Замычав, я выдрался из сладких грез, схватился за нательный крест и уставился в небо, отгоняя дьявольский искус. Когда полегчало, осмотрелся уже внимательнее. Что-то не так. При всем моем мореходном невежестве, за последние дни я усвоил, где должно быть солнце в этот час — справа и в спину. Сейчас мы шли прямо к нему. Прижав к себе мешок, я поднялся и приблизился к капитану Гийому. — Мы делаем крюк, дабы избежать обычных пиратских путей, — нехотя объяснил капитан. И добавил, вперив в меня глаз: — В случае нападения ваш мешок сохраннее всего будет в моей каюте, господин. Это наилучшее защищенное от воды место. Мысли рванулись стаей летучих рыб. Так вот что, мне не казалось… — Я способен позаботиться о своих вещах, — пренебрежительно бросил я. — Благодарю. — Я знаю, что золоту не страшна соленая вода, — вкрадчиво склонился к моему уху капитан. — Но команда моя, изволите видеть, простые парни и вы вводите их во искушение. Я попытался принять изумленный вид, хотя лицедейство никогда не давалось мне: — Золото? Что за идея? — Ну же, господин Жак! — капитан почти шептал, но столь напористо и близко к моему лицу, что в нос ударил смрад дешевого вина. — Не упорствуйте! Что еще может спасать из осады посланец тамплиеров, как не казну ордена? Я оглянулся, почувствовав спиной тишину. Позади полукругом стягивались к нам ближники капитана. Предвкушающие ухмылки их ясно показали бессмысленность всяческих объяснений. Рука невольно охватила рукоять меча и сразу отпустила. Их слишком много. — Отец заплатил вам уже! — Он заплатил за дорогу, — покладисто согласился капитан, слегка отшатнувшись при виде маневров с мечом. — А теперь вы заплатите за сохранность вашей жизни. Будьте же благоразумны, я вовсе не желаю отягощать совесть вашим убийством. Не лучше ли быть живым с половиной казны, чем мертвым безо всего на дне моря? — Так все же убийство? — Увы, мои люди менее благочестивы, чем я. К тому же, кто станет вас искать? Никто не знает, куда мы отплыли из Акры. И мало ли что может случиться в такой долгой дороге, да еще и на перекрестье пиратских путей в Тирренском море. Я лихорадочно обдумывал и откидывал одну возможность за другой. Я мог прорубиться сквозь окружение и броситься за борт. Но драгоценный груз не должен намокнуть. С Божьей помощью я мог бы попробовать перебить всех ближников, но что дальше? Гребцы тоже на стороне капитана, вне всяких сомнений. Капитан Гийом требует половину? Так значит он до сих пор так и не смог заглянуть в мешок, хорошая весть. Но если заглянет, то вмиг забудет обо всех заповедях и бросит меня на корм рыбам. — Побойтесь Божьего гнева! — вскричал я в полном отчаянии. — Думаю, Он простит меня. И не Его ли промыслом вы попали на мой корабль? Богу не убудет, если вы поделитесь… добровольно… — капитан, прищурившись, глянул вперед и уже за самой моей спиной раздались подтверждающие гнусные смешки. — Он покарает вас! — сделал я еще одну попытку образумить нечестивцев и вдруг осекся от ужасной мысли. Ведь капитан рассуждает в точности как я! Это меня, меня Он покарал, вот прямо сейчас, здесь! За гордыню мою, за помыслы, славы захотел, несчастный…! — Я это переживу, — оскалился капитан Гийом, — щедро пожертвую святым отцам и… Резкий порыв ветра снес шляпу с его головы, хлопнули паруса. Я обернулся. Небо, мгновение назад чистое, быстро заволакивало мохнатыми грозовыми тучами с проблескам огненных копий. Море враз покрылось белой кольчугой пены и все стоявшие на палубе — и я вперед всех! — вскинув руки над головой, пригнулись от расколовшего небо грохота. Еще мгновение спустя небо упало на нас. Коза Ностра 2.0 Что бы там ни говорили философы, хорошо быть богатым. © Данглар Корсика 2013 год Маттео зашел в холл, швырнул на кресло под вешалкой шляпу и крикнул: — Лезия! Ты дома? Он прислушался. Где-то на втором этаже особняка хлопнула дверь, послышалось цоканье каблучков по мрамору и к широкой витой лестнице выплыла его жена — иного слова он подобрать не мог: Лезия не шла, а плыла, изящно переступая совершенными ногами. Совершенными были не только ноги, но и тонкая талия, высокие рельефные ягодицы, обтянутые шелковым домашним платьем. Гладкие платиновые волосы, пухлые губы — Маттео отлично знал, сколько все это стоило, потому что сам и оплачивал бесконечные счета от хирургов и косметических салонов. Знал, но все равно каждый раз любовался, точно так же, как любовался фамильной коллекцией ножей или плавными обводами нового “Бугатти” в своем гараже. — Милый, ты надолго вернулся? — она подошла, обдала его волной слишком сладких духов, коротко прижалась всем телом. — Я вечером устраиваю праздник, останешься? — А что празднуем? — Он куснул ее за мочку уха, запустил руки под платье. — Как, ты не помнишь? Сегодня день рождения бубсов, им ровно год. — Кому год? Говори нормально! — Моим бубсам, — она выгнулась, обьемная грудь, и без того торчавшая вперед, задралась к потолку. — Год как сделала, помнишь, я в Париж на месяц уезжала? Вечером придут девочки, а я заказала торт в виде груди, хочешь разрезать? Сейчас приедет декоратор, он придумал шарики в таком же духе и все остальное тоже… — Еще чего не хватало, это без меня. У меня вечером дела, — он развернул Лезию к себе спиной и нагнул к подзеркальному столику. — Но прямо сейчас у меня есть для тебя пара минут! — Маттео, моя укладка! — с ужасом воскликнула Лезия, когда он схватил ее за волосы на затылке и сильно оттянул на себя, заставив тонкое тело прогнуться дугой. — Заново сделаешь… — он содрал с ее бедер тонкую полоску кружев. Маттео никогда не понимал, зачем в постели кому-то нужны умные бабы. Баба должна быть красивая и знать свое место, точка. В этом смысле с женой ему повезло. Впрочем, как и с двумя любовницами на континенте, о которых Лезия, разумеется, не имела понятия. А умными должны быть партнеры по бизнесу. — Чезаре приехал? — спросил он, развалясь на диване с сигаретой и наблюдая, как жена с хныканьем втирает бальзам в посиневшие от его пальцев места. — До какого у него каникулы? — Я отправила за ним водителя в аэропорт, — Лезия с вымученной улыбкой попыталась разодрать расческой свалявшиеся в кошму волосы. — Я не знаю насчет каникул, милый. Он уже большой мальчик, я не интересуюсь его расписанием. Я пойду, да? У меня скоро гости начнут собираться… — Иди, — Маттео проводил глазами жену, осторожно прикрывшую за собой дверь. — День рождения бубсов, надо же! Он походил по комнате, помахал руками, разминая сильное, поджарое тело. Накинул халат, потер заросший подбородок, прикидывая, пора ли уже вызывать барбера и решил, что пока сойдет и так. В дверь постучали. — Папа, можно? — в комнату заглянул высокий юноша в очках с сильными линзами. — Чезаре! — Меттео крепко обнял сына. — Как долетел? Как учёба? — Твой новый джет — полный улёт! Учеба в порядке, Гарвард как стоял, так и стоит. Все как обычно. — Чезаре кашлянул и потеребил длинный хвост темных волос, стянутых шнурком. — Отец, ты не сильно занят? Я как раз про учёбу хотел поговорить… — Давай, говори сейчас, у меня скоро совет директоров. Кстати, я бы хотел, чтобы ты присутствовал в этот раз, пора вводить тебя в курс дел. — Пап, я как раз и хотел… Послушай, я за эти два года окончательно убедился, что бизнес-школа не по мне. Мне интересно программирование, я уже прослушал несколько лекций. И потом, это очень перспективная… — Нет! — Маттео хватил рукой по столу и нахмурился. — Что это за новости опять? Кажется, мы однажды уже договаривались закрыть эту тему! Занимайся чем хочешь, но в свободное время, хоть программированием, хоть моделированием нижнего белья, плевать. А мне нужен грамотный управленец, однажды тебе достанется моя империя, ты это понимаешь? — Но, папа… — Никаких “но”. Иди сюда, — Маттео подвел сына к дальней стене, на манер иконостаса увешанной фотографиями и пожелтевшими газетными вырезками более чем столетней давности, бережно упрятанными под стекло. — Смотри. — Ты мне уже показывал, я помню, — обреченно вздохнул Чезаре. — Это наши предки… — Показывал, — согласился Маттео. — Но никогда не рассказывал их настоящую историю. Чувствую, время пришло. — Это твой знаменитый прадед Теодору, по прозвищу “Король Корсики”, — ткнул он пальцем в старинный дагерротип, на котором хитро щурился старик в окладистой белой бороде. — Ты, кстати, на него очень похож, убери ему мысленно бороду, видишь, да? Чезаре незаметно скривился. — Он и в самом деле был некоронованный король, все ему в ножки кланялись, народ его любил, писатели книжки о нем писали как о втором Робин Гуде. Теперь он незаслуженно забыт и я намерен это исправить. Но Теодору — только часть моего проекта. — Теперь вот на этого посмотри, это сын Теодору, — палец Маттео переместился на мутное потрескавшееся фото, с которого из-под нависших бровей смотрел мрачный мужик. — С этого Думэ начался упадок нашей семьи, но он не виноват. Он тогда только начал налаживать связи для бизнеса с сардинскими партнерами, но не успел. Его подло зарезали, выдав убийство за несчастный случай. А теперь слушай внимательно. Следующий, это его сын, Анто — мой дед. Чезаре послушно уставился на своего щегольски одетого предка, в шляпе и костюме, с шейным платком, вальяжно сидевшего на фоне убогой трехэтажной халупы. Рядом с ним на скамейке, чинно сложив руки и испуганно глядя в фотообъектив, сидели трое мальчишек разного возраста. — Анто — еще один, чьи дела не были оценены по достоинству. Я нанял историков, они уже несколько месяцев копаются в архивах, разговаривают со старожилами, собирают по крохам информацию о его жизни. Есть там одна тайна в его прошлом… Если получится раскопать — моя фамилия станет всемирно известной! Наша фамилия. — Маттео быстро вытащил из-за ворота золотой крест на цепи, поцеловал и перекрестился. — Дева Мария, помоги, не оставь! — Пап, а мальчишки рядом — это кто? И почему в нашем семейном склепе нет прадедушки Анто? — С краю твой дед Орсо, его ты и сам должен помнить. Двое других умерли в детстве. А тело Анто так и не было найдено, его фрицы убили во вторую мировую и опять-таки, все очень смутно и не точно с его смертью. Был там один человечек, что вечно путался под ногами… — Маттео вдруг остановился, невидяще глядя в стену и задумчиво пробормотал: — Геройски… да, точно. Историков озадачить, для фамильного древа все биографии расписать, и потом… Геройски погиб от рук оккупантов, братская могила… А потому что партизанил, Сопротивление, а дальше просто… Чезаре удивленно уставился на отца: — Пап, ты чего? Какое сопротивление? — А? А, ничего, это я о своем. Так что вот, дорогой мой наследник, никакого программирования и нижнего белья! Сразу после Гарварда ты займешь мое место: отели-заводы-пароходы. Кстати, я тебе говорил — вся паромная переправа тоже теперь наша? Так-то. А у меня появился магнит попритягательней, но это ты в свое время узнаешь. Ну что, по рукам, сын? Чезаре столкнулся с пронзительным, жестким взглядом отца, опустил глаза и протянул правую руку. Левую он небрежно завел за спину и сложил пальцы в классическую фигу.