— «Неважно, любимая: одна баллада, три пасторали, что-то вроде триолета и набросок научной статьи о Фрейде». Глория, — сказал Эссекс, поворачиваясь, чтобы взглянуть ей в глаза. — До этого момента я ни разу не любил… — Я знаю, — отозвалась Глория. — Я прекрасно тебя понимаю… — Я хочу быть твоим спутником в новом мире, чистом и сияющем; и в то же время я хочу быть твоим мужем в этом мире и жить с тобой в убогой нищете, в которой живут семейные люди. Я хочу меблированные комнаты, работу, грязные пеленки по углам, плохую еду — ты умеешь готовить? — Превосходно. — Тебе придется готовить скверно, чтобы соответствовать моему идеалу. Я мечтаю о таком вот мрачном, тягостном будущем, которое возможно лишь здесь и сейчас. Я стал бы мириться с твоим долгим отсутствием на работе в киоске… — …в билетной кассе… — …с твоей посредственной готовкой… — Я отлично готовлю. — …и плохой уборкой… — Я прекрасно умею содержать дом. — …и твоими вопящими детьми… — Дети чистенькие, опрятные, воспитанные, и все давно уложены спать. — …но я всегда буду бояться. Или, по крайней мере, до тех пор, пока длится это «всегда». — Чего бояться? Или кого? Тетю Фэнни? — Да, тетю Фэнни. Глория умолкла. — Если тетя Фэнни права, — продолжал Эссекс, — и я прошу прощения за то, что порчу этот прекрасный летний день упоминанием о ней; так вот, если тетя Фэнни права, то мы окажемся в ситуации, полной, мягко говоря, комичных возможностей. Попробуй представить себе так называемый «новый» мир тети Фэнни. — Я уже давно пытаюсь, — призналась Глория. — Свежий, нетронутый, зеленый, прекрасный… Ничем и никем не ограниченный, кроме нас. Целая жизнь, полная красоты, тепла, плодородия; о такой жизни, о таком мире люди мечтают с тех самых пор, как принялись загаживать мир теперешний. Иногда я представляю, как это могло бы выглядеть, вижу манящие отблески нового мира… — Не забывай, что я все видела, — вмешалась Глория, — в зеркале. Там еще красивее, чем ты можешь себе представить. — Боюсь, что так… Тетя Фэнни не должна ошибаться. Этот мир просто обязан существовать! — Эссекс взволнованно наклонился вперед и сжал кулаки, напряженно морщась. — Нам нельзя обещать такое, как детям, а потом отбирать из-под носа. Ах, Глория, я просто не смогу перенести, если меня там не будет. — А я смогу, — отозвалась Глория, — хотя я его видела. Эссекс вздохнул и расслабился. — Тогда я так скажу: нельзя выбрать оба сразу — или тот, или другой. Я хочу жить с тобой в комнате с плетеной мебелью и картиной «Мост Вздохов» на стене, мириться с твоей отвратительной готовкой… — …прекрасной готовкой… — …и твоей работой в киоске супермаркета… — …в кассе кинотеатра… — …и детьми, и нуждой, и нищетой, и всеми прочими заботами, которые нам достанутся в этом мире; я даже не мечтал о том, что когда-нибудь буду этого хотеть… И все же я хочу тот мир, зеленый с золотым, гораздо сильнее. — Ты еще не пробовал толком ни один из них… Эссекс вздрогнул. — Один точно пробовал, — ответил он. — Иначе как ты думаешь, почему я так увяз в сетях тети Фэнни? — Знаешь, а мне все равно. Я могу верить в любой мир и даже буду счастлива, если конец света застанет меня в плетеном кресле с видом на «Мост Вздохов». Если, конечно, в это время я не задержусь в киоске — вот был бы жалкий конец! — Но тогда мы потеряли бы все, — возразил Эссекс, глядя на нее с любопытством. — Понимаешь, — продолжал он с видом человека, пытающегося многословно объяснить то, о чем лучше умолчать, — понимаешь, в новом мире тети Фэнни мы будем по крайней мере… живы… вместе. Разумеется, в таком случае мы не смогли бы… жить в нашей комнате с плетеной мебелью; мы не смогли бы… — …романтически умереть в объятьях друг друга? Эссекс снова вздрогнул. — Я не хочу умирать! — воскликнул он, и Глория рассмеялась. — Но я правда не хочу! — повторил Эссекс, и Глория снова рассмеялась. — Я так и знал, что ты не поймешь… — Но я понимаю! — Никто из вас не воспринимает это всерьез, — покачал головой Эссекс, а затем добавил нарочито легкомысленным тоном: — Бедная Глория… «Будь вечны наши жизни…»[17] — Эссекс… — начала было Глория, но тот уже поднялся со скамьи. — Пойду найду тетю Фэнни, — сказал он. — Сегодня надо сжечь еще десять полок с книгами. Какое-то время Глория сидела одна, думая о том, что солнце сияет ярко и небо удивительно ясное, голубое; интересно, стало бы оно голубее, если бы тети Фэнни на свете не было? Конец света… Глория попыталась сосредоточиться. Целый мир, мой отец, наш дом, наши друзья — все однажды исчезнет, а я сижу здесь, среди незнакомцев, и собираюсь бросить вызов всему ради одного из них… Нет, я бы не стала; это все традиционные фантазии о романтической любви, это они затуманивают голову… Только представить себе: мы с Эссексом, с чемоданами, пытаемся тайно перелезть через ворота; на такое я была способна, только когда хотела попасть внутрь, а не наоборот. Когда я впервые приехала сюда, подумала она, когда я приехала сюда, я бы посмеялась над такими идеями. Когда я уехала из дома и приехала сюда, я бы решила, что эти люди — сумасшедшие и ворота заперты нарочно, чтобы не выпускать их наружу… Как жаль, что я не могу попрощаться с отцом… — Пошел докладывать бабушке, — раздался сзади голос Фэнси. От неожиданности Глория вздрогнула и рассердилась. — Ах ты маленькая ябеда! — Пошел рассказывать ей все, что вы говорили, до последнего слова — это она его заставляет. Фэнси вышла из-за скамьи и села на место Эссекса. — А кто ей сказал, что он здесь? — Почему-то Глории пришло в голову, что в обществе Фэнси все невольно говорят вещи, о которых в иных обстоятельствах предпочли бы умолчать; возможно, оттого, что Фэнси смотрит человеку прямо в глаза и выражается без обиняков. — Это ты ей сказала? — Нет, капитан. Она заставила его следить за вами, совсем как тогда, когда Эссекс следил за ним с Джулией. — Зачем? — Чтобы потом заставить Эссекса рассказать, о чем вы говорили. Ей интересно всякое такое слушать. — Ужасная старуха! — Ты говоришь прямо как мама! — засмеялась Фэнси. — А мне она нравится. — Шпионит за людьми! — Она-то как раз не шпионит, это вы все шпионите друг за другом, — поправила ее Фэнси. — А ты все это придумала, что видела в зеркале? — Нет. — А я думаю — да. — Нет. — Придумала! — Как можно быть уверенным в том, что видишь? — Лично я уверена. А Эссекс все равно не стал бы убегать — он боится бабушку. — Она ничего ему не сделает. Просто Эссекс не выносит мысли о смерти. — Он говорит о смерти даже больше, чем тетя Фэнни. Вот капитан много раз рисковал жизнью, и ничего, молчит себе. Только Эссекс с тетей Фэнни все болтают… — А я думаю, капитан все врет. — И Эссекс тоже. — А вот и нет! — А вот и да! Глория снова засмеялась, и вскоре Фэнси к ней присоединилась.