Когда замок в металлической двери лязгнул, он уже морщился. Он знал, что это охранники, наверняка принёсшие еду. Тем не менее, он посмотрел на кушетку, до боли стиснув зубы, когда увидев, что Джем проснулся и сел, потирая глаза. Они уже разбудили его, бл*дь. У Ревика было всего три минуты спокойствия в тот период, когда он сам не спал, и теперь они лишили его и этого. К тому времени, когда охранники закончили отпирать овальный металлический люк, Джем уже сверлил его сердитым взглядом с кушетки. Ревик уже напрягся настолько, что головная боль усилилась. — В чём твоя проблема? — жёстко спросил Джем. — Ты не спал? — Спал, — коротко ответил Ревик. — Просто недостаточно долго. Джем щёлкнул языком, его тон сделался холоднее. — Что такое, Шулер? Беспокоишься о возвращении Элли? Беспокоишься, кого из нас она может выбрать теперь, когда у неё было время подумать над вариантами? Стиснув зубы, Ревик отвёл взгляд. Повернувшись к двум охранникам, которые теперь входили с подносами и бутылками воды, он невольно сердито уставился на них, заметив их лица. Он невольно винил их за нарушение тишины, за пробуждение Джема, за возвращение этого кошмара, когда ему хотелось всего лишь несколько часов тишины. — Накачайте меня наркотиками, — прорычал он, глядя в лица Порэша и Викрама. — Оставьте мне что-нибудь перед уходом. Проклятье, Вик… хотя бы дайте мне варианты! Пока этот кусок дерьма не начал болтать, и я не убил его голыми руками. Даже тогда Джем не смог удержать свой бл*дский рот на замке. — Наркотиков ему подавай, — пробормотал он. Когда Ревик перевёл взгляд, Джем фыркнул, и его голос сочился отвращением. — Самое то. Возвращаешься к старым привычкам, да, Шулер? Снова развил зависимость, пока был в Запретном Городе? — поморщившись, он показал на тело Ревика одной из рук, закованных в наручники. — Вот как ты сумел поиметь так много проституток? Нюхал кокаин с их голых задниц до самого утра? Ревик сердито посмотрел на него. — Просто заткнись нахер, Джем. — Кажется, я задел больную мозоль. — Да Господи Иисусе, бл*дь, — рявкнул Ревик. — Заткнись! Ты вообще можешь молчать? — А тебе-то какое дело? — рявкнул в ответ старший видящий. — Кто дал тебе право строить из себя разъярённого и оскорблённого? Это я сидел с ней каждую ночь, пока она рыдала из-за того, что ты делал с ней. Это я её утешал. Это мне она открывала душу. Это я её трахал. В моих глазах она уже не твоя жена, ты это понимаешь? Она моя девушка, чёрт возьми. И теперь она беременна моим ребенком, ты covic mila’te davos… Вик и Порэш оба остановились как вкопанные, когда он сказал это. Ревик заставил себя молчать. От комментария про девушку жар вспыхнул в его свете ужасающей волной, а потом… Ничего. Паника и боль полоснули его сердце, а разум онемел. Он просто сидел там, купаясь в молчании и боли, которая наступила после слов Джема. Затем голос Джема сделался ещё более хриплым, возможно, от выражения, появившегося на лице Ревика. — Вот посмотрим, сможешь ли ты теперь держать меня подальше от неё, — выплюнул он. — Она уже использует мой свет, чтобы компенсировать слепоту. Ты планировал занять моё место, Дигойз? Ты собираешься лишить моего ребёнка его настоящего отца, чёрт тебя дери? — Gaos, — Порэш уставился на Джема, и его тёмные глаза смотрели убийственно. — Прекрати говорить, ты mak rik'ali кусок дерьма. Ты кем себя возомнил, бл*дь? Ты же говоришь об его жене, мать твою! Не только он будет убивать тебя, если ты не научишься манерам… Он уже шагал в сторону Джема, прикованного к стене, но Вик остановил его, положив ладонь на его грудь. — Пори, нет, — он обеспокоенно повернулся к Ревику, затем к Джему. — Может, нам и правда лучше накачать его наркотиками. Одного из них, во всяком случае. — Почему бы мне просто не избить этого мудака? — сказал Порэш, всё ещё глядя на Даледжема так, будто не мог поверить в его слова. — Показать ему, что мы думаем о крадущем жён ridvak, который не может держать рот на замке? Он собирался сказать больше, но тут от двери донёсся другой голос. — Братья, я хотел бы поговорить. Все четверо повернулись и посмотрели в сторону двери. Ревик повернулся вместе с остальными. На пороге камеры стоял видящий, которого он ожидал увидеть в последнюю очередь, но возможно, именно его стоило ожидать в первую очередь. Там стоял Уйе, биологический отец Элли. Он посмотрел на всех четверых своими глазами цвета океана, дольше всего задержавшись взглядом на Ревике. Затем он глянул на Викрама, который явно пытался контролировать происходящее здесь. — Я хотел бы предъявить свои права, — сказал он. На сей раз его голос прозвучал твёрже, громче. Ревик услышал там боль и вздрогнул. — Как отец, — пояснил он. — Я здесь, чтобы предъявить права. Он посмотрел на Ревика в упор. — …Я получил разрешение от старейшего члена твоей семьи. Я не могу спросить свою дочь, поскольку связи с ней всё ещё нет, но моя жена знает, что я здесь. Это даёт мне согласие от старейших членов обеих наших семей, пусть и не от той, что соединяет эти семьи. Он помедлил, его челюсти сжались. Ревик видел боль, которая проступила в этих синих глазах, не отрывавшихся от него. — Как отец твоей жены, я хотел бы предъявить свои права, — сказал Уйе. — Ты даёшь мне это право, брат? Ревик почувствовал, как в его горле встаёт ком. Он машинально глянул на Даледжема, затем обратно на Уйе, который оставался на пороге и теперь внезапно казался Ревику как никогда высоким. Эти синие глаза не дрогнули и не изменили выражения. Он спросил у Тарси разрешения находиться здесь. Тарси ответила согласием. Он также спросил Кали. И Кали тоже согласилась. После затянувшегося молчания Ревика Уйе в итоге отвернулся, скользнув взглядом к Даледжему, и его полные губы хмуро поджались. — У меня есть право, — пробормотал он, глянув на Викрама, затем на Порэша. — У него нет отца. Я вправе обсудить определённые вещи с супругом моей дочери, — он снова посмотрел на Ревика, и та злость проступила ещё жёстче. — В любое время, когда он пожелает признать это моё право, он должен меня послушать. Он должен меня выслушать. Это не имеет цели причинить ему боль. Но он обязан послушать. Викрам бросил на Ревика нервный взгляд. — Брат, — сказал он дипломатичным тоном. — Я не оспариваю эти права. Но его жены здесь нет. Не может ли это подождать до тех пор, пока… — Всё нормально, — выпалил Ревик. — Всё хорошо. Я признаю его право. Он глянул на Вика, затем на Порэша, после чего его взгляд скользнул мимо Даледжема. — Всё хорошо, — повторил он, прочистив горло. — Я его выслушаю. Я признаю, кем он мне приходится, и признаю его права в отношении меня. Он может делать всё, что захочет. Когда он посмотрел в сторону двери, Уйе пристально смотрел на него с жёстким огнём в глазах. — Сейчас, — сказал Уйе. — Я хочу сделать это сейчас. Поколебавшись лишь долю секунды, Ревик кивнул, открыв свой свет. Он сделал его нарочито покорным и показал уважительный жест. — Как я и сказал. Всё, что захотите, отец. Бегло глянув на него, Уйе один раз кивнул, словно удовлетворившись. Положив руки на бёдра, он посмотрел на Викрама. — Я хочу, чтобы с него сняли ошейник, — он мотнул подбородком в сторону Ревика. — И наручники. Сейчас. Викрам побледнел, но под бесстрастным взглядом Ревика сглотнул и кивнул. Видящий из Восточной Индии приблизился к нему, достав ключи из кармана, и снова кивнул, словно до сих пор уговаривал себя сделать это и твердил, что всё будет хорошо. Викрам уже открывал первый наручник, когда голос Уйе зазвучал громче. — Его тоже освободите, — рыкнул он, указав на Даледжема взмахом запястья. Ревик напрягся. Он покосился туда и увидел, что Джем поднял взгляд, и его глаза выражали озадаченность. Джем перевёл взгляд с Ревика на Уйе. Затем нахмурился. — Брат, — пробормотал Порэш. — Я не думаю… — Они понимают, — перебил Уйе, и его голос напоминал рычание. — Мне не обязательно спрашивать разрешения у своей дочери, чтобы поговорить с ними. И уж точно не надо спрашивать видящего, с которым она совершила измену, — он бросил на Ревика жёсткий взгляд. — Приковать их здесь как животных, будто ни один из них не имеет самоконтроля… это принижает мою дочь и мою семью. Я не стану говорить с ними вот так.