Глава 14 Версия майора Павлова Кабинет у майора Павлова маленький. Когда беседует со свидетелями, или подозреваемого допрашивает, или сослуживец войдет, тесновато становится. Сейчас по другую сторону стола сидел сержант Бескоровайный. Докладывал по убийству Семеновой. Что-то он остановился – заметил, видно: начальник отвлекся, о постороннем думает. Павлов вздохнул и ободрил сержанта: – Продолжай-продолжай, я слушаю. Значит, ты обратил внимание, что в сарайчике кто-то замок сбил? А сарайчик этот кому принадлежал – Семеновой или Козодаевой? – Козодаева утверждает, что Семеновой. – А когда сбили? Давно это произошло? – Не спросил. Да вряд ли этот сарайчик к убийству имеет отношение… Там раньше кроликов держали. – Кроликов? Давно? – Давно, я еще маленьким пацаненком был, в пятидесятые, значит, годы. Я знаю, потому что Вера, дочка Козодаевой, раз пустила меня на кроликов посмотреть. Вера намного старше меня – она уже школу заканчивала, а я дошкольником был. – Так… Ну, кролики, положим, к делу отношения не имеют, тем более их там сейчас и нет. А вот что замок сбит, это очень важно. Это значит, что грабитель пытался чем-то поживиться в сарае, ничего ценного не нашел и после этого направился к Семеновой. Спрашивал, где ценности держит, а когда дети пришли, испугался и женщину убил. Так и запишем. Однако найти его теперь вряд ли удастся… – Можно? – В дверь павловского кабинетика просунулась голова. – Александр Николаевич! Заходите, конечно! Вам всегда можно! Майор Павлов два года назад окончил физико-математический факультет Б-ского пединститута и Александра Николаевича Евлампиева, заведующего кафедрой математики, очень уважал. Алексей Павлов учился хорошо, математику он любил. После школы думал даже пойти в пединститут на физмат, только вот работа школьного учителя его не привлекала. Павлов и в семнадцать лет был рассудительный. «В милиции лучше, там хоть зарплата нормальная, а мне семью кормить предстоит», – решил юноша. После армии он действительно быстро женился и пошел служить в милицию. Служит уже пятнадцать лет. В пединститут на физмат все равно пришлось поступать – милицейская школа только в Ворске имеется, не наездишься, а образование требуют. Учеба в пединституте не показалась ему тяжелой, хотя учился заочно. Окончил в срок, сразу после получения диплома в звании повысили. Майор теперь, отделом заведует. И об институте у него остались прекрасные воспоминания. Ему было интересно учиться. В отличие от многих сослуживцев, Павлов все контрольные выполнял самостоятельно, к экзаменам готовился тщательно. Поэтому у него сложились прекрасные отношения с преподавателями. Случалось, что теперь они к нему обращались как к своему человеку в милиции, который поможет, если что. Вместе с Евлампиевым пришел его друг – Соргин. Александра Павловича Алексей тоже уважал, но в отличие от Евлампиева с ним осторожничал: он был менее понятен – все ж не местный. При этом Алексей высоко ценил лекции и практические занятия Соргина: все по полочкам разложит, любую задачу вмиг решит, даже очень сложное становится в его объяснении понятным. Сейчас Александр Первый и Александр Второй пришли вместе. Скорее всего, о деле Семеновой спрашивать. Алексей мгновенно отпустил Бескоровайного, освободив место для новых посетителей. В кабинете как раз два стула для них имелись. Для начала он предложил уважаемым гостям чаю. Они не стали отказываться. Пока кипятил воду в чайнике, доставал заварку, печенье в кулечке, чашки, говорили о том о сем. К убийству Семеновой перешли быстро. – Что нового в институте? – спросил Павлов. – Известно, что нового… – оба Александра тяжело вздохнули. – Леша, вы уже поняли, конечно, что мы затем и пришли… Ольга Васильевна была нам не чужой человек – всю жизнь рядом. Продвинулось ли как-то ее дело? – проникновенно спросил Евлампиев. Тут уже майор вздохнул. – Очень мало. Мотивов не находим. Что касается этого двоечника, что летом ей досаждал, я ж как раз тогда по просьбе Ольги Васильевны и решал этот вопрос. Нашел я его тогда же, поговорил, припугнул… Дурак просто. Хулиган мелкий. Сейчас, конечно, снова с ним поговорил, на всякий случай, – не он, тут сомнения нет. Тем более он и алиби представил. Александры кивнули в унисон. Внешне они совершенно друг на друга не походили. А действовали одинаково. Павлов продолжил: – Я с вами буду откровенен. В этом случае мало шансов убийцу найти. Я склоняюсь к тому, что убил случайный человек. Возможно, даже проездом в Б. оказался какой-то негодяй или просто пропойца… Вокзал ведь рядом. Чистый случай. Мотивов прямых нет. Так, зашел наугад – дом красивый, вдруг что удастся украсть. Начал у хозяйки денег требовать… А убил, потому что свидетели появились, испугался. Попробуй его теперь найди. Он уже давно в Волгограде или подальше где. Может, и в Душанбе даже. Александры опять кивнули. Потом переглянулись. Заговорил на этот раз Соргин: – А что вы думаете насчет слухов про кикимору, почему они такое распространение получили? Не может ли оказаться зацепкой костюм ряженого? Больше в подобном костюме никого не видели в городе? – спросил он. Небольшого роста, худой, с пышной седоватой прической и такими же усами под крупным носом он смотрел на Алексея спокойно-вопросительно. И Евлампиев, высокий и слегка грузноватый, с гладким выбритым лицом уставился на Алексея с совершенно аналогичным выражением. Павлова уже не в первый раз удивляло это неожиданное глубинное их сходство. Сейчас, после слов Соргина, он опешил. Переводил взгляд с одного на другого. Уж эти ученые! Не знаешь, чего от них и ожидать… – Кикимора?!. Ну, город наш небольшой, – извиняющимся голосом обратился он, наконец, к Александру Павловичу, – образование у подавляющего большинства жителей невысокое. Вот и выдумывают невесть что… Кикимор же не бывает! Наплетут бабки ерунду всякую, лишь бы языком молоть… Платки, когда вяжут, руки-то заняты, а язык свободный. Вот и болтают. Выдумки это все! – Алексей посмотрел на Евлампиева в поисках поддержки. Евлампиев, однако, его не поддержал. – Знаете, Леша, а ведь необразованностью жителей как раз и могут воспользоваться преступные элементы, – произнес он медленно, как будто задачу объяснял. – Вот представьте: Святки, нет-нет да и встретится в городе ряженый. Власти понимают: народные гулянья, фольклор… Пусть развлекаются простые люди! Так ведь? Милиция же не преследует ряженых?! – Нет, конечно… Зачем их преследовать? Если не пьяные, не нарушают порядок, так пусть развлекаются… – пробормотал Павлов. – Да и не так много у нас таких. Может, раз за Святки ряженого видел… А так нормально все одеты, в своей одежде и развлекаются… – Ну, а после убийства или, может, до… кикимору в городе не видел никто? вы опрашивали людей? – настаивал теперь уже Александр Первый. «Интересный он все же, – подумал майор. – Манера говорить вежливая, предупредительная, но уверенная при этом. Спокойно, твердо говорит. Этот своего добьется. Однако все ж глупую версию он с кикиморой предлагает, жизни реальной не знает. Сразу видно: город Б. ему чужой, не понимает он здешней жизни». – Кто их знает, бабки всегда то лешего, то кикимору встретят… То водяной им в речке покажется, то домовой курицу придушит… Если всех слушать, а тем более опрашивать… – недовольно забормотал Павлов. И вдруг вспомнил. – Да ведь уже кончились Святки! Как кончились, так и не видел никто! С девятнадцатого числа уже ряженых быть не может. Кончились праздники. – Он повторял одно и то же, чтобы вдолбить этому непонятливому Соргину. Ученый, а простых вещей не понимает. – Вот именно! – неожиданно вступил в диалог Александр Второй. – Святки три дня назад кончились, откуда ряженые? И тем более удивительно, что позавчера наша сотрудница, проходя в одиннадцать часов по улице Победы, возле дома Летуновского увидела кикимору! Точь-в-точь такую, как дети описывали убийцу Ольги Васильевны. А убийство произошло, как известно, в этом доме: Летуновский – ее покойный отец. Кому в голову пришло после окончания Святок рядиться?! Может, убийца приходил на место преступления? Алексанр Первый, сидя рядом, молча кивал в такт его словам головой с пышной эйнштейновской шевелюрой. Майор задумался. Кто его знает… Переодеться убийца, конечно, мог. Удобно для преступника: на Святки ряженым явиться, не узнает никто. Ну, это ж никакая не кикимора, это так, маскарадный костюм вроде. Надо же называть вещи своими именами. А то кикимора, кикимора! Как неграмотные какие рассуждают! кикиморы только в сказках бывают. – Что ж… Можно за домом последить. И за флигельком этим. Если и впрямь там убийца прячется, – сказал он наконец. И добавил: – А переодетый или не переодетый – это уже второй вопрос. – А может, он искал что-то во флигельке? – спросил Александр Первый. – Может, спрятано там нечто, из-за чего Ольгу Васильевну убили? Обыскать бы флигелек этот… – Что ж… – опять согласился майор. – Сутки хотя бы подежурим – посмотрим, не явится ли кто-нибудь. А потом и обыщем флигель. Тем более мы уже сами, еще до вас, по этому пути пошли. Сержант Бескоровайный выяснил, что там замок сбит. Недавно причем – свежий относительно след. Соседка убитой, Козодаева, утверждает, что во флигель не заглядывала. Может, этот бандит во флигеле прятался, прежде чем в дом к Семеновой зайти… Может, правда, жил там какой-то бездомный втихомолку, да и в дом наконец залез, и убил хозяйку… – Семнадцатого января, то есть на третий день после убийства, будучи в доме Ольги Васильевны на поминках, я осмотрел замок флигеля, – неожиданно возразил Соргин. Говорил он, как всегда, спокойно, без ажитации. – Там висел старый амбарный замок без каких-либо царапин и повреждений. Причем было видно, что его давно не открывали. Убийца пришел не оттуда. Некто пытался незаконно проникнуть во флигель уже после убийства. Из этого можно сделать вывод, что убийца ищет в этом доме нечто конкретное и еще не нашел. Глава 15 Родственники Тамара Дмитриевна следила в окно, как проходит через двор Вова Бескоровайный – высокий, идет большими шагами, банка в сетке в такт шагам качается… Вот замедлил шаг возле флигеля, банка вздрогнула. «Время-то быстро бежит, – думала Тамара. – Вон какой вымахал. Милиционер. И надо ж: про замок спросил…» Она и сама еще вчера заметила, что замок сбит. Очень ей это не понравилось. «Что же делать? – думала она. И сама себе отвечала: – Не замечать. Говорить ничего не надо. Авось само как-нибудь рассосется. Может, и впрямь какой-то прохожий с вокзала и Ольгу убил, и замок сбил. Что о нем думать – уехал уже давно». Из двух тарелок она перелила принесенный Бескоровайным холодец в литровую банку и поставила ее в холодильник. Оставшуюся тарелку, прикрыв от пыли полиэтиленовым мешком, выставила замерзать между рамами кухонного окна. Прошла в комнату, включила свет. На диване валялось вязание из козьей пуховой шерсти – очередной платок. Тамара, как большинство пожилых бэбчанок, вязала платки на продажу. Деньги шли дочери. Вязание платков выгодно лишь в том случае, если козы собственные. Беззатратное получается производство – только труд свой вкладывай. Козий пух, а чаще уже спряденные нитки, Тамаре привозил зять от своих родителей, из Грибановки. В городе-то коз было держать неудобно, а родители Геннадия держали нескольких и ему пух давали. Так что все было свое. Дочь Тамары Вера тоже вязала, но сколько она там навяжет – почти целый день в школе да обед приготовить надо на семью. В основном вязание на Тамаре, иногда она и пряла. Вот и сегодня она Генку ждала с нитками. Или с пухом, что там ему дадут… Из-за зятя она и ворота не заперла, хотя стемнело уже на улице. Он в обед поехал к родителям, вернется последним автобусом. Вера была ее единственная дочь. С самого замужества Веры Тамара наладила хорошие отношения с зятем, старалась поддерживать дочкину семью, чем могла. Она включила телевизор и уселась с вязаньем. Пальцы быстро, механически перебирали пряжу, вязать ей было нетрудно. Она и не глядела на вязанье. Кино началось давно, сюжет был непонятен, но все же разговоры актеров отвлекали от дум. Тамара старалась быть спокойной. Нелегкая жизнь научила ее – нужно беречь себя и сохранять спокойствие, что бы ни случилось. Плохого она старалась, по возможности, не замечать, отворачивалась от тяжелых впечатлений, чтобы их не видеть. «Мама, ты как страус», – говорила раньше, еще когда вместе жили, до ее замужества, Вера. Все же, услышав звонок, вздрогнула. Вышла в неосвещенную кухню, посмотрела в окно, увидела на крылечке Генку – его слегка сгорбленная фигура в кроличьей шапке.