-гангстера, его срочно призывают в армию, и она не успевает рассказать ему об этом. Поэтому, возвратившись, он отказывается верить, что появившийся на свет мальчик — его сын. Это сообщение настолько его потрясает, что он не может заниматься своим прежним ремеслом — ограблением банков, поэтому глава банды, в которую он входит, организует похищение ребенка. Анджела пытается отыскать своего сына и считает, что во всем виноват его отец. Поэтому она сообщает полиции о плане следующего преступления, в результате чего ее бывший любовник попадает в тюрьму на двадцать лет. Спустя два десятилетия Анджела, теперь хозяйка роскошного ресторана, заводит роман с молодым парнем, который работает у нее на кухне. Все оканчивается кровавой бойней, когда он оказывается ее собственным сыном, а его отец, только что освобожденный из тюрьмы, прибывает в город, где живет Анджела, намереваясь отомстить ей за предательство. Из-за проблем с канадским правительством по поводу финансировании "Обычного дня", сюжет которого развивается в Италии, Понти и его коллеге продюсеру Зеву Брауну для съемок картины пришлось переехать в Канаду. Одна из основных причин, по которой правительство готово было предоставить субсидию, — создание новых рабочих мест для своих граждан. Понти мало занимался "Необычным днем", оставив себе только задачу — пригласить в фильм одного из лучших канадских актеров Джона Вернона на второстепенную роль мужа Софи, фашиста. Вернон также подписал контракт и на съемки в "Анджеле", где должен был играть любовника Софи, гангстера и убийцу. Их сына играл новичок в кино симпатичный блондин Стив Рейзлбэк. Чтобы привлечь американских зрителей именами известных актеров, зловещего главаря банды сыграл Джон Хастон. Эта роль была похожа на ту, которая принесла ему признание в фильме "Китайский квартал". Съемки происходили в Монреале и его окрестностях и стали для Софи одним из самых неудачных опытов ее работы в кино. Скучая по своим детям, оставшимся в Париже, она, кроме того, не сработалась с режиссером Борисом Шагалом, который принялся за эту работу впопыхах, когда канадец Сидней Фури получил для него более выгодное предложение от Голливуда. Хотя Шагал, русский по происхождению, сам был опытным актером, он не мог удовлетворить потребность Софи работать с "играющим" режиссером типа Де Сика и скорее походил на тиранического эгоиста вроде Отто Преминджера. Правда, светлым пятном в работе с Шагалом было то, что благодаря телевизионной подготовке режиссер закончил фильм всего за пять недель, и Софи могла вернуться к своей семье быстрее, чем сама того ожидала. В качестве примечания скажем, что "Анджела" была последней кинематографической работой Бориса Шагала. Он умер через четыре года, когда случайно попал под вращающийся винт вертолета, снимая для телевидения мини-серии передачи "Третья мировая война". После завершения работы над "Анджелой" в "резерве" у Софи оказалось три готовых фильма, сделанных ею в течение всего одного года, которые еще не вышли на экраны, поэтому особой необходимости торопиться со следующими проектами у актрисы не было. Однако прежде чем вернуться к домашней жизни, она присоединилась к группе звезд мирового кино, зарабатывавших огромные деньги в коммерческих рекламных передачах, которые шли только в Японии. Очевидно, Япония настолько удалена от остального мира, что никто не мог видеть, как легенды кинематографа занимаются рекламой потребительских товаров и услуг. Кроме Софи, среди актрис были Одри Хепберн и Катрин Денев. Софи подписала контракт с компанией "Хонда" на рекламу скутеров на три тридцатисекундных эпизода с общим гонораром в 200 тысяч долларов, то есть в пересчете на одну секунду — по 2222 доллара. При той же ставке в полномасштабном художественном фильме гонорар актрисы составил бы по крайней мере 12 миллионов долларов. Для съемок рекламы "Хонда" доставила самолетом из Токио в Рим режиссера и операторскую группу. По сценарию Софи сначала сидела на мотороллере перед парадными воротами виллы Понти, а затем проехала немного по близлежащим окрестностям, хотя никогда в жизни не ездила на мотоцикле. К счастью, команда "Хонды" уехала до 8 февраля 1977 года, когда два полных автобуса с полицейскими и вооружением прибыли на виллу Понти и окружили поместье. Размахивая ордером на обыск перед охранниками, заместитель прокурора в сопровождении группы из десяти полицейских вошел на территорию и начал колотить в дверь главного здания. Слуги позволили им войти внутрь, однако, что произошло дальше, непонятно. Чета Понти в это время находилась дома, но, по-видимому, они были так удивлены, что не сопротивлялись этому вторжению. Полиция разошлась по всему дому, осматривая каждую комнату и делая опись мебели, картин, скульптур и других ценных вещей. В то же самое время еще одна группа полицейских произвела обыск в офисе Понти в Риме, после чего опечатала его бухгалтерские книги и все деловые записи. Хотя вначале пресса не получила никаких официальных объяснений причин обысков, один из сотрудников правительства сообщил репортеру "Агенциа Италиа", основному итальянскому информационному агентству, что это только начало расследования всех деловых сделок Карло Понти. Он подозревался в уклонении от уплаты налогов, неправильном использовании правительственных субсидий и нелегальном вывозе из Италии денежных средств. На следующий день чета Понти улетела в Париж к детям. "Я больше ни одной минуты не хочу оставаться в этой стране", — сказала Софи репортерам. "Для меня теперь невозможно жить в Италии, а тем более работать здесь", — прокомментировал случившееся Понти. Однако месяц спустя Софи пришлось вернуться в Рим для озвучивания "Необычного дня", который планировался к показу на Каннском кинофестивале в мае. Как только она и ее секретарь Инес Брушиа прибыли в аэропорт, намереваясь вечерним рейсом улететь обратно в Париж, служащий таможни остановил актрису и попросил пройти ее в офис, чтобы ответить на несколько вопросов. Хотя она не была подвергнута личному досмотру, весь ее багаж и ручную кладь тщательно осмотрели. Инспектор конфисковал несколько конвертов, в которых содержались корешки банковских депозитов, и всю деловую документацию. Тем временем Инес позвонила Эмануэле Голино, адвокату Понти в Риме, и тот немедленно примчался в аэропорт со своими двумя коллегами. До их прибытия Софи отказалась отвечать на любые вопросы. Кроме того, в аэропорт прибыл руководитель таможенной службы, чтобы предъявить обвинение, выдвигаемое правительством. Софи купила билет на самолет на вымышленное имя. Это обычная практика всех знаменитостей, однако таможенные службы утверждали, что это было сделано преднамеренно, чтобы избежать встречи с представителями властей. Они требовали от актрисы подробного описания ее визита в Рим: что она делала, с кем встречалась, сколько денег истратила и тому подобное. В конце концов Софи вернули паспорт и сказали, что она свободна и может идти. К сожалению, прошло пять часов с момента ее задержания, и она не только опоздала на свой самолет, но и пропустила последний рейс в Париж. Поэтому ей пришлось ожидать до пяти утра, прежде чем она смогла улететь. К сожалению, кто-то проинформировал прессу о задержании Софи в аэропорту, и вокруг комнаты, где ее допрашивали, собралась толпа репортеров и папарацци. Чтобы избавиться от их докучливых вопросов, Софи попросила разрешения у таможенников остаться у них до вылета самолета. Поскольку журналистам пришлось просидеть в аэропорту почти столько же, сколько и Софи, когда актриса вышла из помещения и направилась к залу вылета, газетчики потеряли бдительность и не сразу отреагировали. Сопровождаемая адвокатами и секретарем, она прошла с непроницаемым лицом сквозь толпу репортеров, не сказав ни слова, хотя отовсюду к ней тянулись микрофоны, а вспышки камер следовали одна за другой. Похожая сцена произошла и в Париже, где ее встречал Понти с двумя охранниками, которые постарались не допустить никого из корреспондентов близко к актрисе. О задержании Софи оповестили заголовки газет по всему миру, но никто, за исключением четы Понти и властей Италии, казалось, не знал, из-за чего все произошло, и ни одна из сторон не торопилась раскрывать секреты. Тем временем желтая пресса начала распространять сплетни, что Софи якобы была задержана с миллионами лир в сумочке и аккредитивами итальянских банков, спрятанными среди одежды в ее багаже. В то время Италия испытывала тяжелейший экономический кризис, и правительство прибегло к строгим законодательным мерам, чтобы предотвратить утечку капитала из страны и укрепить национальную валюту. Россано Браззи, давний друг семьи Понти, возможно, сказал больше, чем следовало, когда отвечал на вопросы корреспондента газеты "Националь Энквайер": "Я не верю, что они сделали что-нибудь незаконное. Карло — адвокат и очень умный человек. Он никогда не предпримет ничего, что может вынудить власти прибегнуть к каким-то мерам против него. Говорят, он скрывает свои доходы, чтобы уменьшить налоги, но это обычное дело в стране. В Италии многие стараются не платить налоги. Софи считает, что итальянское правительство, которое в прошлом доставило семье Понти много неприятностей из-за их брака, сейчас просто придирается к ним, выбрав их на роли козлов отпущения". Через несколько недель Софи накалила атмосферу в Париже и в буквальном смысле: когда Понти уехал в Швейцарию, в их здании на авеню Георга V посреди ночи начался пожар. Еще днем Софи почувствовала — как у нее бывало и раньше, — что должно что-то произойти, и попросила своего секретаря Инес Брушиа узнать, застрахованы ли они от пожара. "Я думаю, что спросила об этом неспроста, — вспоминала затем Софи. — Мысленно я видела, как разгорается огонь, но не могла понять, где это происходит". Несколько часов спустя Софи разбудили крики Инес, и она подумала, что их снова грабят. Однако на этот раз секретарь почувствовала, что что-то горит. Женщины выглянули в коридор напротив лифта и увидели дым. Они попытались вызвать консьержа по внутреннему телефону, но не смогли, и Софи позвонила другу, чтобы тот сообщил в противопожарную службу города. "В панике мне не пришло в голову, что я могу вызвать пожарных сама, — вспоминала потом Софи о событиях той ночи. — Я бегом поднялась наверх, где спали дети. Няня была уже там. Мы накрыли мальчиков одеялами, взяли их на руки. Казалось, что дым идет снизу от нашей квартиры, поэтому мы направились на крышу. Подойдя к ней, обнаружили, что у нас нет ключа от наружной двери. Я разбила окно туфлей, и мы выбрались через него наружу. Там уже находились другие жильцы, но никто не узнавал нас. Это все было очень странно и немного тревожно". Софи быстро продрогла в ночной рубашке. "Температура была довольно низкой, поэтому я вернулась в квартиру взять что-нибудь теплое из одежды, а также открыть входную дверь, чтобы пожарные могли войти внутрь. Но едва потянула за ручку, тут же чуть не задохнулась от дыма и быстро захлопнула дверь. Вот что значит действовать в панике — затрачиваешь много энергии и только подставляешь себя опасности". Снова добравшись до крыши, Софи услышала гудки пожарных машин, однако ее друг неправильно указал адрес, и они остановились в квартале от их здания. Тем временем Софи и другие жители беспомощно наблюдали сверху, как пожарные, поняв свою ошибку, развернули машины и в конце концов стали вбегать в их здание. Прошел еще час, прежде чем они добрались до людей на крыше и успокоили их, сказав, что все находится под контролем. Огонь распространился на четвертом этаже и успел добраться до пятого к тому времени, когда его погасили. Трехэтажные апартаменты Понти начинались на седьмом этаже и от пламени не пострадали, но комнаты заполнились ядовитым дымом. Пожарные настаивали, чтобы два ребенка Понти спустились вниз к врачам для осмотра, убедиться, что дети не пострадали от холодного воздуха и дыма. "Они надели на мальчиков кислородные маски и исчезли с ними, прежде чем я могла сказать хотя бы слово, — рассказывала Софи. — А остальным сказали, что квартиры выше пятого этажа безопасны и туда можно возвращаться, а потом открыли все окна и двери, чтобы проветрить помещения. Около пятнадцати минут седьмого утра дети с няней вернулись. Они были немного расстроены, потому что пожарные не разрешили им оставить кислородные маски". Софи чувствовала себя совершенно разбитой, особенно сильно у нее болела голова. "После обеда я отправилась в больницу, и там мне сказали, что у меня отравление дымом, — вспоминала она. — Они заставили меня в течение полутора часов вдыхать кислород, а потом отослали домой". К весне 1977 года "Мост Кассандры" вышел на экраны Америки и Европы и тут же получил плохие отзывы в прессе. К счастью, никто не винил за неудачу Софи. Критики сравнивали эту картину с предыдущими фильмами и считали, что "Мост Кассандры" значительно им уступает. Некоторые из них объясняли провал картины тем, что исполнительный продюсер сэр Лью Грейд сделал плохую копию на английском языке. Грейд и его сопродюсер Понти, однако, в конце концов ничего не потеряли. В Японии "Мост Кассандры" оказался супербоевиком. Популярность в этой стране Софи помогла им окупить почти все первоначальные вложения в 6 миллионов долларов, а после продажи фильма на телевидение он даже принес прибыль. Если что-то и могло обновить карьеру Софи, это был скорее всего "Необычный день", который пошел настолько хорошо, что Понти начал подумывать об "Оскаре" — впервые после "Брака по-итальянски", то есть тринадцать лет спустя. Кампанию раскрутки фильма начали с отправки его на Каннский фестиваль. Далее планировалось выпустить кинофильм на экраны США осенью того же года, чтобы он мог претендовать на "Оскара". Понти отправился в Канны раньше Софи. Она полетела туда одна из Парижа через Ниццу 19 мая, чтобы присутствовать на гала-показе ее фильма. Во время часового перелета Софи пришлось испытать еще одно смертельное ощущение, когда их реактивная "Каравелла" попала в турбулентный поток и резко снизилась на несколько сотен метров, прежде чем пилотам удалось восстановить контроль над самолетом. Позже она говорила, что это были настолько страшные минуты в ее жизни, что она сидела в кресле, ожидая неизбежной гибели, и уже прощалась со своими детьми и близкими. Так как на фестивале присутствовали и Софи, и Мастроянни, демонстрация фильма "Необычный день" получилась довольно помпезной. Томас Куинн Кертисс, давая интервью для "Интернэшнл геральд трибюн", заявил, что фильм "стоит выше других претендентов" и что "Софи Лорен, которая играет в этой картине роль усталой и опустошенной домашней хозяйки, продемонстрировала очень высокий уровень зрелого и профессионального мастерства". Однако никаких призов в Каннах "Необычный день" не завоевал, возможно, из-за того, что директор фестиваля Морис Бесси был близким другом Понти. "Никто не сомневался, что "Необычный день" получит "Золотую пальмовую ветвь" (награду за лучший фильм), — вспоминал Симон Мицрахи, ответственный за связи с общественностью фестиваля. — Я много раз слышал, как Бесси говорил: "Карло, ты получишь эту ветку, никаких проблем" и "Карло, могу уверить тебя, что она уже у тебя в кармане. Я просто передам ее тебе через Роберто". Но этого "просто" так и не было сделано. Какая низость со стороны жюри!" Упомянутый Бесси "Роберто" — это кинорежиссер Росселлини, бывший муж Ингрид Бергман, а перед этим давний любовник Анни Маньяни, которая была похоронена в его фамильном склепе. Будучи президентом Каннского жюри в 1977 году, Росселлини разделял отрицательное мнение Маньяни о союзе Понти и Лорен и, может быть, поэтому невзлюбил "Необычный день". Кроме того, у него был любимый фильм, представленный на фестивале: итальянская лента "Padre padrone" ("Отец хозяин") режиссеров братьев Витторио и Паоло Тавиани. "Росселлини хотел сделать заявление в поддержку "Padre padrone", действительно интересных, однако мало известных режиссеров, и расхвалить фильм, в производстве которого приняли участие итальянские телевизионщики, основные спонсоры итальянского кино, — заявил Симон Мицрахи. — Фильм "Padre padrone" имел много сторонников среди членов жюри, но не достаточно, чтобы он получил "Золотую пальмовую ветвь". Однако Росселлини был стойкий борец, и ему удалось изменить мнение сомневающихся, убеждая их одного за другим. Так, Росселлини в течение всего фестиваля уговаривал Бесси, но в заключительную ночь Бесси в знак протеста вообще не появился на церемонии награждения. Это было ужасно, шокирующе и грубо. Поведение Бесси очень обидело Росселлини и подействовало настолько удручающе, что, я думаю, ускорило его смерть. У него были проблемы с сердцем, и он умер спустя несколько недель после фестиваля". Среди членов жюри, возглавляемого Росселлини, был американский кинокритик Полин Каэль, шведская актриса Марта Келлер, французский режиссер Жак Деми и мексиканский автор Карлос Фуэнтес. "Padre padrone" завоевал "Золотую пальмовую ветвь". Получили ли Софи и Мастроянни хотя бы несколько голосов при определении лучших актеров, неизвестно, но в конце концов приз разделили между собой Шелли Дюваль за американский фильм "Три женщины" и Моник Меркур за франко-канадскую картину "Дж. А. Мартин: фотограф". Лучшим актером года стал Фернандо Рей за испанский фильм "Элиза — жизнь моя". Игнорирование "Необычного дня" вызвало серию резких комментариев Томаса Куинна Кертисса, парижского корреспондента "Интернэшнл геральд трибюн", знавшего чету Понти лично и, возможно, поставившего на них. "Из-за сомнительного вердикта жюри Каннского фестиваля 1977 года, особенно из-за его пренебрежения фильмом Этторе Сколы "Необычный день", который все считали лучшей из представленных картин, показанных на фестивале, в будущем фестиваль может лишиться своей престижности", — писал Куинн, хотя время показало, что он ошибался в своих пристрастных оценках. Понти продал права на прокат "Необычного дня" в США студии "Синема-V", одной из немногих, кто занимался распространением иностранных фильмов. Она также приобрела права и на "Padre padrone", но планировала выпустить его на экраны позже. "Необычный день" стал первой итальянской картиной Софи за тринадцать лет, которая показывалась в США с английскими субтитрами. Все фильмы, снятые после "Брака по-итальянски", не рассматривались критиками как заслуживающие должного внимания и поэтому выпускались дублированными и шли так мало, что только немногие зрители успевали их увидеть. Правда, ни Софи, ни Мастроянни уже давно не имели заметного коммерческого успеха в США, поэтому "Синема V" посоветовала Понти прислать обоих в Нью-Йорк на премьеру фильма, чтобы они дали пресс-конференцию, выступили с интервью и появились на телевидении. Публика нуждалась в напоминании, что эти актеры все еще в хорошей форме, если Понти хотел, чтобы фильм стал претендентом на награду Американской академии кино. Сделав совместно восемь фильмов, Софи и Мастроянни шутя называли себя итальянскими "Фредом Астером и Джинджер Роджер". Во время своего десятидневного визита в Нью-Йорк они остановились в разных номерах отеля "Пьер", совершенно очаровали жителей города, дали более сотни интервью, включая одно достаточно противоречивое с Диком Каветтом в его получасовом телевизионном ток-шоу, показанном каналом Пи-би-эс. Каветт начал с плохого вопроса, спросив Софи: "Вы незаконнорожденная?" Актриса замялась и попросила ведущего сменить тему.