Глава 18 Мои всхлипывания больше напоминали вопли кота поздней ночью. Рем лежал на животе, отвернувшись от меня. На его правой руке я увидела татуировку в виде бабочки. И если бы не она, то, вероятно, я бы попыталась убедить себя в том, что рядом с женщиной находился совершенно посторонний голый мужчина. Однако это был Рем. Девушка, лежащая рядом, прижималась к нему, запустив руку в волосы мужчины, и, опираясь на локоть, наблюдала за мной. Я застыла, не в силах пошевелиться, когда встретилась взглядом с ее зелеными глазами, полными дерзости и понимания. Кто-то отбросил в сторону белые простыни. Им оказался парень с худощавым телом, лежащий по другую сторону кровати. У меня перехватило дыхание, когда я увидела руку молодого парня, поглаживающую задницу Рема. Он поймал мой взгляд, сжал плоть и провел пальцем между ягодицами мужчины. Нет. О Боже, нет. Затем парень усмехнулся, а долговязая блондинка подвинулась ближе и прижалась к Рему еще теснее, при этом опустив голову. Было очевидно, что она целует его, хотя Рем не пошевелился. Даже тогда, когда парень начал наваливаться на него. Я зажала рот рукой и отшатнулась назад, ударившись спиной о перила. Мои глаза стали шире и наполнились ужасом. А тело сотрясала такая сильна дрожь, что ноги не выдержали и я начала падать. Крайзис схватил меня прежде, чем я упала, и осторожно опустил на пол, присев рядом и удерживая меня в своих руках. — Нет. — повторяла я снова и снова, как заезженная пластинка. Мой желудок взбунтовался, и не смог удержать выпитый мною кофе. Я наклонилась, и меня вырвало на ковер. — Почему? — на моем лице ощущалась влага от слез. Они были настоящими, все стекали и стекали, потому что картина того, что находилось за дверью, ранила меня снова и снова. — Боже, — Крайзис отвел мои волосы от лица и погладил по спине. — Давай-ка вытащим тебя отсюда. Мои ноги онемели, а опустошение было настолько сильным, что я не могла пошевелиться. Мне хотелось ворваться в комнату и разорвать Рима на части. Хотелось драться с ним и орать изо всех сил. Но этого не случилось, потому что моя решимость дала сбой. Я разваливалась на части, и их осколки осыпались на пол, превращаясь в пыль. Слезы текли по моим щекам. Я рыдала так сильно, что было трудно дышать. Никогда не смогу выкинуть эту картину из головы. Не переживу этого. Я отдала ему всю себя, каждую частичку, и у меня ничего не осталось. Ключ потерян. Мы были заперты вместе, и теперь… Теперь у меня не было возможности вырваться из этого хаоса. — Пожалуйста, Кэт. Дыши. Сделай несколько глубоких вдохов, ладно? Уверен, что на самом деле все не так, как кажется. Его слова заставили меня огрызнуться. — Он лежал голый в постели, парень трогал его за задницу, а рядом находилась женщина. Не так, как кажется, говоришь? — я не смогла сдержаться и заорала. — Как еще мне воспринимать это, Крайзис?! Скажи мне! — я ударила его кулаками в грудь. — Скажи мне, мать твою! Мне нужно знать. Потому что, если не скажешь, я умру прямо здесь, — и начала бить его снова и снова, пока мужчина не обхватил меня руками, а я, как безвольная кукла, не вцепилась в его рубашку. — Ох, милая, я не знаю. Господи, я, блядь, не знаю. От меня ничего не осталось. Я жила одним Ремом, и теперь все разрушено. — Он был моим убежищем. Моим домом. Я любила его, — мне был не знаком свой собственный голос, когда слова сорвались с губ. — А он сжег его дотла. И все, что от меня осталось — пепел, развеянный по ветру. Рем уничтожил меня. Крайзис подхватил меня на руки и понес к машине. *** Непривычные слезы снова стали мне родными. Они лились по моим щекам, как проливной дождь. У меня больше не было сил вытирать их, когда я свернулась клубочком на кровати в темноте. Занавески были задернуты, дверь заперта, настойчивый стук Эмили через несколько часов стих. Слова застряли у меня в горле. Я теряла самообладание. Как клочок бумаги меня мотало на ветру, а затем закрутило, и было неизвестно, где я приземлюсь. Растерянность и… Господи, боль была такой невыносимой, что у меня внутри все сжалось. Самым худшим… самым ужасным и мучительным было то, что я желала, чтобы Рем обнял меня и успокоил. Это было отстойно, и все же… Его обьятия… Стало еще больнее от того, что этого больше не будет. Мой разум кричал снова и снова: «почему?! Почему он так поступил со мной… с нами?! Он хотел жениться на мне». Так почему же? Зачем бороться за меня, а потом все испортить? Я услышала топот бегущих ног и громкий стук, а затем шум, как будто кто-то дрался. — Даже не смей, сволочь! — крикнул Крайзис. — Убирайся! — Уйди с дороги, — голос Рема звучал хрипло, как будто тот надорвал его. — Рем, пожалуйста. Дай ей время. Она не хочет сейчас тебя видеть, — сказала Эмили. У нее был такой же осипший голос. Девушка рыдала, часами сидя у моей двери. Услышав шум, я завернулась в простыню, забежала в ванную и заперла дверь. Затем залезла в ванну, задернула занавеску и села, накрывшись простыней с головой. Вот… Вот кем я являлась в данный момент… Той, кого скрывала всю свою жизнь. Бессильной. Слабой и уязвимой. Неспособной остановить боль. Годами мне приходилось прятаться за флиртом, улыбками и нежеланием рассказывать кому-либо о своей болезни, чтобы никогда не чувствовать себя такой. Теперь же… я превратилась в человека, которого ненавидела и которым никогда не хотела быть. Стала слабой и беспомощной из-за эмоций. — Кэт! — Голос Рема не был слабым или уязвимым. Нет, он безжалостно выкрикивал мое имя снова и снова. — Кэт. Открой эту сраную дверь. Я съежилась, когда раздался оглушающий стук. Это были тяжелые удары, и стало ясно, что мужчина пытается выбить дверь. — Кэт! — звуки драки. — Отвали, урод. Мне нужно с ней поговорить, — снова послышались звуки борьбы, а потом дверь задрожала. Снова. И снова. В ту же секунду, как дерево поддалось давлению, оно треснуло, и дверь ударилась о противоположную стену. Потом послышались шаги. Я подпрыгнула, когда раздался стук в дверь ванной, но он не был сильным. Звук был мягким и нежным, и от этого становилось только хуже. — Детка. Пожалуйста. Поговори со мной, — голос Рема был тихим, но все еще напряженным. — Клянусь. То, что ты видела… Господи, детка, это было не по-настоящему, — до меня донеслось тихое проклятие, и его кулак ударил в дверь. — Это произошло на самом деле, но это был не я. Позволь все объяснить. Послышался легкий стук — то ли лбом о дверь, то ли ладонью. Я крепче прижала колени к груди, желая, чтобы все исчезло. Как в детстве умоляя, чтобы это оказалось неправдой. Однако все было наоборот. Рем изменил мне. Солгал. Он делал все, чтобы заставить меня выползти из своей раковины, и когда у него получилось, это было прекрасно. Но затем Рем уничтожил все прекрасное, оставив на его месте безобразное месиво. — Боже. Я люблю тебя и не могу потерять. Пожалуйста. Нам нужно поговорить. Я все тебе расскажу, детка. Его слова поразили меня. Как будто Рем ударил меня по лицу. Я отбросила простыню и вскочила на ноги. Меня охватила ярость. Любить — не значит лгать или нарушать данные обещания. Не значит — впустить кого-то в свое сердце, чтобы тот разорвал его на куски. Гнев кипел во мне так сильно, что, когда я открыла дверь и посмотрела на мужчину, тот был окутан красной дымкой слез. Я сжала руку в кулак, затем замахнулась и изо всех сил ударила Рема в челюсть. Его голова с силой откинулась назад, но он не сдвинулся. Руками мужчина упирался по обе стороны дверного проема, а позади него маячили Эмили и Крайз. — Ты и Молли трахнул? Рем вздрогнул и потянулся ко мне. Я услышала, как Крайзис двинулся к нам, а затем Рем шагнул в сторону и захлопнул дверь прямо перед ним и Эмили. Замок щелкнул. — Рем. Открой эту гребаную дверь, приятель, или я ее сломаю. — Крайзис, дай мне пять минут. Пять долбаных минут. Ты же знаешь, я никогда не сделаю ей больно, — крикнул в ответ Рем. В дверь постучали. — Милая, ты готова к этому? Если нет, я выломаю эту дверь. Была ли я готова к разговору? Не совсем, но Рем стоял передо мной, выглядя растерянно, с дикими глазами, и… да, в них плескался страх. Мне нужно было услышать объяснения не для того, чтобы найти предлог простить его, а для того, чтобы найти еще больше причин для ненависти. — Пять минут, — я слышала, как Крайзис отошел от двери, все еще выплевывая ругательства. Рем шагнул ко мне, и я выставила руку. — Не смей ко мне прикасаться. Он кивнул и отступил назад, пока не уперся в дверь. Его глаза были пустыми и покрасневшими. От мужчины несло алкоголем, а футболка была вывернута наизнанку и надета задом наперед. Мучительное выражение на его лице явно обозначало вину. Что ж, он мог купаться в этой вине всю оставшуюся жизнь. Рем потер рукой макушку, как делал всегда, когда был взволнован. — Детка… — Назовешь меня так еще раз, и наш разговор окончен.