Стальные глаза ничего не выражали, но двойной подбородок потрясывался, как желе, от еле сдерживаемого гнева. — Ты смеешь говорить мне о своих проблемах? — взвился шеф. — Даже думать об этом не смей! Немедленно пиши заявление и убирайся вон. Если я когда-нибудь увижу тебя возле моей фирмы — прикажу охраннику, чтобы хорошенько отметелил. — Аркадий Петрович! — На черных ресницах Гали повисли слезы. — Ну, будьте человеком, Аркадий Петрович. У вас, наверное, тоже есть мать. Ради вашей матери не увольняйте меня. На секунду на лице шефа появилось доброе выражение, но только на секунду. — Не трожь мою мать, дрянь! — визгливо заорал он, и в двери показалась довольная мордочка Ларисы. — Я не нужна? — Зачем ты впустила ее ко мне? — продолжал бушевать начальник. — Немедленно позови охранника, и пусть он вытолкает ее в шею. Я хочу, чтобы она ушла прямо сейчас. И не нужно никакого заявления. Ты сама напишешь от ее имени. — Не имеете права! — заорала вдруг Галя в тон Аркадию Петровичу. — Я буду жаловаться на вас, я все расскажу, что знаю… На ее удивление, шеф вдруг успокоился, словно разом выпил пузырек валерьянки. — Ты мне угрожаешь? — спросил он почти доброжелательно. — Вот и отлично. Теперь ходи и оглядывайся по сторонам, чтобы не отправиться на тот свет раньше своей матушки. Галя схватила со стола прибор с ручками и швырнула в мужчину: — Негодяй! Какой же вы негодяй! Она выбежала из кабинета. Визгливые крики смолкли только у выхода. Что ж, она сюда больше не вернется. Это факт. Но, может быть, все к лучшему? Этот зверь в любом случае не разрешил бы уйти с работы, если бы ей это понадобилось. Нет, надо искать место получше. Впрочем, легко сказать — получше. Ей нужно найти работу как можно скорее, ведь в кошельке не осталось ни копейки. Оглянувшись в последний раз на окна фирмы, которую она еще недавно считала вторым домом, Галя зашагала к остановке. Нещадное июньское солнце палило, словно адский огонь, и девушка спряталась в тень, отбрасываемую раскидистым каштаном. — Галя, подожди! Девушка обернулась. К ней на всех парусах мчался Митин. Густые рыжие волосы Юрки развевались, как пиратский флаг. — Что тебе нужно? — недоброжелательно спросила Галина. — Мы с шефом все обсудили. Я на пушечный выстрел не подойду к этой проклятой организации. Скажи Лариске, пусть поторопится с заявлением. О, как я вас всех ненавижу! — Зря ты так. — Митин прищурился, и Галя впервые заметила, какие у него длинные, мягкие, пушистые ресницы — как у девчонки. — Я хотел помочь. Тебе известно мое отношение к Елене Васильевне. Ей я нравился, несмотря на то что не нравился тебе. — Допустим, — не стала спорить Лопатина. — И как ты собираешься помочь? — Аркадий, конечно, принципиальный, но и с ним можно найти общий язык. — Митин шагал рядом, вытирая пот клетчатым платком. — Ты в курсе, что в прошлом году у него случился конфликт с Гусевым? Гусев работал в фирме аудитором и был на хорошем счету. Галя покачала головой: — Я никогда не интересовалась сплетнями фирмы. — И зря, — заметил Юрка. — Ты, должно быть, в курсе, что шеф ценил Гусева, как и тебя. Да, да. Я не преувеличиваю. Сколько раз он говорил, что рад такому специалисту, — он тряхнул огненной гривой. — Но дело не в этом. В прошлом году у Гусева заболела дочь, потребовалась срочная дорогостоящая операция. Гусев пробовал отпроситься во внеочередной отпуск, потом клянчил деньги в счет будущей зарплаты, а тут, как назло, приехали иностранцы заключать договор, и Аркадий Петрович во всем Гусеву отказал. Тот пригрозил, что все равно не придет, и угрозу свою выполнил, тогда шеф подготовил приказ о его увольнении. — Митин улыбнулся и подмигнул. — И это несмотря на его отношение к Гусеву. Короче, проходит время, с дочерью Гусева все хорошо, операция прошла удачно, а вот деньги закончились. Бедняга явился сюда и попросился обратно. Аркаша, естественно, отказал. Тот ушел несолоно хлебавши, крикнул даже, что Петрович локти кусать будет, но работу нигде не нашел. Ты сама знаешь, как тяжело с работой в нашем городишке. В общем, помыкался Гусев, достал какие-то антикварные серьги с бриллиантами и понес Аркадию. Ты в курсе, что он собирает антиквариат, чтобы одаривать им Таньку? Эта фифа, кроме дорогих старинных вещей, ничего больше не носит. — Правда? — удивилась Галя и попыталась вспомнить, какие же золотые вещи она видела на основной любовнице шефа. Да, кажется, было бриллиантовое колье немыслимых размеров из червленого золота, потом замысловатые серьги грушевидной формы с сапфиром. Ей они показались слишком вычурными. А это, оказывается, антиквариат, который стоит немыслимых денег! — Ты хочешь сказать, что Аркадий, заполучив раритетную вещицу, взял Гусева обратно? — поинтересовалась девушка у довольного Митина. — Но у меня нет и десяти рублей, не то что антиквариата. Получается, путь обратно мне заказан. — Извини, но в это я не поверю, — покачал головой незадачливый ухажер. — Мне известна история вашей семьи. Твой дед был генералом, занимал немалую должность, пока его… в общем, странно, если у вас не завалялась какая-нибудь ценная побрякушка, подаренная дедом бабушке, а ему — каким-нибудь подчиненным. — Я говорила, что деда посадили по доносу! — вскрикнула Галя. — Он никогда не брал ничего чужого! И у нас нет ничего, кроме старой мебели. Юрка развел руками: — Это ты так считаешь. Поговори с матерью. Сейчас она станет более откровенной. — Да она всегда была со мной откровенной, потому что мы вдвоем уже давно! — Лопатина сжала кулачки, почувствовав, как ногти впиваются в кожу, и вскочила: — Прощай! Юрка хмыкнул вдогонку: — Во всяком случае, это единственный шанс вернуться. Галя ничего не ответила. Покинув тень и подставив голову палящему солнцу, она тяжело вздохнула. Утром забирать мать, а у нее нет ни копейки. О каком антиквариате может идти речь, если завтра нечего будет есть?! А маме сейчас нужно хорошо питаться, проклятая болезнь отнимает последние силы. Что же делать? Что? Девушка опустилась на скамейку под старой акацией с толстым морщинистым стволом и задумалась. Может, у кого-нибудь занять? Но ни у нее, ни у мамы нет таких знакомых, которые дадут взаймы. Она вспомнила тетю Женю, соседку с первого этажа. Однажды Елена Васильевна пыталась перехватить у нее триста рублей до получки. Сын тети Жени, серьезный бизнесмен, разъезжал на крутой машине и давал матери ежемесячно тысячу долларов, которые та спокойно проедала в разных дорогих ресторанах. Этой даме суммы в триста рублей не хватило бы даже на карманные расходы… Однако в ссуде она отказала. — Леночка, деньги счет любят. Если я тебе одолжу, ты обязана вернуть. Но ты же не вернешь. Вы с дочкой — нищета. Напрасно уверяла мама, что эти несчастные рубли она уж точно отдаст. Тетя Женя закрыла дверь перед самым ее носом. К сожалению, богаче этой тетки в их подъезде никого не было. Подруги Гали сами перебивались от получки до получки. В маленьком городке высокооплачиваемая работа не водилась. От бессилия что-либо сделать Галина уронила голову на руки и застыла, как скорбное изваяние. Какой-то скрип заставил ее дернуться и обернуться. Полненький розовощекий малыш катил по тротуару на трехколесном велосипеде в сопровождении бдительной матери и еще более бдительной кавказской овчарки. Ребенок доехал до того места, где цементная поверхность дорожки вспучилась, приподнятая древесным корнем, и переднее колесо его велосипеда уперлось в холмик. Он продолжал крутить педали, но ничего не получалось, так что пришлось мамочке ему помочь. На мгновение забыв о грустных мыслях, Галя улыбнулась и подумала: если бы у нее был ребенок… Пусть даже от Славика, которого она сначала любила без памяти, потом так же страстно ненавидела, а теперь вспоминала о нем без боли и сожаления. Ребенок спас был ее от страха и одиночества. — Галка? Ты ли это? — раздался над ухом знакомый до боли голос. Девушка подняла голову и увидела невысокого мужчину, облаченного в джинсы и белую, без единого пятнышка, выглаженную до скрипа рубашку. Светлые волнистые волосы, как всегда, идеально лежали на голове, придавая ему вид фата. Рыжеватые усики едва курчавились над верхней губой. Зеленые кошачьи глаза смотрели удивленно и доброжелательно. Ох, всегда они так смотрели, только поступки этого человека оставляли желать лучшего, потому, в конце концов, и оказались они оба в ЗАГСе с заявлением о разводе. Итак, перед Галей стоял ее бывший муж Славик, о котором она подумала несколько секунд назад. — Ты плохо себя чувствуешь? — поинтересовался он. — Или никак не хочешь реагировать на мое случайное появление в твоей жизни? — На твое случайное появление в моей жизни мне придется отреагировать, — буркнула девушка. Сытый, холеный вид бывшего мужа, работавшего кардиологом в местной поликлинике, ее раздражал. — Что-то случилось? — Он сел рядом, предварительно вытерев скамейку рукой, и она опять поморщилась. Стремление к аккуратности до фанатизма тоже раздражало. — Так что случилось? — повторил бывший доброжелательно и настойчиво. — Раз я не отвечаю — ничего, — не очень любезно отозвалась Галя, и, вопреки ее воле, слезы хлынули из глаз, скатываясь по щекам, как по американским горкам, и падая на легкую розовую кофточку. Славик придвинулся ближе: — Ну-ка… — Он приобнял девушку, и она вздрогнула от его прикосновения. Мужчина сделал вид, что ничего не заметил, и продолжил как ни в чем не бывало: — От тебя не убудет, если ты поделишься со мной своей проблемой. Что-то мне подсказывает, что она у тебя имеется. Галя всхлипнула. Славик был прав. Излить кому-нибудь душу, попросить совета — это все, о чем она сейчас мечтала. И пусть жилеткой на этот раз поработает бывший — в конце концов, не все ли равно, раз ее положение безнадежно? — Мама в больнице, — начала девушка сквозь слезы. — Меня уволили с работы, и у меня нет ни копейки, чтобы купить лекарства. Да что там лекарства! — Она махнула рукой. — Завтра нам будет нечего есть! — Галя еще что-то сбивчиво говорила, но Славик остановил ее: — Постой, постой… Ты сказала, Елена Васильевна в больнице? Что с ней? — Рак легких, четвертая стадия, — всхлипнула бедняжка. — Четвертая стадия? — непритворно охнул бывший муж. — Но как же так? У нее всегда было хорошее здоровье. Галя ничего не ответила. — Значит, тебе нужны деньги на лекарства, а денег как раз и нет, — констатировал Слава. — Ни копейки, — призналась девушка. — Все, что имелось, я потратила на этот пузырек, — она достала дорогой флакон. Слава взял его в руки и с интересом прочитал этикетку. — Да, это вряд ли поможет, если не принимать его в комплексе. — Завтра я забираю маму домой, — продолжила Галя свою печальную повесть. Ее черные, как спелые вишни, глаза источали горе. — Зачем же? — удивился бывший муж. — Разве ей там плохо? Кстати, в какой больнице она лежит? — Во второй, — сообщила девушка. — Как я понимаю, ее поместили в терапию. — На гладком загорелом лбу Славы собрались морщинки, и Гале захотелось прогладить их утюгом. — Постой! — Он хлопнул в ладоши. — В этой больнице работает прекрасный врач — онколог — Герман, мой однокурсник. Хочешь, я позвоню ему и все разузнаю? Галя покачала головой: — Герман — ее лечащий врач, — печально сказала она. — И он не посчитал нужным меня обнадеживать, даже, наоборот, предупредил, что ей уже ничего не поможет. Самые дорогие лекарства просто продлят жизнь, но ненадолго. — Зачем же тогда такие мучения? — Слава крепче обнял бывшую жену, и она не сопротивлялась. — Зачем ты забираешь ее? В отделении она, по крайней мере, под наблюдением лучшего врача. — Герман сам посоветовал мне забрать ее, — выдохнула девушка. — А, впрочем, даже если и не посоветовал бы… В отделении не хватает мест, некоторые лежат в коридоре. Я не хочу, чтобы моя мама лежала в коридоре. — И то верно. — Слава задумался. — Знаешь, а ведь я могу тебе помочь. Дай мне рецепт… Она покорно раскрыла сумочку и протянула ему бланк. Бывший муж впился взглядом в размашистые строки. — Возможно, мне удастся достать все необходимое по гораздо меньшей цене, — проговорил он. — Это — во-первых. Во-вторых, не стесняйся и скажи: сколько вам с Еленой Васильевной нужно денег? Я могу одолжить… — Он покраснел и добавил: — Безвозмездно. Для Елены Васильевны мне ничего не жалко. Вспомни, твоя мать всегда хорошо ко мне относилась в отличие от тебя. — В отличие от меня? — переспросила Галя. — Ты, наверное, забыл, дорогой, что было время, когда я к тебе тоже хорошо относилась. И это продолжалось бы по сей день, но ты сам все испортил. Слава скривился. — Давай не будем ворошить прошлое. Мое недостойное поведение — твоя выдумка, и я не хочу говорить на эту тему. — Выдумка, что я увидела тебя в постели с другой женщиной? — усмехнулась Галя. — Выходит, мне не нужно было верить своим глазам? — Я тебе сто раз объяснял, что ту ситуацию подстроила Лиля, между прочим, твоя лучшая подруга, которой не давало покоя наше счастье, — парировал он. — Стоило тебе уехать в командировку, как она приперлась ко мне и принялась соблазнять. В первый и во второй раз я ее послал, но в третий она жалобно попросила чашечку кофе, и я не мог отказать. Потом Лиля уговорила меня составить ей компанию, попросила печенье и, пока я искал его в буфете, что-то плеснула в мою чашку. Так что, милая, я ничего не помню, кроме того, что проснулся с ней в одной постели, а ты стояла рядом и глядела, как фурия.