Сглотнув, Порэш кивнул. Ревик знал, что они не захотят вмешиваться в ситуацию, когда старший видящий заявил о семейных правах, даже если они считали, что Ревик убьёт Даледжема. И всё же он стиснул зубы, когда Порэш достал другой комплект ключей, подошёл к Даледжему и упёрся коленом в кушетку. Он жестом показал Даледжему вытянуть руки. — Ты сможешь продержать свой рот на замке достаточно долго, чтобы остаться в живых, брат? — пробормотал он, расстёгивая первый наручник. — Или нам потом придётся хоронить твоё тело в море? Даледжем не ответил. Он лишь сверлил Ревика сердитым взглядом. Ревик отвёл глаза, когда Викрам постучал по его плечу и жестом показал повернуться, чтобы он мог деактивировать ошейник. Как только Ревик изменил позу на кушетке, Викрам склонился над его шеей. Он щёлкнул переключателем и с помощью сканирования радужки деактивировал механизм, сдерживавший способности видящих. Вскоре раздался щелчок, и ошейник раскрылся. Ревик сделал вдох, чувствуя, как органические нити удаляются от его позвоночника. Затем он был свободен. Он сидел там, склонив голову и тяжело дыша, пока его свет возвращался к телу. Он не мог пошевелиться, пока света метались вокруг него, вплетаясь в него с жаром и интенсивностью, от которых перехватывало дыхание. Он почувствовал Лили, Мэйгара… Элли. Он почувствовал Элли сильнее всего. Он ощутил в её свете облегчение, горе, тоску по нему. Любовь. Он чувствовал так много любви. На мгновение боль ошеломила его, вызвав слёзы на глазах. Он молча сидел там, вытирая слёзы ладонями и силясь контролировать себя, пока ещё не расклеился по-настоящему. Викрам посмотрел на Уйе, хмурясь. — Не дай им поубивать друг друга, — сказал он. — Пожалуйста. Мост будет чрезвычайно недовольна нами, если ты позволишь им… — Они не посмеют, — сказал Уйе, и его голос напоминал жёсткое бурчание, пока он сверлил их гневным взглядом. Никто не произносил ни слова, пока Порэш отпирал второй наручник на запястье Даледжема и вставал, присоединяясь к Викраму в центре камеры. Теперь Даледжем и Ревик оба были свободны, но не сдвинулись со своих кушеток. — Вставайте, — холодно сказал Уйе. — Идите за мной. Я не стану говорить с вами здесь. Он не ждал, чтобы посмотреть, подчинятся ли они. Повернувшись спиной к ним обоим, он зашагал, выйдя из камеры и не оборачиваясь назад. Выйдя за овальный люк, он свернул налево в сером коридоре. Ревик слышал, как звуки его шагов начинают удаляться. Несколько секунд он просто сидел на тонком матрасе кушетки, пытаясь контролировать свой свет без ошейника. Он не позволял себе смотреть на Джема или на кого-то ещё, так что несколько секунд просто сидел и смотрел в пол. Затем, почувствовав, что Викрам и Порэш ждут и гадают, что он сделает, он натянуто поднялся с кушетки, вздрогнув и выпрямившись в полный рост. Уйе послал в его свет предостерегающий импульс. На сей раз Ревик стал двигаться быстрее. Он пошёл, торопливо переставляя ноги, чтобы догнать отца своей жены. Глава 4. Отеческий совет «Знай, что я люблю и тебя тоже, брат мой. Так же сильно, как я люблю нашего прекрасного Моста. Знай, что я оставил ей подарок. Подарок для вас обоих…» Слова Дракона, произнесённые в том подземном бункере, эхом отдавались где-то в сознании Ревика. Теперь они тревожили его так же сильно, как и тогда. Он знал недостаточно, чтобы сложить всё воедино. Он не мог спросить ни у кого, кроме Джема, словам которого сейчас нельзя было доверять. Нахмурившись, он вытолкнул эту мысль из разума, наблюдая за спиной своего тестя, пока старший мужчина шёл перед ним. Он знал, что его ждёт. Он знал, что наверняка заслужил это. И всё же он не был уверен, что поступил бы иначе, если бы ему снова пришлось делать этот выбор. Для более практичной и стратегической части его натуры это казалось правильным выбором в море неправильных, извращённых, ужасных вариантов, в операции, которую Ревик ненавидел от и до, в ситуации, где у него и его жены вообще не было хороших вариантов. Менлим заставил бы его убить его жену. Он понимал это до мозга костей. Элли согласилась с этим. Для неё это было так же ненавистно, как и для него, но она согласилась, что это надо сделать, что это не может ждать, и что только Ревик способен это сделать. Она пыталась взять вину на себя в те ночи, когда он пытался её отговорить, а не наоборот. Она говорила, что они просто воспользуются советом Тарси, используют Ревика так, как его можно использовать — и в военном плане, и в плане света, а также психологически, учитывая его прошлое с Менлимом. Это последний шанс, которым они едва смогли воспользоваться, и ничего ещё не закончилось. Они потеряли Чандрэ. Они потеряли Брукс. Они понятия не имели, что Дренги сделают дальше, как они нанесут ответный удар. Они понятия не имели, всё ещё ли Менлим представлял для них угрозу здесь, или угроза уже изменила облик, обрела другое лицо, которое им снова придётся идентифицировать. И это ещё не говоря об эмоциональных последствиях последних десяти месяцев. Сейчас он даже не мог смотреть на Джема, хотя осознавал, что старший мужчина идёт позади него, призрачно тихими шагами передвигаясь по металлическому полу. Ревик знал, что снова будет иметь с ним дело через несколько минут, а то и секунд, и свет Даледжема сейчас был достаточно бесконтрольным, чтобы он продолжал задирать Ревика, даже когда на том не было ошейника. Он чувствовал, как свет другого мужчины хаотично искрит — ревность и злость, боль разделения с Элли, наверняка усиленная её беременностью. Злость из-за того, что Ревик жив. Злость из-за того, что он вернулся к своей семье. Последние две вещи были похоронены намного глубже, разум Джема не признавал их открыто, но Ревику не казалось, что ему это померещилось. Просто от физической близости видящего Ревику сложно было не реагировать на нереальное количество собственничества, которое источал Даледжем — в адрес бл*дской жены Ревика. Он чувствовал, что Даледжем хочет рассказать ему больше деталей их сексуальной близости, словно последние двадцать часов он не посвятил именно этому. Вероятно, на этом этапе Даледжем уже ничего не мог с собой поделать. Он наверняка продолжит говорить глупости, пока Ревик не слетит с катушек по-настоящему. Будучи видящим, он испытывал инстинктивное желание бороться с Ревиком за неё, но если ему удастся растравить Ревика по-настоящему, у этой драки возможен лишь один финал. Он не хотел убивать Даледжема. Он хотел поговорить со своей женой. Что бы ни было нужно услышать им троим о текущем положении дел и о случившихся переменах, он хотел услышать это от неё. Ни от кого другого. Пока этого не произойдет, он собирался приложить все усилия, чтобы не вредить другому мужчине. К сожалению, это означало, что Ревику придётся дать выбить из себя всё дерьмо, если они с Джемом реально сцепятся. Ему придётся закрыть свой свет и терпеть, повторять в голове священные тексты, как в детстве, и надеяться, что Джем не попытается убить его. Он не станет убивать отца ребёнка Элли. Вздрогнув от этой мысли, Ревик закрыл глаза и вытолкнул этот образ из мыслей. Сейчас он не мог об этом думать. Он не мог думать об этом здесь, пока отец Элли тоже хочет выбить из него всё дерьмо. Чёрт, да когда дело касалось Уйе, Ревик даже не мог быть уверен, что не удовлетворит это его желание. Какая-то его часть почти приветствовала это с готовностью. Всё это время его свет продолжал сбивать его с толку. Он едва мог думать сквозь то бл*дское облегчение, которое всё ещё струилось в его aleimi с тех пор, как ошейник сняли с его шеи, и он по-настоящему почувствовал свою жену. Он понимал, что это иррационально. Он знал, что в этом не было никакого смысла, и он понятия не имел, что она чувствует, и чего она хочет теперь, когда носит в себе ребёнка другого мужчины. И снова боль ударила его в грудь при этой мысли. И всё же теперь, когда он чувствовал её, чувствовал Лили и Мэйгара, ему практически не было дела до всего остального. Он просто хотел, чтобы она вернулась домой. Он хотел, чтобы она вернулась домой, хоть беременная ребёнком Джема, хоть нет.