Часть 9 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Наконец вздох вырвался из его груди.
– Царь слаб… – Он посмотрел на икону в углу. – Он не один, вокруг него советники. Они-то и погубят страну. Жаль, что это понимают немногие, Алеша. Боюсь, что для России наступают тяжелейшие времена, и надо готовиться к худшему.
* * *
Было темно. Ему чудилось, что он слышит дыхание людей рядом. Но кто справа от него? А кто слева? Он вроде бы все хорошо помнил, но уже, оказывается, позабыл. Его внезапно прошиб холодный пот. Вспомнилась длинная витая лестница в подмосковной усадьбе: когда он шел по ней в темноте – на ощупь, не глядя на перила, – было ощущение, что еще один шаг – и он свалится в неминуемую пропасть… Так и здесь… Страшный обряд, когда человеку как бы шутя отрубают руки…
* * *
…Собеседник был тучен и явно страдал одышкой. Алексей старался попасть в такт его шагам, но получалось плохо. Он то забегал вперед, то отставал. В сумерках ему виден был профиль собеседника – надменный, углы губ опущены вниз, подбородок вздернут кверху. «Видали мы и не таких желторотых юнцов», – казалось, говорил весь вид этого господина. Алексей невольно покраснел. Боже, сколько еще он будет стыдиться возраста, хоть бы поскорее повзрослеть и доказать всем свою самостоятельность.
– Ну-с, молодой человек. Что вы скажете на все это? – услышал он справа.
Так он и думал: опять его с насмешкой называют «молодой человек»! Алексей стиснул зубы. Когда же все это кончится?
– Россия в беде, и только Божья помощь может спасти ее…
– Я не об этом. – В голосе надменного господина прозвучала легкая досада. – Положение нашей страны, конечно, внушает опасения каждому добропорядочному гражданину, радеющему о судьбах Отечества. С этим я не спорю. И ваши заботы – весьма похвальны. Я о другом… Как вам наша хозяйка, прелестная Мария Эдуардовна? Как вам у нее?
– Ин… интересно, – чуть заикаясь, сказал он. И тут же одернул себя. Чего он волнуется? Зачем?
– Интересно, – хмыкнул его собеседник. – Не то слово. Оно слишком… бледно. Эти собрания, эти ритуалы… Вы, наверное, слушали невнимательно.
Он покраснел вторично.
– Да. Виноват-с…
– В следующий раз будьте внимательны. Вам может пригодиться… Хозяйка – женщина непростая, как вы уже поняли. Ее салон – один из самых посещаемых в нашем городе. Кто здесь только не бывает! – Господин закатил глаза. – И все это неспроста.
– Да, да, конечно, – торопливо согласился с ним Алексей, чтобы только не прослыть желторотым глупцом.
– Как вы относитесь к Александру Пушкину? – внезапно спросил господин.
– Поэт любимейший и благороднейший… Семейное чтение с младых лет. Люблю слушать и романсы. Например, «Для берегов отчизны дальной…».
Господин даже остановился.
– «Для берегов» – это уже весьма любопытно… Знаете ли вы, кому оно посвящено?
– Конечно! Амалии Ризнич.
– Вот именно! – с каким-то необычайным воодушевлением воскликнул его случайный знакомый. – Вот именно, блистательной Амалии. А как судьба обошлась с ней? Как? Какой ужасный скоротечный конец… Ей бы радоваться жизни, но ее зачем-то отсылают из Одессы, она едет за границу, там попадает в лапы Собаньского. Скоротечная чахотка… И всё… Каково это, а?
«Каково это…» – повторил про себя Алексей. А вслух выпалил:
– Ужасно!
– Вот именно – ужасно, тут я с вами, молодой человек, полностью и абсолютно согласен. Ужасно! Она умирает, угасает… А наш Ризнич женится вскоре на другой… Как будто Амалия ему чем-то не угодила. А? Вы не находите? И чем же ему могла не угодить молодая цветущая женщина, вы не задумывались?
– Виноват-с… Я Пушкина люблю, но…
– Об этом не думали, – словно угадал его мысли незнакомый господин. – А зря, молодой человек, зря. Кстати, как вас зовут?
– Алексей Самарин. А вас?
– Можете называть меня Василий Христофорович.
«Называть», – мелькнуло в голове у Алеши. Это не настоящее его имя или это такой фигуральный оборот речи? Сейчас многие стараются щегольнуть словечком, так сказать, продемонстрировать свою ученость и осведомленность.
– Нет-нет, это мое настоящее имя, – поспешил успокоить его Василий Христофорович. – Даже не волнуйтесь… А вот подумайте – чем ему не угодила Амалия?
– Даже не знаю, что и думать. Может быть, поведение супруги, ее страсти южные, романы с известными людьми… Самолюбие супруга, оскорбленного в своих лучших чувствах…
Господин издал короткий смешок.
– Кхе-кхе… сразу видно, молодой человек, Алексей, как вас по батюшке?
– Владимирович, – откликнулся он.
– Вы молоды и в супружеской жизни неопытны. Когда и кого останавливала ветреность супруги? Это, так сказать, правила великосветские, в которых мы живем. Думается, что причина не в этом… Далеко не в этом.
– А в чем? – спросил он и чуть не споткнулся. – К сожалению, не имею ни малейшего представления…
– Вы совершенно правильно указали, что Амалия имела романы – факт общеизвестный. Она вращалась в обществе – поклонники окружали ее, красивая женщина во главе такого вот салона – это всегда… Ну, вы понимаете?
– Да? – В вопросе Алексея прозвучало не то сомнение, то не размышление.
– Салон – это всегда штаб идей, интриг, слухов и сплетен, где успешно работают всякого рода лазутчики и осведомители, иногда и шпионы – радетели в пользу чужого государства, имеющего другие интересы в политической диспозиции.
Алексей прислушивался внимательно. Было все более и более захватывающе…
– Так и наша Амалия прекрасная… Чем не прикрытие для богатого, кхе-кхе, негоцианта… Слово какое – «негоциант», помилуйте, вместо купца… Все чем-то торгуют… Область тоже примечательная. Откуда этот наш Ризнич родом? Далмация. Близость к Венеции светлейшей, царице Адриатики… Понимаете, да?
Он ровным счетом ничего не понимал из этого разговора, если только – самую малость…
– Вы еще так молоды…
«Сейчас я его тресну, ей-богу!» – проскрежетал про себя Алексей.
– Когда вырастете, многое поймете про всякие тайные и явные общества, которые правят нашим миром… А про Амалию и Ризнича можно романы писать. Попробуйте… Вдруг когда-то мой совет пригодится…
* * *
Первое, что бросилось в глаза, – надменный вид хозяйки, словно она заранее отводила ему ничтожное место и даже не пыталась это скрывать.
Она его лорнировала и, кажется, смеялась.
– Как вы находите Петербург?
– Он прекрасен! – выпалил Алексей и почему-то покраснел.
– А женское движение суфражисток – приветствуете?
Боже помилуй, это к чему?
– Никак нет-с, – ответил он и покраснел вторично.
– И зря! За женщинами – будущее… Мы еще покажем свою силу. Вы меня понимаете, молодой человек? Вы женаты? А впрочем, вы слишком юны для этого. Чем занимаетесь?
– Учусь на философа.
Ему показалось, что Клейнмихель сейчас фыркнет.
– Ах, божечки мой, – сделала она в воздухе небрежный жест. – Все нонче, – манерно и по-простонародному растянула она слова, – стали философами. Гегель? Старина Кант?
– Никак нет. Ницше… Почитаю и наших. Например, Владимира Соловьева.
– Почитает он, а что вы в том понимаете?
– Понимаю, – сказал он почти басом.
– Это хорошо, – протянула она. Ей как будто бы доставляло удовольствие растягивать слова. И дразнить его. – Приходите к нам. Надеюсь, вам у нас понравится.