– При учете рисков, что мясо пропадет или будет перехвачено, сто пять тысяч аскеральд – это существенная сумма. Резерв орков насчитывает один миллион двести тысяч аскеральд. – Наш ведь в двести раз больше. – При всем уважении, монсеньор, не советую вам обольщаться. Вы же не хотите, чтобы и у нас стало, как у орков? – Что ты предлагаешь? – Вы тут главный, вам решать. – Цена на мясо у нас возрастет, потому что те, кто будут его продавать, должны получить прибыль, которая, разумеется, и в интересах государственной казны. И мало кто из гостей сможет его себе позволить. – Если быть точнее, выходя в ноль, оно нам обойдется в двадцать один аскеральд за килограмм. Торговцы меньше десяти аскеральд за килограмм не возьмут. И еще пять – вознаграждение добытчикам. – Что означает семидесятипятипроцентное увеличение цен, в отличие от привычных для наших гостей у себя на Родине. – Да, мой монсеньор. И поэтому вам решать, брать деньги из казны, чтобы мясо обходилось по привычной для гостей цене, или принимать более сложные меры. – Наши гости весьма состоятельные, раз могут себе позволить поездку на летающем корабле, вместо того чтобы тратиться только на мясо, – Анделас замер, уставившись на неопытного наместника Мэрфэла. Мясо ведь никто не купит, и его придется выбросить, потому что после перелетов на Эйфавелле у гостей денег много остаться не должно было. А если поставить цену в тридцать аскеральд, то разрыв стал бы несущественным. И Этрей продолжил: – Ставьте пятьдесят, магистр. – При всем уважении, ваша милость, ваш отец на вашем месте поставил бы цену в тридцать аскеральд. – При всем уважении, магистр Анделас, когда мой отец будет на моем месте, тогда пусть ставит цену, угодную ему. А пока я исполняю обязанности решающего лица, так что… И будь любезен, исполнять. – Вы – закон, я повинуюсь, – магистр поднялся на ноги, покорно склонив голову, вежливо произнес: – Ваша милость… – и завершил аудиенцию. А принц уселся в раздумьях: «Я не могу доверять никому и должен сделать расчеты исходя из бумаг, которыми обладаю, сам. Проверить каждого и поймать злоумышленника. При моем отце никто не посмеет провернуть аферу, но при мне такую выходку выкинуть кому-то будет за радость. Когда как не сейчас кто-то может хорошенько заработать, если во главе государства неопытный наследник?» Эпизод 25 Дипломатия на опережение Оканчивая тренировки позже всех, принц Арачнакана вновь ступает каждое утро на площадь Эллипсиона при свете первых лучей. После регулярной пробежки в качестве завершения разминки он притащил громады мешков, нагрузив мышцы перед первой, основной частью. Развивая силу удара, он метал булыжники, которые весили от пяти до десяти килограмм. После каждого выстрела он пробегал со всех ног вслед за снарядом. Ракши повторял упражнение до изнеможения, отгораживаясь от всего мира, полностью отдаваясь тренировке. Обладая в высокой степени развитым чутьем и боковым зрением, воин замечал каждый шелест в амфитеатре, в особенности затаившегося на балконе отца. Облокотившись на парапет, статный Сальвадор гордо следил за самостоятельным и ответственным не по годам сыном. Ракши неустанно трудился, усердствуя в своих нетрадиционных упражнениях. Из-за существенного расстояния между генералом и его сыном седовласый был убежден, что остался вне поля зрения мальчика. Надкусив яблоко, он швырнул его в маленького атлета. В мгновение ока Ракши развернулся, и поймал фрукт вытянутой рукой, на которой выступили вздувшиеся вены. Суровый наблюдатель наверху разворачивается, взмахнув темным плащом, и исчезает за ограждениями. Вскоре в амфитеатр подтягиваются остальные. В несвойственном ему духе Ракши провоцирует одного из соратников: – Вы не солдаты. – Да что ты, малыш, – отвечает один из тренирующихся. – Ты, – обращается Ракши к кандидату, который первым вызвался ответить, – покажи, что можешь. В ответ тот рассмеялся и продолжил отработку приемов с партнером, но Ракши не сдался и провел ногой по песку так, что обсыпал оппонента, который не сумел сдержаться: – Ах ты, щенок! Думаешь, если ты принц, то все тебе можно? – Да, именно. А вы вместе со своим любовником можете надеть юбки. Мужчина выпрямился, почерствев лицом, и напряженно направился в сторону провокатора. Но его деревенский напарник попытался усмирить друга: – Не надо, – переглянувшись с ним, и после небольшой паузы продолжил: – Я сам, – и набросился на принца. Алмоний внимательно наблюдает, но не спешит остановить стычку. Ракши уворачивается от взмаха набросившегося мужчины и подсекает ему ноги. Оппонент, теряя равновесие, пролетает ногами вперед, упав на лопатки. – И это все, голубчик? Твой дружок так же хорош, как ты? Или вы все тут пришли цветочки собирать? Воины ордена замерли, восхищаясь храбростью выскочки. Оставшаяся половина, претендующая на элиту, не отличалась высокой самооценкой и была задета нахальством наследника. В это время в приемной ордена исполняющий обязанности правителя генерал Сальвадор с дюжиной драбантов принимает необычного гостя – представителя иной расы. Это мужчина с синими глазными яблоками и белыми светоносными зрачками, столь же широкими, как у эльфов, и с такими же, как у них, ушами. Только он не был эльфом. Его абсолютно симметричные брови напоминали волны, как и золотистые волосы и борода. Кожа его была гладкой, словно розовый бархат. От падающего из окон солнечного света на ней мелькали блики. – Милорд, позвольте поблагодарить за честь, что вы оказали, приняв меня. – Вы очень мудры, аксакал Луиджи. Я не мог отказать вам, – отвечает Сальвадор гостю. – Милорд, вы очень добры. – Уверен, новый уровень наших отношений приведет к развитию и процветанию представителей обоих наших народов. – Милорд, вы очень рассудительны. Не смею не согласиться. Я пришел с дарами, – дипломатично улыбается гость, заметив, как загорелись глаза генерала. И продолжает: – Это шелка и драгоценности, – Луиджи отворяет сундук. – С удовольствием приму ваши дары, аксакал. И все же мы собрались не дары обсуждать, а благополучие. Вы желаете приюта в нашем государстве для вашего народа и хотите иметь голос в совете, а взамен обучите избранных мною людей. – Милорд, совместно избранных людей. И для начала не людей, а человека. Постижение сокровищ моего народа – наисложнейшее ремесло. – Аксакал Луиджи, я дарую вашему немногочисленному народу поместье под горой Кoрсель в графстве Малионис. Также вы станете полноценными гражданами нашего государства и будете нести всю ответственность перед остальными гражданами в силу законов королевства Арачнакана. – Мы будем в бесконечном долгу перед вашей мудростью и благосклонностью королевства. – Так мы поможем друг другу? – Милорд, с вашей выдающейся дипломатичностью и моим смирением иначе и быть не может, – закончив обмен любезностями, джинн вместе с генералом прислушались к звукам дикой бойни. Выбежав на балкон, они застали неслыханный хаос на тренировочной площади. Беспорядочно бьются друг против друга кандидаты в орден, а воины элиты наблюдают. – Что происходит? – возмутился генерал. – Смотрите! – восклицает Луиджи, указывая на мальчика и Граноса, бьющихся бок о бок против всех. – Наставник, доложить! – приказывает Сальвадор Алмонию. – Генерал, Ракши с Граносом оттачивают свои навыки. – То есть ты хочешь сказать, что все так и задумано? – недоверчиво, чуть повысив голос и нахмурив брови, спрашивает наместник короля. – Блестяще, наставник. Вы преподали полезный урок вашим лучшим подопечным-кандидатам – урок выживания, и вам это даже не стоило усилий! – Восхищен джинн. – Что? Вы одобряете? – генерал пытается оценить мнение аксакала. – Милорд, еще бы! – сопровождая речь надменной улыбкой, продолжает двухметровый джинн: – Если даже славное меньшинство проиграет, то они окрепнут физически, если победит, то их уверенность укрепится еще и духовной силой. А больше всех выигрываем мы. – Мы? – еще сильнее поразился Сальвадор. – Мы, милорд. Ясно, как день, станет, кому будем открывать тайны моего народа. – Ваша мудрость не перестает меня удивлять, аксакал, – встревожен и одновременно восхищен генерал. – Милорд, вы очень добры. Но вся заслуга целиком принадлежит гениальному наставнику вашего ордена, – проявляет себя с благородной стороны мудрый и хитрый джинн, таким образом заручившись расположением и Алмония. Как бы ни казался быть равнодушным Сальвадор, внутренняя тревога не покидала его ни на секунду. Но не дрогнули ни лицо, ни рука, непоколебимого могучего генерала. После каждого удара, нанесенного по Ракши, в груди отца кровоточили все новые шрамы. Хорошо, что искусный Гранос с безграничным рвением прикрывал бесстрашного мальчика. Перебита уже треть соратников, Гранос выдыхается и пропускает удар ноги в подколенный изгиб от одного из оппонентов и боковой в грудь от другого, падая на окровавленный песок. Не ведающий страха принц отбирает у атакующего противника деревянный меч в развороте через, зажав в подлокотном изгибе. Затем пробивает лоб другому противнику. От стука деревянного меча о лоб мужчина мгновенно оказывается на лопатках без сознания. Глаза джинна горят все ярче. Он видит то, что искал: юных лет мальчишка, не знающий усталости и страха, страстный и ловкий. Отступая, Ракши переключает внимание солдат с лежачего Граноса на себя. Ловко отражая атаки двумя вновь добытыми мечами, он резво пятится и неожиданными рывками наносит им увечья. Непредсказуемо, в развороте отражая одну атаку правой рукой, метает палку левой и вырубает еще одного из толпы. У кого-то выходит столкнуть принца, который, споткнувшись, попадает в руки одному из тяжеловесов. Тот выкручивает руку Ракши, попытавшись взять на болевой, но мальчик совершает сальто и, просунув свою руку под мышку сопернику, проводит бросок через бедро. Наступая на упавшего мужчину, он мчится к тупику, за ним бегут еще трое. Принц пробегает вдоль стены в угол, отталкивается от нее, атакуя с ноги, выключает еще одного. Все, кто был отправлен в нокаут прежде, уже успели восстановиться и поднялись. Они схватили Граноса и уже вот-вот настигнут великолепного принца, который даже не мыслит о том, чтобы сдаться. Но тут раздается грозный голос: – Довольно! Воины обернулись и тревожно поспешили выпрямиться, склонив головы, увидев пышущее гневом лицо генерала. – Воители ордена, в строй! Кандидаты в орден в строй! – приказал Алмоний. И все, кто на арене – не важно, лежат они или стоят – быстро образовали ровный строй. – Ракши, Гранос! Ко мне! – кричит генерал, будто пуская громы и молнии из глаз. Довольный, с какой скоростью провинившиеся поспешили исполнить приказ, наместник правителя устремился в приемную. Алмоний и Луиджи последовали за ним. Ракши, томимый угрызением совести, покрытый ушибами и порезами, со следами крови и грязи, прибегает к отцу и докладывает, как подобает воину: