«Так что да, я не навредил тебе так, как Касс… но бл*дь, я был массовым убийцей, жена. Про Касс такое нельзя сказать, как бы сильно она ни ранила лично нас. Её проблемы в отношении тебя были личными. Менлим подогревал их, искажал. Он связал это всё с травмой и насилием, которое она пережила в детстве. Он использовал это, чтобы обратить нас друг против друга. Но она не совершала того, что совершил я. Она даже близко не подошла к масштабам моих деяний». «Бл*дь, она наслаждалась этим, — рявкнула я, бросив на него холодный взгляд. — Она наслаждалась этим, Ревик. Она не сделала это ради какой-то высшей цели, как ты. Она не верила в пророчества, которые якобы направляли её. Она ловила кайф, делая это со мной…» Он прищёлкнул языком, перебив меня своими мыслями. «Элли, ты знаешь, как работают Дренги. Менлим сломал её. Он убедил её, что она страдала ради высшей цели, что всё в её жизни случилось ради какой-то цели. Он дал ей нечто, чего она, наверное, хотела всю жизнь — бл*дское предназначение. Причину, по которой её родители так с ней обращались. Причину, по которой никто не любил её в детстве. Он превратил всё это в благодетель, в признак её превосходства. Он убедил её, что она даст Лили лучшую жизнь. Он льстил ей, говорил те вещи, которые она, наверное, хотела услышать с детства». Поколебавшись, Ревик добавил: «Всё то время, что вы росли, она считала себя куском говна, какой-то тёмной силой в твоей жизни. Менлим извратил всю эту историю. Она впервые почувствовала себя отмщённой. Она почувствовала, будто пришло её время выйти на свет». Я стиснула зубы. «Ну да, конечно, это всё оправдывает…» «Я этого не говорил, — раздражённо послал он. — Я говорю, что всё это не столько злонамеренно, сколько грустно. Балидор говорил, что самой сильной помехой в работе с ней была её ненависть к самой себе. Её абсолютная убеждённость в том, что если она посчитает слова Менлима ложью, то опять станет ничем. Опять станет куском дерьма». Я не ответила. Я знала это свойство Касс. Я знала его с детства. Я пыталась изменить эту её убежденность. И Джон тоже. Толку было как от козла молока. Подумав о Лили, я ещё сильнее стиснула зубы, но не потрудилась озвучивать это вслух. Я знала, что он скажет. Я даже была согласна с ним… в теории. Я всё равно не могла простить её за похищение моего ребёнка. Он сжал мою ладонь так крепко, что это причиняло боль. «Я это понимаю, детка, — мягко послал он. — Gaos, я понимаю. Правда, правда понимаю. И я не пытаюсь указывать тебе, что делать или чувствовать. Я просто говорю тебе, почему я сам пытаюсь примириться с этим. Ради Балидора. И ради тебя». Когда я продолжила шагать по коридору, кусая губу, Ревик крепче сжал мои пальцы. «Ты всё ещё любишь её, — мягко послал он. — Ты всё ещё очень сильно любишь её, жена». На это я тоже ничего не ответила. И всё же от его слов в горле встал ком, и я даже не пыталась ни о чём думать, пока мы не прошли шагов десять. К тому времени мы подходили как будто к тупику. Я посмотрела вниз. Мокрые следы ног заканчивались прямо перед ним. А может, не заканчивались… но они не развернулись и не пошли в обратном направлении. Перед стеной было место, где они помедлили, и следы накладывались друг на друга. А потом они просто исчезли. Ревик уже ощупывал камень ладонью. — Здесь, — сказал он, найдя проём. Я наблюдала, как его пальцы исчезли, а потом он снова отдёрнул их. Он повернулся, взглядом оценивая моё лицо, и его тонкие губы слегка поджались. — Ты готова? — спросил Ревик. Почувствовав, что его свет осторожно наблюдает за моим и пытается определить, не перегнул ли он палку с Касс, я выдохнула. К тому времени все собрались вокруг нас. Глянув на остальных, я взяла Иллег за руку, поскольку она стояла ближе всех. — Возьмите друг друга за руки, — сказала я. Переведя взгляд на Ревика, я сглотнула и один раз кивнула. — …Мы идём внутрь. Глава 33. Первая дверь Я проскользнула сквозь каменную стену следом за Ревиком, ахнув, когда материя перестроилась вокруг меня. Другой рукой я сжимала пальцы Иллег, утягивая её за собой. Затем я прошла на другую сторону. Последовала краткая пауза, пока я осматривалась в хорошо освещённой пещере… Затем возникло такое чувство, будто мне врезали кулаком в живот. Боль и шок были столь интенсивными, что я согнулась пополам, хватая ртом воздух. И всё же я знала, что ощущения не физические. Вскинув руку, я воспротивилась резкому удару по моему aleimi, резкому, внезапному осушению моего света, которое этому сопутствовало. Я подняла щит, и тут же мой разум заполнился злым, полным ужаса криком, который был таким громким, таким безумно звучащим, что заставил вскрикнуть и меня. Звук оглушал меня, будто кто-то истерично орал прямо мне в ухо. Хуже того, я знала этот голос. Я знала его тембр, низкие интонации, хоть никогда и не слышала, чтобы он звучал вот так. Я знала этот голос лучше, чем свой собственный. Паника переполнила мой свет. Слёзы текли по щекам от боли, звучавшей в голосе в моей голове, от удушающей конструкции, опустившейся на мой свет. Я старалась видеть сквозь неё, найти его. Каждой унцией своей силы я искала Ревика. К счастью, мне не пришлось искать долго. Он стоял всего в нескольких шагах от меня, хватая ртом воздух и подняв руки, словно защищаясь от тех же звуков, тех же ударов, что и я. По его выражению и вздымающейся груди я сразу поняла, что крики исходят не от него. Он вздрагивал от той же боли и эмоций, что и я. Его кожа под загаром сделалась бледной как мел, скорее всего, из-за того же осушения в его живом свете и конструкции, обернувшейся вокруг нас. Подумав о видении Кали, я вспомнила. Я вспомнила, почему голоса звучали как голос Ревика. Отвернувшись от Ревика, я просканировала внутренности пещеры своими глазами, наполненными светом, стараясь увидеть их, определить местоположение телекинетиков, которые должны быть здесь. Я искала существ, которые выглядели как Ревик, но ничто из увиденного не вписывалось в картину, которой я ожидала. Быстро сощурившись и посмотрев по сторонам своим физическим зрением, я увидела, что наши люди тут одни. Касс. Балидор. Фигран. Позади себя я видела и чувствовала больше. Я не видела ничего, похожего на Ревика, кроме самого Ревика. Судя по звукам, их должно быть много. Я не могла определить местоположение ни одного из тел. Я не могла их видеть. Я постаралась вспомнить видение Кали, как выглядели эти существа, кричащие в ночи, и я осознала, что в её видении я тоже не видела их по-настоящему. Я их слышала. Я чувствовала их разумы, их свет. Я чувствовала их ужас, их панику, их отчаяние, пока они раздирали на куски солнце, разламывали его, осушали для Дренгов. Всё в них казалось чужеродным, связанным с Ревиком лишь через его голос. Их масса, казалось, исходила откуда-то над моей головой, но я чувствовала их всюду вокруг меня, подо мной, внутри меня. Это было подобно утопанию в улье жидких разумов. Их биология сливала их воедино, силилась вырваться, проникнуть в мой свет; они кричали в унисон, словно ничего не могли с собой поделать. — В стене! — крикнул Ревик. Он показал рукой, и его голос был едва различим. — В стене, Элли! Когда я попыталась проследить за его показывающим пальцем, перед глазами всё во второй раз побелело. Я не могла видеть. Я не могла чувствовать или слышать что-то помимо криков. Моя рука оставалась поднятой. Я продолжала прикрывать лицо и хватать воздух ртом, словно отгораживаясь от атаки. Я утратила всякое осознание Ревика, того, где я находилась и была ли я вообще одна. К тому времени, когда я достаточно оправилась, чтобы видеть, я прижималась спиной к каменной стене. Вокруг меня видящие вцепились в меня, вцепились в Ревика, который по-прежнему стоял в нескольких шагах от меня. Передо мной оказались исказившиеся лица, широко раскрытые от страха глаза. Губы указывали на то, что они орали, пытались достучаться до меня, добиться, чтобы я ответила на их слова. Глядя на них, я осознала. Это не влияло на них. Они понятия не имели, что с нами не так. Что бы я ни слышала, что бы ни заставило Ревика пошатнуться в пещере передо мной, остальные видящие этого не слышали и не чувствовали. И всё же их света как-то стабилизировали меня, позволили мне дышать. Я посмотрела мимо них и наконец-то увидела, на что показывал Ревик. Передо мной находился подрагивающий круг сине-зелёного света, который пульсировал вокруг тёмного зеленоватого проёма в скале. Я никогда прежде не видела металл, насыщенный таким количеством органического материала. По проёму прокатывалась рябь, напоминавшая живую плоть под гладящими пальцами. Это походило скорее на животное, нежели на пещеру, будто кто-то разрезал животное, и я видела, как пульсируют его органы, как сердце и лёгкие расширяются и сжимаются, как отверстия открываются и смыкаются. Я наблюдала, как проём расширился, затем стал более узким. Он расширялся сильнее, подобно пульсирующему сердцу или, может, глотающему горлу.