— Всюду змеи, — ответил он, и глаза его потемнели. — Но раз за разом я милостью Божией избегаю их яда. Госпожа моя выглядела изумленной. — Знаешь, почему я так долго добирался до Казвина? Я избежал нескольких покушений, изменяя свои планы в последнюю минуту. Чудом я добрался невредимым. — Хвала Богу за Его благую защиту, — сказала Султанам, не сводя бдительных глаз с сына. — А теперь, когда я здесь, я вижу, что двор разделился на тех, кто поддерживает меня, и тех, кто нет. Не затем я сберегал себя двадцать лет в тюрьме, чтоб на свободе меня убили предатели! — Конечно нет. Да сохранит вас Бог, — подтвердила Пери. — Однако враги повсюду, — продолжал он. — Я не буду чувствовать себя в безопасности до самой коронации, когда каждому мужчине и каждой женщине придется поклясться перед Богом в покорности мне и запомнить, что кара за неповиновение — смерть. — И у тебя будет много легче на сердце, — сказала его мать. Недавно звездочеты решили, что сочетание светил наконец благоприятно, и коронацию назначили на следующую неделю. — Но и тогда мне придется быть бдительным, ибо сердца людские чернее грязи. Моим величайшим желанием остается, чтоб содержимое ума любого человека открывалось мне, как страницы книги, и ни одна измена не ускользала бы от моих глаз. Тогда, и только тогда я буду чувствовать себя в безопасности. Волосы у меня на предплечьях встали дыбом. — Через некоторое время я узнаю, для кого мои интересы превыше всего, — добавил он, взглянув на мать. — Брат мой, располагайте моими услугами, когда понадобится. Как вам известно, вельможи встречаются со мной каждое утро, так что жизнь дворца не останавливается. Я обрадовался, что Пери упомянула о встречах Теперь Исмаил не мог заявить, что она занимается чем-то за его спиной, и должен был сказать, как он оценивает ее действия. С нетерпением я дожидался его ответа. — Да, я знаю про вельмож, которые приходят к тебе, — ответил он. — Время покажет, кто из них мне верен. Странный ответ — ни осуждающий, ни одобряющий, — ия задумался: не причислил ли он свою сестру к тем, в чьей верности следует усомниться? — Я бы не назвала вам человека, в ком не была бы уверена, — сказала Пери. — Однако есть тот, кто вызывает у меня сомнения: мирза Шокролло. — Я помню о твоих сомнениях, — отвечал Исмаил, — но его колебания, служить ли женщине, вполне понятны. — Я шахской крови, — сказала Пери. — Тут не может быть колебаний. — Верно. Тем не менее мне нужны люди, подобные мирзе Шокролло. Он разбирается в денежных делах двора лучше, чем кто-либо еще. Пери не удалось скрыть гримасу. — Мой сын, — вмешалась Султанам, — пришло время послеполуденного отдыха. Ты должен понемногу восстанавливать свои силы. — Только один миг, у меня очень важное дело, — ответила Пери. — Да, матушка, — отозвался Исмаил, не обратив внимания на мою госпожу. — Как я счастлив, что есть кто-то, заботящийся о моем благе! Пойду-ка прилягу. Спать, когда надо столько всего сделать? — Спасибо за стихи. Скоро встретимся и поговорим. Он поднялся и пошел прочь, а матушка следовала в полушаге за ним. Когда мы возвращались во дворец, Пери словно смотрела внутрь себя. Я спросил ее, могу ли чем-нибудь помочь, но она печально ответила: — Все это время я воображала, как вернется мой брат, и даже не подозревала, что буду разговаривать с чужаком. Я могу лишь надеяться, что время снова обратит его в моего брата. — Достойная повелительница, я полагаю, что он просто боится. Он весь — одно мрачное предчувствие и смятение, а вы — солнце разума. — А это значит, что мне день за днем придется доказывать ему, что мои стремления полны верности. — Это мудро. Мы разбирали наилучшие способы доказать ее преданность, но прежде, чем мы сумели воплотить наши замыслы, Исмаил объявил, что не будет встречаться ни с кем, кроме своих ближайших советников, пока не завершится коронация. Когда Пери получила это известие, в ее глазах засветилась боль. Как мог Исмаил отстранить свою собственную сестру, столько сделавшую для того, чтоб он взошел на трон? Неужели кто-то близкий к нему очернил ее имя? Рано утром я отправился к дому Шамхала с мешочком серебра в рукаве. Когда слуга отворил мне, я попросил позвать знакомого евнуха, служившего при дворе посыльным. Расцеловав его в обе щеки, я опустил серебро ему в рукав и поинтересовался, вправду ли его хозяин болеет. Он сказал, что нет. Когда я попросил подробностей, он шепнул, что Шамхал-хана каждый день приглашают к Исмаилу. Вернувшись к Пери, я сказал, что могу открыть ей нечто, но сама мысль об этом лишает меня дыхания. К счастью, она пресекла пространные изъявления сожаления, обычные в таких случаях: — Говори. — Возможно ли, что ваш дядя попал в милость к Исмаилу? — Конечно нет. Он бы сказал мне. Я принял озабоченный вид, словно беспокоясь о его здоровье: — Но мы не видели его уже давно. Вы думаете, что он все еще болен? — Скорее всего. — Тогда его наверняка обрадует ваше посещение. Глаза Пери нашли мои. — Что именно ты узнал? Говори! — Исмаил пригласил его бывать там ежедневно. — Вот как — не меня? Откуда ты это знаешь? — Заплатил кое-кому. — А деньги чьи? — Мои собственные. — Когда я тебе позволила сделать это? — Вы не позволяли. Ее брови сошлись, и я испугался бури. — Ты намекаешь, что мой дядя предает меня? — Конечно нет, достойная повелительница. Я просто думал, что вы захотите узнать о его действиях. Мне приходилось быть дипломатичным. — Но как ты посмел? Если мой дядя проведает, что ты следил за ним, тебя затопчут насмерть. — Мой долг — защищать вас, несмотря ни на что. — Так говорят все слуги, чтоб оправдать свое содержание, — фыркнула Пери. Слуги нередко рисковали собой, дабы заслужить доверие своих хозяев, но мои побуждения были серьезнее. С недавнего времени я начал испытывать к Пери что-то похожее на нежность. Ее уязвимость пробудила все мои защитные инстинкты, словно это была моя сестра, которую я никогда не видел взрослеющей. Глядя, как Пери сражается с выпавшей ей судьбой, я не мог не думать о Джалиле, и страстно хотелось смягчить обрушивающиеся на сестру удары. Наверное, мои глаза слишком явно отразили мои чувства, потому что гроза сошла с лица Пери. — Я не собираюсь судить о твоих действиях, пока не разберусь в этом деле. Ты доказываешь свою верность каждый день. Я наконец смог выдохнуть. Появилась надежда, что Пери задумается над тем, как предстать в глазах Исмаила верной слугой, а не докучливой просительницей. — Достойная повелительница, соловью легко быть верным розе, — сказал я. — Ваш путь куда тернистее, чем мой. Глава 4 РОЗА БЕССЕРДЕЧНА В правление Заххака родился благородный отрок именем Ферейдун. Судьба этого отрока обещала быть столь могучей, что рождение его проникло в сон шаха и встревожило его. Заххаку приснилось, что этот Ферейдун станет отважным воителем и лишит его трона. В ужасе он пробудился, испуганный настолько, что отдал приказ найти ребенка. Когда матушка Ферейдуна, Фаранак, прослышала об указе шаха, то стала мучительно искать способ уберечь дитя. Где место, чтоб укрыть его и куда никто не заглянет? Однажды шла она мимо великолепной коровы, чья шкура сияла тысячью цветов. Приблизилась она к пастуху и спросила, не позволит ли он своему дивному животному Пормайе вынянчить ее единственного сына. Он согласился, и Фаранак доверила ему своего младенца. Каждый день Пормайе питала Ферейдуна своим сладостным молоком, пока он не стал сильным мальчиком. И все равно Фаранак чувствовала угрозу. Когда его отлучили от сосцов, она тайно перевезла его в Индию, где отыскала мудреца, пообещавшего научить его всему, что знал сам.