— А мне все нравится, — призналась она. — А если тетя Фэнни… — Как мне надоело слушать про тетю Фэнни и ее паршивые видения! Еще немного, и меня стошнит! — заявила Фэнси. — Хоть бы она заткнулась ненадолго! И до этого постоянно гундосила, а теперь к ней еще и прислушиваются, это ужасно! — Мы не можем не слушать. — Я не понимаю… — Фэнси обвела рукой сад, простиравшийся перед ними. — Погляди! Разве никто из вас не может просто любить этот мир, а не беспокоиться о нем? Вот смотри: тетя Фэнни вечно повторяет, что нас ждет прекрасный новый мир, зеленый, совершенный, безмятежный и мы будем жить в нем мирно и счастливо. Все это было бы хорошо, только я и сейчас живу в замечательном мире, зеленом и прекрасном, хотя все вокруг беспокойны и несчастливы; когда я думаю о том, что в этом новом мире останутся тетя Фэнни, мама, бабушка, ты, Эссекс и все остальные сумасшедшие люди… С чего вы взяли, что вы будете счастливее лишь оттого, что остались одни на свете? — Просто ты еще маленькая, — степенно заметила Глория. — Вот подрастешь и поймешь. — Ты думаешь? — невинно пожала плечами Фэнси. — Сейчас мне не разрешают играть с деревенскими детьми; бабушка говорит, мы — слишком благородная семья, чтобы я связывалась с кем попало; а позже я не смогу играть с деревенскими детьми, потому что не останется никакой деревни, и мы действительно будем слишком благородной семьей, потому что не останется вообще никаких других семей! И что же я тогда смогу понять, когда вырасту? — У тебя какие-то глупости выходят… Скажи мне лучше, что с нами будет? Ты знаешь? — Ну… — медленно начала Фэнси, — вы все хотите, чтобы изменился целый мир, и тогда изменитесь вы сами, только вряд ли люди меняются лишь потому, что их перенесли в новый мир. Да и вообще тот мир не более реален, чем этот. — Вполне реален. Ты забываешь, что я видела его в зеркале. — Кто знает… Может, в том, новом мире ты подойдешь к другой стороне зеркала, заглянешь в него, увидишь прежний мир и будешь плакать и желать, чтобы катастрофа случилась уже в новом мире, стерла его с лица Земли и забросила тебя обратно, в прежний мир. Я же говорю — неважно, в каком мире ты находишься. — Эссекс… — Надоел мне твой Эссекс! — Фэнси свалилась в траву и принялась кататься по ней, словно щенок. — Хочешь поиграть с моим кукольным домиком? Глава одиннадцатая Тридцатого июля в четыре тридцать пополудни Джулия с капитаном выиграли у Глории с Арабеллой партию в теннис. На Глории были надеты шорты в голубую полоску, которые ей любезно одолжила Джулия; миссис Хэллоран, тетя Фэнни, мисс Огилви, миссис Уиллоу и Эссекс наблюдали за ними, сидя под большим пляжным зонтом. Мэри-Джейн, считающая, что жаркое солнце полезно для ее астмы, лежала на коврике, а Фэнси играла в какую-то свою игру, напевая себе под нос и улыбаясь. На крытой террасе, где Ричард Хэллоран любил проводить время после обеда, когда было уже не так жарко, сиделка размеренно читала: «Не могу выразить, какие разнообразные чувства вызвало во мне это открытие! Моя радость при виде корабля, притом английского, радость ожидания близкой встречи с моими соотечественниками (значит, с друзьями) была выше всякого описания. Вместе с тем какая-то тайная тревога, которую я не мог объяснить, заставляла меня быть настороже»[18]. После ужина миссис Хэллоран вышла прогуляться с Эссексом рука об руку, наслаждаясь его спокойной силой и сдержанным почтением. — Повторите еще раз, — велела миссис Хэллоран, когда они подошли к солнечным часам. — «Что жизнь? И почему к ней люди жадны? Сегодня с милой, завтра в бездне хладной! Один как перст схожу в могилу я…» — Не нравятся они мне, — произнесла миссис Хэллоран, обводя пальцем слово «Ч». — Орианна, как вы думаете, мы будем счастливы там? — спросил Эссекс. — Нет, — ответила миссис Хэллоран. — С другой стороны, мы и здесь несчастливы. — Тетя Фэнни лично гарантировала нам счастье. — Тетя Фэнни гарантирует все что угодно, лишь бы добиться своего. Откуда ей знать, что такое счастье — скажем, для меня? — Этого никто не знает, — вежливо заметил Эссекс. — И менее всего мои ближайшие друзья. Что ж, — вздохнула миссис Хэллоран, — ждать осталось недолго. Думаю, пора заняться составлением личных планов на будущее. По вечерам в гостиной по-прежнему топили камин, поскольку Ричард Хэллоран жаловался на холод в костях с наступлением темноты. Миссис Хэллоран вернулась с прогулки, отдала Эссексу шаль, встала за креслом мужа и внимательно оглядела собравшихся: тетю Фэнни, капитана, миссис Уиллоу, Джулию, Арабеллу, мисс Огилви, Эссекса и Мэри-Джейн. — Я хочу вам всем кое-что сказать, — громко объявила она. — Несомненно, вы удивитесь, но мне потребуется ваша помощь. Нет-нет, молчите; я и без того знаю, что могу на вас рассчитывать. Все, что мне нужно, — это ваше присутствие. — Разумеется, — тихо отозвалась тетя Фэнни, — если тебе нужно, мы… — Помолчи, тетя Фэнни. Я хочу обратиться ко всем присутствующим. Книги, сожженные в жаровне, натолкнули меня на мысль: мне пришло в голову, что мы должны — и я подчеркиваю, должны — устроить для жителей деревни праздник; можете называть это прощальной вечеринкой, если хотите; в любом случае, это будет последний жест доброй воли от обитателей Большого дома. — Какая славная идея! — поддержала мисс Огилви. — Очень мило со стороны миссис Хэллоран позаботиться об этом. Миссис Хэллоран подняла руку и опустила на плечо мужа; тот слегка шевельнулся. — И вот, поскольку мы не можем публично объявить настоящий повод для вечеринки, а повод все-таки нужен, я и подумала о «золотой свадьбе». — Чьей? — переспросила Мэри-Джейн. — Не Ричарда же? — эхом откликнулась тетя Фэнни. — Деревенским совершенно безразлично, сколько лет мы с Ричардом женаты, — ответила миссис Хэллоран, — разве что они порадуются за мою цветущую внешность; и я уверена, что мои добрые друзья не станут оспаривать мое желание в последний раз воздать должное своему супругу… — На секунду она замешкалась, — … зенице моего ока. Иными словами, я решила устроить праздник, и мне все равно, как его обосновать; и вот, как я уже говорила, сжигание книг навело меня на мысль о праздничном барбекю… — Сжигание ведьм? — пробормотала Глория, но ее никто не услышал. — И потому я решила пригласить деревенских вечером двадцать девятого августа на барбекю, танцы, празднование и прощание. — Минуточку! — бесцеремонно вклинилась миссис Уиллоу. — Орианна, ты старше меня на два года, и если ты замужем за своим Ричардом больше двадцати восьми лет, пусть меня свяжут по рукам и ногам и бросят на съедение рыбам. Уиллоу не дотянул до нашего десятилетия, но я бы точно знала, сколько лет я замужем… Миссис Хэллоран ласково коснулась плеча мужа. — В любом случае, я решила, что двадцать девятого числа мы отпразднуем «золотую» годовщину брака. Августа, позволь мне побыть сентиментальной, пока еще есть время. — Если бы Уиллоу дотянул… — …ты была бы столь же рада отпраздновать годовщину вашего союза. — Ричарду следовало бы праздновать в рубище, посыпая голову пеплом, — мрачно заметила тетя Фэнни. — Это был самый черный день в его жизни. — Вне всяких сомнений, — отозвалась миссис Хэллоран, — и я рассчитываю, тетя Фэнни, что ты своим присутствием придашь празднику еще больше радости и веселья. Я подумала: поскольку нет смысла пытаться уберечь приусадебную территорию — раз уж она коренным образом изменится в ночь на тридцатое августа, — можно открыть ее для гостей; пусть свободно гуляют в тайном саду и бродят в лабиринте; пусть срывают фрукты с деревьев и падают в пруд — лишь бы никто не заходил в дом. — Да, было бы ужасно, если бы кто-нибудь случайно заглянул в библиотеку, — согласилась миссис Уиллоу. — Мы установим жаровню возле огорода, хотя на этот раз будем жечь уголь. Капитан, вас я назначаю ответственным за готовку. Эссекс, вы организуете нечто вроде павильона, где будут подавать закуски и напитки. Джулия, Арабелла, Мэри-Джейн, мне что-то захотелось японских фонариков, займитесь ими, ладно? Разных цветов и, пожалуй, с бахромой. Мисс Огилви, вы, разумеется, приготовите салатную заправку, как и всегда. Тетя Фэнни и миссис Уиллоу, вы меня очень обяжете, если тщательно осмотрите сады и клумбы: надо определить, где что подправить, улучшить или добавить — этим займутся садовники; в конце концов, это последний официальный праздник в нашем поместье, и все должно быть на высшем уровне. — А когда, ты говоришь, состоится эта… прощальная вечеринка? — уточнила миссис Уиллоу. — Поскольку нам отпущено время лишь до тридцатого августа, самой подходящей датой будет двадцать девятое. Мы пригласим всю деревню — за некоторым исключением — к пяти вечера. Они отужинают жареной говядиной и еще чем-нибудь и разойдутся к одиннадцати, предварительно хорошенько полюбовавшись японскими фонариками, а мы ляжем пораньше в предвкушении, ведь тридцатого августа нас ждет много хлопот и, вполне возможно, бессонная ночь. Кстати, я пообещала слугам, что после вечеринки отпущу их на заслуженный выходной. Тридцатого после обеда две машины отвезут всех наших слуг в город; предполагается, что они вернутся через день. — Так я и думала, — кивнула мисс Огилви. — Я догадывалась, что нам придется самим готовить себе завтрак на следующее утро. — Еще несколько моментов, продолжала миссис Хэллоран. — Эссекс намекнет гостям, что на празднике будет вполне уместен какой-нибудь деревенский танец в честь нашей годовщины счастливого брака. — Под гостями вы подразумеваете двадцать с чем-то юных леди, которые посещают танцевальный класс миссис Отис? Что ж, пожалуй, они смогут исполнить чечетку на террасе. — Оставляю это на ваше усмотрение, Эссекс. Еще не помешал бы какой-нибудь знак почтения от детей; к примеру, пусть хорошенькая девочка протянет мне охапку цветов? Эссекс, проследите за цветами; к ним можно присовокупить короткий стих, посвященный событию… — До плохой декламации я не опущусь, — отозвался Эссекс. — Постараюсь раздобыть маленькую девочку с цветами и прослежу, чтобы она была, по крайней мере, умыта. — Можно позвонить в колокола над конюшней, — предложил Ричард Хэллоран. — Ричард, — обратилась к нему тетя Фэнни, — ты же знаешь, что с момента заключения брака еще не прошло пятидесяти лет! — Я женат на Орианне очень давно, — сказал Ричард Хэллоран, глядя в огонь. — Я не возражаю против вашего общения с деревенскими; мисс Огилви, вы можете свободно коммуницировать с гостями. Также я тщательно продумала свой наряд к празднику: ужасающая демонстрация дурного вкуса, но это ведь мое последнее появление перед публикой. Я буду сидеть на террасе под золотым балдахином. — Фу, какой позор! — воскликнула тетя Фэнни. — Пусть мои люди запомнят меня — если, конечно, вообще обратят на меня внимание — по-настоящему царственной, тетя Фэнни; я собираюсь надеть корону. — Орианна, ты — старая дура! — воскликнула миссис Уиллоу. — Корону, — веско повторила миссис Хэллоран. — Ужасающе дурного вкуса, как я уже сказала, и, наверное, не больше тиары, но в моем сознании это будет корона. Мне всегда хотелось носить золотые одежды и кланяться. — А мне кажется, — внезапно подала голос Арабелла, — что вы и нас должны одеть как следует. Можно и без короны, но какое-нибудь миленькое платье не помешает. — Как ни странно, Арабелла, я нахожу твою идею вполне здравой. Думаю, нам всем стоит провести последний день в новых, свежих нарядах. — Только мне без золота, пожалуйста. Мне гораздо больше идет голубой, к глазам подходит. А Джулия носит красные тона.