А может, он думал, как ответить на мой вопрос. А может, он придумывал правдоподобную ложь. Я помрачнела ещё сильнее. — Ладно, что такое? В чём дело? Его хрустальные глаза сфокусировались обратно. Я даже не осознавала, что он ушёл так глубоко в Барьер, пока не увидела, как его светлые радужки снова фокусируются на мне. Нахмурившись, я открыла рот, чтобы спросить, но Ревик опередил меня, один раз качнув головой и показав рукой. — Всё будет хорошо, жена, — сказал он. — Проходи. Лили ждёт, — он улыбнулся. — Все они наверняка ждут нас, гадая, чем, чёрт возьми, мы тут занимаемся. Но теперь я видела это в нём. Я чувствовала это, хоть его свет и оставался спокойным. Его лицо ничего не отражало, ничего не выдавало, чёрт возьми. Эта раздражающая маска разведчика стёрла любые намёки на эмоции в его глазах и лице, но со мной это больше не работало. — Ревик, — я уставилась на него. — Что такое? Серьёзно. Тебе надо мне сказать. Немедленно. — Элисон… — Не надо мне тут, — рявкнула я. — Я не уйду, пока ты не скажешь мне, какого хера тут не так. Почему ты ведёшь себя так, будто не увидишься со мной на той стороне? — Я увижусь с тобой на той стороне, — резко ответил он. — Увижусь, Элли. А теперь иди. Немедленно. Моё сердце колотилось, подскочив к самому горлу, а страх накатил с такой силой, что я едва могла дышать, даже если не считать парализующего жара в помещении. В то же мгновение я осознала, что понимаю. Я уже знала, в чём дело. — Ты не считаешь, что мы можем оставить дверь открытой, — мой тон сделался открыто обвиняющим. — Ты думаешь, что Дренги пройдут, если мы оставим дверь открытой, — всё ещё думая и глядя на его лицо, я почувствовала, что бледнею. — …Вот почему они ждут там. Они ждут, когда я уйдут. Они ждут, когда я уйду, а потом попытаются последовать за нами через дверь. Ревик нахмурился, будто всё ещё пытаясь решить, стоит ли отрицать. — Я права, так? — потребовала я. — Что ты собираешься сделать? Попытаешься закрыть дверь прежде, чем они пройдут? — Элли, — он покачал головой, стиснув челюсти. — Я думаю, ты Мост. Ты страж двери. Думаю, когда ты пройдёшь, дверь изменится. Когда я открыла рот, он поднял руку, перебив меня. — Я не собираюсь оставаться позади, если смогу этого избежать, — сказал он, и в его голосе зазвучало предостережение. — Я не пытаюсь намеренно заделаться мучеником, жена. Я просто пытаюсь уберечь нас. Я пытаюсь проследить, чтобы всё это не оказалось впустую. Позволь мне сделать это. Ты сама не можешь. Дверь не закроется, пока ты не уйдёшь. Это должен быть я. — Если ты закроешь дверь, то сам не сможешь пройти! — рявкнула я охрипшим голосом. — Ревик! Мы с Лили умрём без тебя! Ты не спасёшь нас! Ты убьёшь нас, бл*дь! — Ты этого не знаешь, — он покачал головой, поджав губы. — Новый мир, любовь моя. Новые правила. Мы понятия не имеем, будет ли всё работать так же на новом месте. И я приду. Клянусь каждым богом на небесах, если я сумею пройти, ты увидишь меня на той стороне. — Ревик, нет! НЕТ, мать твою! Я двинулась в его сторону, но он в то же мгновение шагнул ко мне. Осознав, что он намеревается сделать, я воспротивилась, вырываясь из его хватки, когда он схватил меня за запястья и руки, оттесняя назад, к двери. Я силилась активировать телекинез, но Ревик действовал слишком быстро. Он заблокировал меня в том пространстве, используя структуры и держа части моего света так, как я сама его научила. Раздражённо взвизгнув, я замахнулась на него, но Ревик увернулся от моего кулака. Когда я стала пинаться, он терпел мои удары, вздрагивая и стискивая зубы, но сжимал меня ещё крепче и оттеснял к двери. В итоге я могла лишь цепляться за него и кричать. — НЕТ! — я схватила его за руки, чувствуя, что меня окружает свет от двери. Я держалась за него изо всех сил, пытаясь затащить его за собой. — НЕТ! — Элли… отпусти меня! Пожалуйста, детка! Пожалуйста… отпусти! В его глазах стояли слёзы. Его голос раздался в моём сознании, мягкий, нежный. «Отпусти меня, жена. Я сделаю всё возможное, чтобы последовать за тобой. Что угодно… клянусь. Я найду тебя на другой стороне, что бы ни случилось». «Не играй в бл*дского героя, Ревик! Gaos, я тебя никогда не прощу…» «Отпусти меня. Пожалуйста, детка, пожалуйста. Я приду следом… клянусь богами, приду». Воспоминание заполнило моё сознание — проблеск света, тортики Тарси. Я помнила ту версию его, стоящую перед солнцем, заполнившим небо. Я помнила, как держала его руки точно так же, кричала на него, а он умолял меня отпустить, позволить ему спасти нас. Я помнила его лицо, я помнила его слёзы, я помнила всё. Я помнила всё это. Я помнила, как это ощущалось в то время, и как мы оба подумали, что это означает его гибель. «НЕТ! — закричала я на него. — НЕТ, РЕВИК! НЕТ! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО!» Но было уже слишком поздно. Свет полыхнул ярче… И он исчез. Глава 64. Солнце Он стоял там, тяжело дыша. На мгновение его охватило облегчение из-за того, что она ушла, прошла через дверь. Сразу же после этого накатило чувство вины, но он не мог думать об этом. Он не мог думать о том, какой перепуганной, какой преданной она ощущалась, и в какой ярости она будет пребывать, когда доберётся до той стороны. Он лишь надеялся, что сможет присутствовать и увидеть то, что она решит устроить для него в наказание. Даже если она месяцами не будет разговаривать с ним, будет вышвыривать его из постели, угрожать, спорить, отгородится от него… он всё примет, всё вытерпит. Он примет всё, что она решит швырнуть в его адрес, если только он доберётся на ту сторону. Осознав, что бросает эти слова вверх почти как молитву — молитву богам, Предкам, его жене, детям, друзьям, товарищам — он сообразил, что у него закончилось время. Что бы карма или боги ни задолжали ему, что бы он ни задолжал им, сейчас слишком поздно предпринимать что-либо на этот счёт. Ему оставалось разыграть имевшиеся у него карты. Такое чувство, будто температура в пещере повысилась на несколько градусов за те секунды, что прошли с момента исчезновения его жены. Жар витал в воздухе, отчего сложно было видеть, и он моргал от пота, стекавшего в глаза. От стен валил пар, исходивший из самой земли. Он гадал, может, он уже умер бы, если бы был человеком. Он знал, что скоро будет слишком жарко даже для его. Станет слишком жарко, а потом его тело умрёт по-настоящему. Вспомнив лицо жены, её слёзы, дерзкую улыбку его дочери, когда она навела на них палец и щёлкнула языком, изображая выстрел как какая-то дешёвая кинозвезда из 1950-х, он почувствовал, как его челюсти сжимаются. Он направил свой свет вверх. Он сосредоточился на свете солнца, выстраивая свой aleimi так, чтобы резонировать с возвышающимся, похожим на лестницу мостом, который его жена сплела из своего света. Как только его световое тело начало вибрировать на нужной частоте, он отступил глубже в то розово-золотое пространство и быстро отпрянул обратно, глядя через свой aleimi на ночное небо, на Барьерные звёзды. Он изучил пошатывающуюся структуру, бывшую мостом, который его жена построила между солнцем и остатками Земли. Эта структура уже покачивалась на его глазах, ища опору ввиду отсутствия aleimi его жены. Он чувствовал, как конструкция рушится, распадается без поддержки её света, без придания ей структуры и веса. Он видел, что Дренги подбираются ближе, тоже почувствовав отсутствие Элли и среагировав. Их серебристые света следовали за отступлением того белого и золотистого света — той прекрасной, высокой, плавной частоты, что свойственна лишь ей. Наблюдая за ними, Ревик осознал, что именно этот свет и держал их на расстоянии. Элли держала их на расстоянии. Сама суть того, кем и чем она была, не давала им пройти через дверь. Словно её свет был для них ядом, обжигал при касании. Что бы там ни было, теперь это рассеивалось, оставляло тот мост серым, лишённым её света. Наблюдая, как Дренги преследуют ту отступающую частоту света, Ревик знал, что как только свет исчезнет, Дренги используют остатки моста, чтобы пройти через дверь. Из Барьера он видел, насколько близко теперь солнце.