– Пошел! Грубый толчок древком алебарды в спину волей-неволей вывел меня из состояния оцепенения. – Это как? – выдавил я из себя, но ответом мне вновь послужил удар в спину. – Поговори мне еще! Вперед! Меня снова вытолкали в коридор, тычками и ударами прогнали до следующего поворота, вывели на улицу, после чего мы пересекли тюремный двор и вошли в какой-то деревянный сарай неизвестного назначения. Впрочем, назначение строения стало мне ясно сразу, как только я туда вошел. Посреди единственного помещения на невысоком деревянном помосте стояла плаха, рядом с ней располагалась большая корзина, к моему ужасу, заполненная отрубленными головами, а у противоположной ко входу стены лежало несколько обезглавленных тел. В довершение этой мрачной картины воздух в сарае был тяжелым, пропитанным запахом крови и человеческого страха. – Ну, что тут у нас? Еще один знатный сеньор? – Откуда-то сзади, из-за спин стражников, раздался низкий голос и появилась высокая фигура с головой, укрытой черным островерхим колпаком с прорезями для глаз. Палач. – Пожалуйте-ка сюда, ваша милость! Я изо всех сил рванулся влево, сбил с ног одного из стражников, схватился за древко его копья и дернул на себя. Но, даже оказавшись на полу, противник не собирался выпускать из рук оружие. Я сделал еще одну попытку, но только напрасно потерял время. Как знать, может, именно этих мгновений, потраченных на бесплодную борьбу, мне и не хватило для успешного рывка к выходу. Толкнув копье от себя, я заставил начавшего было подниматься стражника вновь упасть и бросился к двери. Наставить на меня копье или алебарду никто не успел – уж слишком тут было тесно, но достаточным оказалось просто сгрудиться у выхода, чтобы остановить одного безоружного человека. Я ударил ногой ближайшего ко мне тюремного стража в район колена, он вскрикнул от боли, но с места не сдвинулся. В этот же момент один из его товарищей попытался ударить меня кулаком, а другой, перехватив копье двумя руками, сделал шаг вперед, намереваясь оттолкнуть древком внутрь помещения. От кулака я увернулся, но избежать толчка не смог и отлетел к боковой стене. Упершись в нее спиной, я с яростным рыком снова ринулся в бой, но шансов не было. Теперь меня уже встретили все четверо порядком взбешенных неожиданным сопротивлением стражников, меня быстро отбросили обратно к стене, потом сбили с ног и принялись от души избивать всеми доступными способами. – Надо было еще в камере его отделать, чтобы не дергался! – Я предлагал, а вы боялись, что он вернется из Кантадера! А оно вон как вышло! – А ну стой! – перекрывая шум драки и выкрики тюремщиков, прогремел голос палача. – Полегче! Нечего мне тут клиенту вид портить! – Да он мне чуть ногу не сломал! – взвизгнул пострадавший от моего удара ногой и наградил меня несколькими пинками в живот. – Так нечего ворон считать на службе! Прекратили, я сказал! – Да ему все равно помирать через минуту! – попытался было оправдываться кто-то из моих конвоиров, но избиение прекратилось. По всей видимости, палач среди тюремных стражников пользовался большим уважением. – Ему, может, и все равно, а мне нет! У меня все должно быть красиво и точно! Меня подняли на ноги и даже слегка отряхнули одежду от мусора и пыли, после чего связали за спиной руки и, подтащив к плахе, заставили опуститься на колени. Страшно и обидно было умирать ни за что, из-за какого-то нелепого обвинения! Когда меня вешали эльфы, тоже было страшно, но там все произошло как-то очень быстро, в горячке боя. Здесь же к страху примешивались дикая досада и бессилие. Не так, ох, не так я представлял себе конец своего жизненного пути. Все на свете отдал бы сейчас за возможность умереть с оружием в руках! – Ваша милость, вы, главное, не дергайтесь и не кричите, – увещевал меня палач, уверенным движением укладывая мою голову на центр плахи, – не люблю я этого. А вы чего глазеете? Свою работу сделали, не мешайте мне мою делать! Проваливайте! – Благородного могли бы и на площади обезглавить, потешить народ, – пробормотал кто-то из стражников уже от двери. – Видать, знатностью рода или славой не вышел сеньор, – ответил палач. – Был бы граф, или герцог, или там злодей какой кровавый, рубили бы ему голову на площади. А так – чего народ от дел отрывать из-за безвестного сеньора? Дверь за стражниками закрылась, но уходить в здание тюрьмы они не торопились, топчась у входа в этот страшный сарай и что-то активно обсуждая между собой. – Сеньор, забыл сказать: я возьму вашу шляпу! Вы же не против? – прокричал кто-то из них с улицы, остальная троица поддержала его дружным хохотом. – Не обращайте внимания, ваша милость, – пробасил палач, – и помните: не кричите и не дергайтесь! Тогда все пройдет хорошо, быстро и безболезненно! Молитесь, у вас минута! – Рубите уже! – прохрипел я, не видя смысла дольше оттягивать неизбежное, после чего зажмурился, заметив, как палач заносит надо мной огромный топор. – Хех! – Не думал, что именно таким будет последнее слово, что я услышал в этой жизни. Глава 20 Командор Ожерского легиона граф де Бернье час с лишним с отсутствующим видом стоял у окна дешевой придорожной гостиницы на самой окраине Уэски. Солнце уже стояло в зените, а отправившаяся еще с утра за чересчур шустрым и удачливым беглецом команда до сих пор не вернулась. Что могло так задержать десяток опытных наемников? Крис Смычок в тюрьме, приказ губернатора о его выдаче – у них на руках, так какого же черта дело, с которым можно было справиться за час, растянулось уже на полдня? Вслед за движением равнодушного солнца по небосводу настроение графа постепенно изменялось от превосходного до раздраженно-настороженного. Что-то определенно происходило, какое-то непредвиденное отклонение от простого и надежного плана, а он так не любил, когда его планы рушились! Впрочем, интуиция, которой де Бернье привык доверять, пока не кричала ему о полном провале, именно поэтому он все еще стоял у окна, а не летел сам в город исправлять ситуацию. Окна гостиницы выходили во двор, но место было тихое, малолюдное, потому не услышать возвращения своих людей во главе с де Монтегю и ла Вивьером было трудно. Так что, когда во втором часу пополудни с улицы донесся шум прибывшей кавалькады, ему не пришлось наводить дополнительных справок. – Командор! Дверь тесной комнаты отворилась, пропуская внутрь де Монтегю с ла Вивьером. Граф хотел было поинтересоваться, где это его подручные пропадали полдня, но по тому, как дрогнул голос капитана, сразу стало ясно – случилось нечто из ряда вон выходящее. Граф медленно повернулся и окинул придирчивым взглядом своих ближайших помощников. Выглядели они, мягко говоря, сконфуженно, и это не могло не настораживать. Неужели эти двое снова упустили Смычка? Даже сейчас, когда ему пришлось задействовать высокие связи, чтобы выйти на губернатора и добиться получения нужных бумаг?! Подумать только, докучать губернатору, чтобы поймать какого-то там бретера! Стыд и позор Ожерскому легиону! Но, как видно, и этого мало, раз уж его офицеры явились сюда без пленника, у одного дрожит голос, а другой вообще не смеет слова сказать и испуганно топчется на месте. Однако интуиция продолжала молчать. Это уберегало подчиненных от немедленной вспышки его гнева, но раздражение росло с каждой минутой, с каждым отведенным в сторону взглядом, с каждым невнятным ответом. – Хотите сказать, что упустили нашего дражайшего Криса Смычка? – Голос командора оставался спокоен и вежлив, но в легионе все знали, что именно в подобных случаях следует самым решительным образом опасаться за свою жизнь. – Они его обезглавили, командор! – собравшись с духом, выпалил де Монтегю. – Они его что?.. – переспросил де Бернье, произнося слова очень медленно, словно пытаясь вникнуть в смысл сказанного. – Они его обезглавили, – твердо повторил капитан. – За что же? – Наш пострел везде поспел, – мрачно вымолвил ла Вивьер. – Он убил двух местных бретеров, один из которых, по слухам, оказался внебрачным сыном герцога Аламо. И то ли герцог подсуетился, то ли городские власти поспешили подстраховаться от его гнева, в общем – нет больше Смычка. Неожиданный поворот, ничего не скажешь! Безумно жаль затраченных усилий, а самое главное – жаль задействованной возможности обратиться к губернатору провинции. Тот снизошел до проблем Ожерского легиона, а это значит, что граф де Бернье теперь стал его должником. И абсолютно неважно, услугами придется расплачиваться или звонкой монетой, командор в принципе не любил кому-то быть должным. И что особенно досадно, эту нежданную неувязку, порожденную самоуправством местных властей, не предъявишь в качестве аннулирования услуги! Губернатору плевать на эти проблемы, он-то свою часть сделки честно выполнил. Чертовски жаль, но тут уж ничего не поделаешь – отомстить Смычку за смерти своих легионеров не получится. Придется довольствоваться тем, что роль мстителя неожиданно взяла на себя система правосудия. Что ж, такое не часто, но случается. Впрочем, сам по себе Кристиан де Бранди – дело второе, главное – похищенные им письма. – Что с письмами? По выражению лиц подчиненных граф сразу понял, что и здесь его ждет горькое разочарование. – При нем не было вещей, – беспомощно развел руками де Монтегю, – и в гостинице пусто. – Мне очень жаль, командор, но очень велика вероятность, что писем больше нет, – подал голос ла Вивьер. – Де Бранди действительно угодил в плен к остроухим, которые вытрясли из него все ценное. Он утверждал, что бумаги эльфы просто выбросили в костер. – Проклятье! – Де Бернье с досады стукнул кулаком по столу и снова отвернулся к окну. Это был сильный удар! Его гениальный план рушился прямо на глазах, и все из-за какого-то бретера! Именно он оказался непредвиденным фактором, поломавшим своим появлением всю комбинацию. Кто бы мог подумать, что вор для обеспечения собственной безопасности наймет дворянина? Кто бы мог подумать, что дворянин согласится? И черт бы побрал этого Бельчонка, решившего припрятать для подстраховки самую нужную часть похищенных писем! Неужели шикарный шанс вернуть доверие принца Роберта безвозвратно утерян? Проклятье! – Проверили? Ошибки быть не может? – Командор рванул ставший вдруг тесным ворот. – Ла Вивьер еще два дня назад послал человека к барону Кайо, у того должны быть контакты с эльфами. Может, удастся добыть подробности приключений Смычка по ту сторону Тахеды… – Карлес де Монтегю тяжело вздохнул, показывая, насколько верит в успех этой инициативы. – И здесь все проверили, – с кислой миной на лице добавил ла Вивьер, – и стражники подтвердили, и палач. Судья, увы, разговаривать с нами отказался. Тело Смычка зарыли за городом, где обычно хоронят преступников, в общей могиле с другими казненными. – Что в гостинице? Точно ли он был без вещей? – Не слишком важная птица, никто на него не обратил внимания, а комната оказалась пуста. – То есть он был один, и если с кем и общался, то сейчас этого уже не узнаешь, – раскачиваясь с пяток на носки, задумчиво произнес командор. – А как он ушел от вас там, в лесу? – Хозяева кареты, мерзавцы, ввели нас в заблуждение, – ла Вивьер досадливо поморщился. – Из-за них мы взяли ложный след, в то время как де Бранди отсиделся где-то в кустах. – Это кто же такие? – моментально оживился командор, поворачиваясь к подчиненным. – Некий де Флорес с дочерью, – с готовностью ответил лейтенант, предвкушая реакцию графа. – Де Флорес, де Флорес, – задумчиво пробормотал де Бернье. – В Нугулеме не одна сотня таких фамилий, который из них? – Это тот самый денежный мешок из Сантьяго, недавно купивший себе дворянство, – поспешил подсказать де Монтегю. – Он остановился в Уэске или уехал? – Здесь он, командор, здесь, – впервые за все время разговора капитан позволил себе улыбнуться. – Мы прихватили с собой его дочь. Де Бернье вперил в своих подчиненных пронзительный взгляд белесых, словно выцветших от солнца глаз. Если эти остолопы вместо дела решили поразвлечься с девицей, чьей бы дочерью она при этом ни была, гнев его будет страшен! Офицеры Ожерского легиона прекрасно знали своего командира, потому поспешили вывалить всю имеющуюся у них информацию разом. Вышло торопливо и сбивчиво, но суть граф уловил и даже остался доволен подручными, выяснившими интересные подробности пребывания де Флоресов и Смычка в Уэске. Оказалось, они поселились в одной гостинице, хотя и прибыли туда порознь. А после ареста Смычка де Флоресы пытались хлопотать о его освобождении. Из гостиницы «Фортуна» они съехали в неизвестном направлении, однако сегодня, возвращаясь из тюрьмы, ла Вивьер и де Монтегю едва не столкнулись на улице с Эленой де Флорес. Девушка выглядела потрясенной, потерянно бродила по центру города и даже не сильно сопротивлялась, когда легионеры засовывали ее в карету. – Сначала мы хотели проследить за ней, думали, что она приведет нас к своему жилью, а там уже и папашу потрясем, – продолжал ла Вивьер, – но девица была явно не в себе, а мы не могли заставлять вас ждать слишком долго. – То есть существует еще надежда, что вещи Смычка находятся у де Флореса, – задумчиво произнес граф. – Нужно бы снять жилье, на постоялом дворе не стоит проворачивать такие дела. Свидетелей много.