– Рядовой Ракши Эсперанский по приказанию генерала Сальвадора прибыл. В очередной раз еще сильнее засветились глаза джинна, который подумал: «Эсперанский? Из рода королей! Все подтвердилось». Не успевая за Ракши, усталый Гранос подбежал следом: – Рядовой Гранос Абеле по приказанию генерала Сальвадора прибыл. – Рядовые, это что за безобразие? – возмутился наместник короля. – Мой генерал, я посмел взять на себя больше, чем смогу унести, – сознался принц. – Слышишь, щенок, не смей тут философствовать! – еще сильнее разозлился отец. – Это моя вина, мой генерал. Я спровоцировал драку, а Ракши пришлось за меня заступиться, – пытается прикрыть мальчишку Гранос. – Мой генерал, виноват только я. Наказывайте меня, – настаивает принц. – Милорд, если вы позволите… – перебил Луиджи, плавно кивнув головой. – Прошу, – отвечает Сальвадор джинну, злобно сжав зубы. – Для тех, кто не знает, я Луиджи, имеющий почетный титул аксакала – мудреца среди живущих, чье слово на вес с золото и не может быть обделено вниманием ни у одной из рас. – Мое почтение, аксакал Луиджи, – произнес Гранос. – Мое почтение, аксакал Луиджи, – сказал и Ракши. – В свете сегодняшних нарушений дисциплины ордена вас ждет исключение. Но есть выход! – произнес загадочно джинн. Нарушители затаили дыхание, их глаза расшились, и Луиджи продолжил: – Один из вас может искупить вину другого. – Все, что угодно, – уверен наивный принц. – Искупит вину тот, кого исключат. Но по милости моей и великодушию нашего генерала и наместника короля он будет обучаться у меня. «Как же чемпионат? Я же не стану придворным, и бесславной останется моя семья…» – подумал Абеле. – И эта честь выпадет сильнейшему из вас, – заявил Сальвадор. – Он будет есть, пить и спать вдали от дома. У него не будет других друзей, кроме меня. Никаких развлечений, никаких женщин. Только тренировки, – говорил мудрый и хитрый аксакал. – Мой генерал, прошу, не поступайте так с нами, – мальчик пытается надавить на жалость отца. – Ваша милость, если вы позволите, то выбор сделаю я, а не поединок, – посмел заявить златовласый Луиджи, намекая на принца. Сальвадор был поставлен в неловкое положение, ведь он хотел, чтобы Ракши был воспитанником ордена, а не джинна. Он не хотел героической жизни для сына, а готовил его быть воинствующим королем. Генерал переглядывается со своим наследником с небольшой тревогой, боясь разлуки, и говорит: – При всем уважении, аксакал, как я уже говорил, к вам попадет тот, кто победит. – Милорд, я никоим образом не хотел поставить под сомнение ваше слово. Здесь смысл совсем в другом: я подготовлю настолько выдающуюся личность, что он станет легендой, затмившей самого Дезмонда. Легендой, спасающей Арачнакан от рук нежитей. – Мой генерал, не разлучайте сына с отцом, умоляю, – взывает к милосердию своего отца Ракши. Сальвадор встал перед нелегким выбором, пытаясь обхитрить мудрого Луиджи, который говорит: – Сынок! Дорогой мой! Сын сможет навещать отца после каждого выполненного задания. А это примерно раз в две недели. – Не так уж и страшно, – поделился своим мнением Алмоний. – Это лучшее будущее, о котором каждый во всем мире мог только мечтать. И оно дано тебе самой судьбой, сынок, – говорит джинн, имея свои виды, ведь королевская кровь у него на попечительстве влечет за собой огромные перспективы. – Вечная молодость, богатство и слава. Перед тобой открыты не просто все двери. Перед тобой открыт весь мир. Все в аудитории замерли в безмолвии. Они ожидают решения Сальвадора, который в свою очередь подшучивает: – Звучит очень заманчиво. Я даже сам бы согласился. – Ваша милость, я не смею настаивать. Я ваш смиренный слуга. Вы имеете полное право мне не доверять. И все же не хотелось бы, чтобы первое впечатление обо мне у королевского рода сложилось как о незаслуживающем доверия советнике. Ведь это не только в наших с вами интересах, но и во благо всего мира. Джинн очень убедителен, Сальвадору никогда еще не было так трудно делать выбор. Но в голове у него звучит голос Аврело, который говорит, что юный Ракши намного опережает свой возраст и заслуживает шанса реализовать свой потенциал. Удерживает лишь отцовская любовь, и именно она заставляет несколько поразмыслить, прежде чем сказать: – Именно вопрос блага всего мира стоит превыше всего. Ракши, исключаю тебя из ордена. И назначаю тебя последователем аксакала. Будешь служить и исполнять волю Луиджи, как собственного отца. После каждого исполненного задания имеешь право на отгул на один день. – Отец… – расстроился разочарованный принц и опустил голову, слабость взяла верх над его телом, он почувствовал себя ненужным. Алмоний и Гранос были неприятно удивлены, лишь Луиджи стоял гордо, уже строя планы на будущее. – Собирай вещи и проведи последний день с семьей, с завтрашнего дня тебя сопроводят в Кoрсель – обитель джиннов, в поместье под горой на востоке Малиониса, которое я дарую им. Эпизод 26 Райская кузня Когда Манрике с командой пробились сквозь зеленоватые широкие кусты, ориентируясь на музыкальные звуки птиц, их взору предстал потрясающий воображение вид. Над зеленым покровом мха возвышаются деревья с раскидистыми кронами. Повсюду протянулись изящные лианы и различные лозы, словно праздничные ленты с лиловыми цветками и манящими плодами. На ветках танцуют и поют самцы райских птиц самых пестрых окрасок со скрученными либо пышно расправленными хвостами, поражающими разнообразием узоров и оперений. Но даже не эти прелести джунглей так завораживают гостей, как радует кое-что другое. Довольно долгое время они получали воду лишь из добытых ягод и дождя, наконец-то перед ними пресные и довольно глубокие ручьи спиральных форм, словно отфильтрованные каменистыми ископаемыми голубой Оканики. Гермэк, попробовав воду, сообщает графу: – Господин, она пресная. Граф взглядом приободрил своих подданных, разрешая испить. Команда де Лара с жадностью бросилась утолять жажду. Ни одна вода в мире не могла похвастаться такой чистотой, вызывающей фриссон, как спирали ручьев моря инерзитов. Сквозь их абсолютную прозрачность странники замечают огромное многообразие кристаллических образований, за счет которых вода и была такой особенной. Утолив жажду, путники расположились на отдых. Гермэк кормит верблюдов фруктами и различной зеленью. Лами поднялся на дерево и срывает плоды подобные манго, только лиловых тонов с фиолетовыми узорами. Расположившись на ветке, артист пробует нежный, сочный и сладостный фрукт и бросает своему другу. Откусив, видит, что мангообразный плод внутри оранжевый, словно персик. Необыкновенный плод падает в руки сидящему на покрытом мхом камне Амадею. Внезапно побеспокоенный кузнец поднял голову и обнаружил улыбающегося Лами. – Ты уверен, что это съедобно? – крепко сжав в руках плод, обращается к другу Амадей. – А какая разница, дружище? – смеется Лами. – Все равно наш прославленный лидер, как всегда, прикроет твое одно место. Амадей страстно мечтает попробовать пленительный фрукт, но, проявив гордость, удерживается и бурчит: – Тоже мне шутник. Из-за большого живота толстяк с трудом снимает обувь с изможденных грязных ног. Его усталые ступни успокаиваются на нежном покрове мха. Внешне грозный, но нежный в душе кузнец тщательно чистит ботинки от камней, грязи и прилипшей растительности, и подслушивает разговор драбанта с лидером. – Милорд, будем плыть? – интересуется готовый ко всему Берто. – Плыть? – тревожно округлив глаза, немного дернув головой, вмешался Амадей. Задумчивый граф все это время, неотрывно следя за малейшим движении в джунглях, наблюдает, как по волнистым деревьям одна из красных птиц с синим хвостом скользит то вниз, то вверх. Другая, черная, птица своими бирюзовыми крыльями изображает паруса и ритмично танцует. А маленькая коричневая маленькая самка завороженно качает головой из стороны в сторону. По желтым стволам некоторых деревьев разбросаны алые цветки. Оранжевая птица с пестрыми красными и синими перьями на хвосте и хохолке, напевая, соблазняет свою бело-голубую паву. Земля покрыта пышными зелеными мхами и необыкновенными цветами. Их аромат настолько приятен, что может вскружить голову любому путнику. Манрике, услышав смешную реплику Амадея, перевел свой взгляд на него, не сдержав гримасы. Мягко улыбнувшись, благородный лидер прокомментировал: – Ты можешь оставаться. Вся команда рассмеялась, и Лами продолжил издевательства: – Наверняка кушать хочешь. Пожаришь пару птичек, пока мы вернемся. Сослуживцы продолжают хохотать. Амадей, нисколько не обидевшись, ответил: – Прекрасно, смейтесь. – Милорд, тут могут быть змеи или, что того хуже, крокодилы, – предупреждает Гермэк, переживающий за благополучный исход их путешествия. – И верблюды – не лучшие пловцы, – добавил усталый Амадей. На что Лами надменно улыбнулся. – Мы должны рискнуть, выбора нет, – уверен в своем предложении драбант Берто. – Лами, собираешь лозы. Берто, прикрываешь от хищников. Гермэк, Амадей, вы – кузнецы, руководите процессом. Будем строить плот, – распорядился граф Манрике де Лар. – Вот это я называю райской кузней, – прокомментировал Лами, спрыгнув с дерева. Сорвал два гриба острой формы и наставил рожки Амадею, который в свою очередь досадливо отмахнулся. Остальные лучезарно улыбнулись. Затем все направились исполнять приказы командира. Эпизод 27 Встреча правителей Белоснежная башня с дозорным огнем, на вершине которой огромная статуя крылатого пегаса, служит маяком для кораблей на самой широкой реке в мире, которая называется Анэль, стрелой переливаясь с другой рекой – Лусани в Анаказель через столицу Арии Вариэны. Еще темное утро, огромная полная луна пускает голубой свет, где-то оставляя блики, а где-то погружает в сумрак. За реками над лиственным зелено-синим лесом и красным бoрандом пролетает в сопровождении голубых и синих райских журавлей «красная Эйфавелла», что в переводе с эльфийского означает «летающая волна». Это тот самый летающий корабль, построенный из коры красного бoранда, ветка которого на ведущем белом парусе олицетворяет герб Джесснуры. Судно плавно совершает посадку в порту, где эльфийская свита во главе с Мэрфэлом ожидают важного гостя. С корабля опускается Аврело со своими сопровождающими. Арфаон Арии Вариэны чуть выше короля Арачнакана. Аврело всматривался, словно впервые видел, как лунный свет оставляет блики на коже великолепного эльфа. Одет он был в лазурный кафтан со всевозможными украшениями из белого золота, так гармонирующими с его волосами. А на голове у Мэрфэла была тиара, полностью состоящая из голубых бриллиантов, образующих симметричные фигурные скобы и различные узоры эльфийской культуры. Древний правитель первым протягивает руку с огромным перстнем из красного золота в виде ветки красного бoранда, обвившей чуть ли не весь средний палец.