— Понятно… Алкоголя нет, вода в легких. А скажите, там где его нашли, есть поблизости река? — М-м-м… Какая еще река? Ручей есть и не один, дождевой водой с гор пробитые. — Глубокие ручьи? — Что? Зачем вам? Какие там глубокие, если ручьи? По щиколотку от силы. — Что ж, все ясно, спасибо… — я встал. — И последний вопрос: где нашли его машину? Дешэ выбрался из-за стола, убрал папку на место и с уже заметным раздражением сказал: — Не было там никакой машины. Ножками человек гулял. До свидания и хорошего дня. Проследив из окна кабинета, как назойливый посетитель вышел из здания, полицейский вытащил мобильный и настучал знакомый номер. Наказание Тирренское море 1291 год То ли утро, то ли вечер и какого дня — не разобрать. Одинаково темно. Хотя день вроде как третий от начала шторма, ночью-то полная тьма, а сейчас — мрачные сумерки. Я прижал руки к ухнувшему в никуда нутру: судно взлетело на водный гребень и упало в яму, окатив шипящей пеной. От непрерывного грохота и завывания в висках гудело медным колоколом, всё мнилось бессмыленным. Я вздернул поникшую на грудь тяжелую голову: сквозь вой ветра пробился дикий крик с кормы. Один из гребцов отвязался от лавки, вскочил на борт, на миг застыл в шатком равновесии и бросился в темное, кипящее, яростное. Бедняга. Я бы готов уже и сам… Не дело рыцарю страдать от качки, но видит Бог, такой в моей жизни еще не случалось. Вёсла в разбухших за три дня без роздыха руках гребцов зависли, все взгляды замерли на той части борта, где секунду назад ещё стоял потерявший разум человек. Резкий звук серебряного свистка комита-надзиральщика вернул их в чувство: вёсла судорожно задвигались, но мне казалось, что гребут измученные люди едва-едва только из страха кнута. Да и то сказать — куда грести? Зачем? Снизу, сверху, с любой стороны только вода и никакого просвета. Паруса сорвало ещё в первый день, мачты с неслышимым в вое бури хрустом переломились. Десяток матросов непрерывно вычерпывали воду из самого глубокого места трюма, а я, сидя у лестницы вниз, бдил. С того мига, как начался невиданный шторм, все словно разом забыли обо мне. Что шторм невиданный, я понял из криков капитана Гийома и его помощников. Тут им можно верить, эти просолённые волки родились под парусом. Ещё в первый день светопреставления я закопал своё сокровище в трюме среди тюков риса и шёлка, на палубе не осталось сухого места, с меня непрерывно текло ручьём. Тольку от меня в мореходном деле никакого и я безотлучно сидел у входа в трюм, привязавшись для верности и провожая тяжелым взглядом каждого проходящего. Сидел и молился, сидел и просил прощения… Я облизнул солёные потрескавшиеся губы. Вода или кровь? Не разобрать. Да и какая теперь уже разница. Из мокрого сумрака выткалась тёмная фигура, единственный глаз сверкал исступлённо. — Будьте … прокляты с … грузом! — заорал капитан. Орать ему пришлось мне в ухо, вой гасил голоса, пожирал любые звуки уже через два шага. — Вы с вашей алчностью! — просипел я в ответ. Ветер сшибал с ног и капитан осел рядом со мной на доски. Проходимец мелко тряс головой, губы шевелились. — Что?… — спросил я беззвучно, ловя его взгляд. — … знамение! — Он наклонился и быстро, бессвязно заговорил: — Не спастись… Не знаю, где мы… буссоль сошла с ума! Ещё мало, полдня и… все на дно… все! Он вдруг схватил меня за руки, выдохнул: — Твой Бог, проси его! Упроси! Моли о спасении! Я вяло качнул головой. Я просил уже долго. Принять крест… — И твой тоже, — выдавил я. — Сам проси. — Мой… и мой… — забормотал он, задрав лицо в грохочущую высь. Намокшая борода висела жалким клоком. Вдруг лицо его сделалось строгим, черты разгладились и безумие стремительно ушло из глаза. Капитан Гийом отполз от меня и так, на коленях, по прежнему глядя вверх и прижав руки к груди, раздельно и внятно сказал — не прокричал! — но я услышал каждое слово: — Господи, клянусь! Я оставлю этого человека на первой же земле, что встретится нам! Только спаси! Клянусь! Или не выйти мне больше в море… Я вздрогнул: так странно, отчетливо прозвучали его последние слова. И тут же понял, почему — ветер стихал стремительно, как и начинался, в тучах наметился разрыв и неумолимо расширялся светлым пятном, словно прямо посреди небосвода всходило солнце в густом тумане. — Земля! — закричали с носа галеры. Я закрыл глаза. Королевская милость Если близко воробей Мы готовим пушку. Если муха - муху бей! Взять ее на мушку. Бременские музыканты Корсика 2013 год — Я не поняла, зачем ты яхту на целую неделю снял? Неделю кататься будем? И откуда у тебя тайский паспорт? Его же вроде трудно иностранцу получить? — поинтересовалась Иза, когда мы отвязались от липкого менеджера. Менеджер хотел всучить яхту побольше и подороже, а я, наоборот — получить попроще и поменьше. — А мне его сам тайский король вручил, — похвастался я. — Ну что, домой? Надо пораскинуть мозгами в тишине. — Нет, а как это? Какой король? — Ну-у-у… — протянул я, ускоренно соображая, как отцензурить свою жизнь. — Случайно вышло. Я тогда только приехал в Таиланд, бродил без дела, не знал, куда себя приткнуть, чем заниматься, как жить вообще. В конце концов арендовал скутер да и гонял себе по стране бесцельно, в свое удовольствие. И занесло меня в Хуахин, это такой курорт очень приличный, никаких тебе гоу-гоу баров, стрип-клубов и прочей Патайи. Осень была, красотища вокруг, погода отличная. Прихватил я ласты, заплыл подальше и часа, кажется, на два забыл обо всем. Очнулся, когда уже подмерзать начал. Глянул вокруг — до берега метров двести. Набрал воздуха, нырнул и поплыл до дому, до хаты. Выныриваю, значит, у самого пляжа, а там! Во-первых, внезапно стало пусто, весь народ куда-то подевался. Только у самой воды сидит в кресле (в кресле!) седенький такой таиландец и очумело на меня смотрит. Я ласты содрал, выхожу из воды, чисто дядька Черномор. Таиландец что-то мне говорит по-своему, я ему на инглише отвечаю, мол, здрасти, хорошая погода, все такое. И тут начинается цирк: откуда ни возьмись (в песок они закопались, что ли?) набегают крепкие парни, пытаются меня скрутить ни за что, ни про что. Пришлось их раскидать маленько. Этот старик говорит со своего кресла, уже по-английски, чтобы они отвязались и оставили нас вдвоем. Ну, думаю, буржуй какой-то местный с охраной, воздушные ванны принимает. Присмотрелся к нему: глаза у старика внимательные, строгие, руки на коленях морщинистые, а все равно красивые, пальцы длинные. На носу очки в тонкой оправе, на шее зеркалка «Кэнон» висит. И тут он спрашивает меня, откуда я такой взялся… До меня только потом дошло, как это все для него выглядело. Сидит он, значит, себе, спокойно морем любуется, а тут вдруг я у него прямо под носом выныриваю! Я же двести метров на задержке достаточно легко проплываю, вот он меня и не увидел заранее. Такой любопытный старик оказался, все выспросил: и сколько я так могу проплыть, и как это я его ребят раскидал, и про Россию — как там дела, почему да отчего я уехал. И так это он доброжелательно все спрашивал, видно было, что ему по-настоящему интересно. Я сам не заметил, как полжизни своей ему рассказал. Не всё, конечно… Еще он попросил показать, сколько я под водой могу просидеть, я и показал, жалко мне, что ли. Как-то он назвался в самом начале, но я тогда тайский совсем не знал и эти их сложные имена на слух даже не воспринимал. Абракадабра полная. «Пх», «Мп», сроду не выговорить. — Иза, чего ты смеешься? А, поняла уже? Все правильно, ты по «Кэнону» догадалась? Этот легендарный король никуда без своей камеры не выходил, он даже на батах изображен с камерой на шее. В общем, оказалось, что у него тут летняя резиденция, а сам он только-только из больницы вышел, отдыхать приехал. Но это он мне только потом сказал и напрягся я конкретно: сидел, получается, балаболил с королем, как с простым смертным. А он там, между прочим, считается полубогом, бодхисатвой и народ его правда очень любит. Помнишь цунами в 2004 году? Он на восстановление страны потратил кучу денег из личного состояния. Но это все я позже узнал. А тогда сидел обалдевший, не знал, как дальше себя вести. А он посмеивается и спрашивает меня, не хотел бы я немного поучить его охрану, чтобы их еще кто-нибудь не раскидал в следующий раз. Вот так все и получилось. Я немного позанимался с его ребятами, кто я такой, чтобы возражать королю? Не официально, ясное дело, а так… Получил гражданство, потом свой дайв-клуб открыл. — Ты не придумываешь? — Иза смотрела восхищенно-недоверчиво. — Почему с тобой вечно истории, а? Почему со мной ничего не происходит? — Не происходит, говоришь? — изумился я. — А вот прямо здесь и сейчас? И то ли еще будет! О пользе старых альбомов — Нельзя все время работать, мы не собаки. — К счастью для собак, — сказал Монте-Кристо. Корсика 2013 год