— Ясно, — ответила Сара. — Здорово. — Она сейчас дома, в Блайти, — продолжал незнакомец, словно не слыша ее. — С матерью. Знаешь, очень хочу их снова увидеть. Боже, храни королеву… Добрая старая Англия… Он отвел взгляд и быстро огляделся по сторонам. Сара решила, что он смущен. На самом же деле он посчитал, что секунд через двадцать настанет самый удобный момент для реализации его плана. Он хорошо умел оценивать подобные вещи — так, чтобы вовремя оказаться в нужном месте и столь же быстро скрыться из виду. Незнакомец придвинулся на несколько дюймов ближе к девочке, которая встала. — Ладно, — сказала Сара. — Мне пора. Незнакомец рассмеялся, словно почувствовав, что нити судьбы наконец сошлись воедино. Схватив Сару за руку, он неожиданно резко потянул за нее. Она тихо вскрикнула и упала обратно на скамейку, слишком потрясенная для того, чтобы сопротивляться. — Пустите, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. Земля, казалось, уходила у нее из-под ног, голова кружилась. Она почувствовала себя так, словно ее застигли за ложью или кражей. — Красивая девочка. — Он сильнее сжал ее руку. — Хорошенькая. — Пожалуйста, отпустите меня. — Да заткнись ты, — пробормотал он уже без какого-либо притворного английского акцента. — Глупая маленькая сучка. Крепко сжав кулак, он нанес ей короткий удар прямо в лицо. Голова Сары дернулась назад, глаза широко раскрылись. «О нет, — в смятении подумала она. — О нет!» — Смотри, Сара, — тихо и повелительно произнес незнакомец. — Посмотри на этих счастливых людей. Не таких, как ты. Он кивнул в сторону бульвара. Всего в квартале от них улица полна была народу. Люди входили в магазины и выходили из них, бросали изучающие взгляды на меню ресторанов. Вокруг Сары и незнакомца не было ни души. — Когда-то здесь был просто лес, понимаешь? Неровное побережье, камни, раковины. Несколько следов на песке. Если сидеть тихо, то можно услышать, как тут было раньше, прежде чем появилось все это дерьмо. Моргая полными слез глазами, Сара пыталась понять, к чему он клонит. Может быть, еще можно было что-то сделать, как-то выдержать это неожиданное испытание, как-нибудь выкарабкаться. — Но люди ничего не видят, — продолжал он. — Они даже не смотрят. Они добровольно обрекли себя на слепоту, запершись в своих машинах. Схватив ее за волосы, он повернул ее голову так, чтобы она могла видеть окна «Барнс энд Нобль». Там, внутри, тоже было полно народу. Люди читали, стояли, разговаривали. Зачем смотреть на улицу, если ты находишься вечером в книжном магазине? А даже если и так — увидишь ли нечто большее, чем две темные фигуры на скамейке? Что в этом такого исключительного? — Мне бы следовало проделать это с тобой прямо здесь и сейчас, — спокойным тоном произнес незнакомец. — Просто чтобы показать, что это вполне возможно. Что никого на самом деле это не волнует. Когда тебя окружают люди, которых ты никогда не знал, — как можно понять, что правильно, а что нет? На пяти квадратных милях заразы — кого беспокоит, что случится с одним крошечным вирусом? Только меня. Сара поняла, что спасения ждать неоткуда, ни сейчас, ни когда-либо, и приготовилась закричать. Незнакомец почувствовал, как расширилась ее грудь, и его рука быстро обхватила ее лицо, крепко зажав двумя пальцами верхнюю губу. Крик так и не вырвался из ее горла. Сара попыталась сопротивляться, но рука удерживала ее, надавливая всем своим весом ей на голову. — Никто нас не видит, — заверил ее незнакомец все с тем же полным презрения спокойствием. — Я пришел сюда и могу уйти так, что никто не заметит. Изо рта девочки послышались неразборчивые звуки, словно она хотела что-то сказать. Похоже, он понял. — Нет, — ответил он. — Они сюда не едут. Они дома. Мама валяется в луже крови на кухне, а папа с сестренкой в саду, оба голые. Интересная картина. Кому-то она могла бы даже показаться непристойной. На самом деле мать Сары вместе с Мелани в это время смотрела повтор «Симпсонов»[10]. Как навсегда запомнила Зоя Беккер, это был эпизод, в котором Джордж Буш приезжает в Спрингфилд. Майкл Беккер лихорадочно печатал у себя в кабинете, обнаружив, как он отчаянно надеялся, способ сделать все как надо. Если бы ему удалось поправить начальные десять минут и придумать, как убедить руководство, что некоторые персонажи должны быть старше подросткового возраста, то все было бы в порядке. Если бы не вышло — черт побери, он просто сделал бы их всех подростками и восстановил бы все эти проходы камеры перед школой, как и хотел Уонг. В нескольких милях от них Сиан Уильямс только что получила сообщение Сары и испытывала легкую зависть к своей подруге, оказавшейся в одиночку на улице, — такое приключение! — Если и дальше будешь дергаться, — сказал незнакомец, — я выдеру тебе зубы. Обещаю. Это нелегко, но стоит того. Действительно, очень необычный звук. Сара замерла неподвижно, и несколько мгновений оба не двигались. Незнакомцу, похоже, доставляло удовольствие сидеть таким образом, зажимая рукой рот девочки и не давая ей закричать, словно они сейчас делились самым сокровенным посреди оживленной улицы. Потом он вздохнул, словно с неохотой откладывая в сторону увлекательный журнал, и встал, увлекая Сару за собой. Ее плеер с легким стуком упал на землю. Незнакомец лишь бросил на него взгляд и оставил лежать на месте. — До свидания и спокойной ночи, добрые люди, — сказал он, повернувшись к дальнему концу улицы. — Все вы будете гореть в аду, и я бы с удовольствием вас туда препроводил. Его правая рука обхватила Сару за голову, еще сильнее зажав ладонью рот. Другой рукой он поднял пакет с книгами. — Но у меня свидание, и нам нужно идти. Быстрыми и большими шагами он поволок Сару через улицу в аллею, где стояла его машина. У нее не оставалось иного выбора, кроме как следовать за ним. Он был высок и очень силен. Распахнув заднюю дверцу, он снова схватил Сару за волосы и пристально посмотрел ей в лицо. Близость его физиономии перепугала ее настолько, что она лишилась способности хоть что-то соображать. — Идем, моя дорогая, — сказал он. — Экипаж ждет. А затем он с размаху ударил ее головой между глаз. У Сары подогнулись колени, и последняя ее мысль оказалась сухой и прозаичной. В столике возле ее кровати лежал блокнот, в котором она записывала многие свои мысли. Некоторые из самых последних касались секса — размышления о той части жизни, которую ей еще не довелось испытать, но которая, несомненно, должна была наступить. По большей части это были изложения того, что ей рассказывала Сиан, но она использовала и свое собственное воображение плюс то, что видела по телевизору, в фильмах и в не слишком толстом журнале, который нашла возле мола. Блокнот был спрятан, но не слишком хорошо. И если она умрет, подумала Сара, то мать с отцом найдут его и поймут, что она сама навлекла на себя крупные неприятности в этот вечер. * * * Многого из всего этого Нина не знала, но именно такова была суть события, которое она описала. Рассказав обо всем, что было ей известно, она долила виски себе в стакан. Стакан Зандта остался нетронутым. — Четверо свидетелей видели Сару Беккер на скамейке между семью двенадцатью и семью тридцать одной минутой. Описания мужчины, который был с ней, варьируются от «неопределенной внешности, вроде бы высокий» до «черт возьми, не знаю» и «ну, мужик как мужик». Мы даже в точности не знаем его возраста и цвета кожи, хотя двое утверждают, что он был белым и блондином. Еще двое говорят, что на нем был длинный плащ, другой — что спортивная куртка. Никто не видел, как они ушли, несмотря на то что в нескольких ярдах от скамейки проходило множество людей. Если этот человек провел какое-то время в книжном магазине, прежде чем пристать к ней, то никто его не заметил. Еще один свидетель заявляет, что видел автомобиль неопределенного цвета и марки в ближайшей боковой улице. Возможно, что номерной знак заслонили специально поставленной урной — что довольно-таки ловко, хотя и требует немалой уверенности в себе. Любой мог просто передвинуть урну, к тому же машина стояла в неположенном месте. В восемь пятнадцать машины уже не было. Отец девочки подъехал к южному концу бульвара в девять ноль семь. Он остановился на обычном месте и подождал. Когда через несколько минут не появились ни его дочь, ни Сиан Уильямс, он пошел в ресторан. Там ему сказали, что не обслуживали никого, кто соответствовал бы его описанию, хотя столик на имя Уильямс действительно был заказан, но клиент не явился. Позвонив матери второй девочки, он выяснил, что ужин был отменен в последний момент из-за неполадок в машине Уильямсов. Машину проверили, но мы не можем с уверенностью сказать, что ее не повредили намеренно. Майкл Беккер потребовал разговора с самой девочкой и в конце концов узнал, что Сара оставила сообщение, в котором говорилось, что она не хочет беспокоить отца и собирается просто прогуляться и подождать, пока ее заберут как обычно. Он обшарил всю улицу, но нигде не нашел и следа дочери. Наконец он добрался до дальнего конца бульвара и после того, как заглянул в «Барнс энд Нобль», заметил плеер «Сони», лежавший под скамейкой. Он однозначно принадлежал его дочери — во-первых, потому что она наклеила на него этикетку, а во-вторых, он сам его покупал. Внутри был диск с записью альбома ее любимой группы — на стене в ее спальне висит их плакат. Затем Беккер позвонил шерифу, в полицию Лос-Анджелеса, а также, как ни странно, своему агенту — видимо, он считал, что ей проще будет общаться с полицией, чем ему. Позвонив жене, он велел ей оставаться на месте, на случай, если дочь вернется домой на такси. Обыскали все окрестности. Ничего. На плеере нет ничьих отпечатков, кроме самой девочки. Вокруг скамейки валялось около сотни окурков, но мы даже не знаем, курил ли преступник. Один из свидетелей сказал, что, возможно, тот курил, и теперь какой-то несчастный в лаборатории пытается провести анализ ДНК целого мешка окурков. — Отец вне подозрений. — Однозначно. Они были очень близки, в нормальном понимании этого слова. И все же в первые несколько дней кое у кого могли бы возникнуть подобные мысли. Но нет. Мы не считаем, что это он, да и время совершенно не сходится. Мы также исключили из числа подозреваемых его партнера, Чарльза Уонга, который находился в Нью-Йорке. Зандт медленно поднял стакан, осушил его и снова поставил. Он знал, что виски еще есть. — А потом? Нина убрала ноги со столика и подняла с пола папку. Внутри, в дополнение к большому количеству копий документов, лежал тонкий пакет, завернутый в коричневую бумагу. Однако из папки она достала не его, а фотографию. — Это появилось в доме Беккеров вечером следующего дня, примерно с половины четвертого до шести. Его нашли на дорожке. Она протянула фотографию Зандту. На ней был изображен девичий свитер, бледно-лиловый, аккуратно свернутый в виде квадрата и обвязанный чем-то вроде рубчатой ленты. — Он был обвязан сплетенными волосами. Они достаточно длинные и того же цвета, так что вполне могут принадлежать Саре. Эксперты взяли пробы с ее расчески, и очень скоро мы получим подтверждение. Зандт заметил, что его стакан снова наполнен, и выпил. Виски жгло его пересохший рот, и его слегка тошнило. Казалось, будто вместо головы у него воздушный шар, чересчур сильно надутый и плавающий в нескольких дюймах над его шеей. — Человек прямоходящий, — сказал он. — Что ж, — рассудительно проговорила Нина, — мы связались с семьями жертв, погибших два и три года назад, и со всеми офицерами, принимавшими участие в расследованиях этих дел. Мы в достаточной степени убеждены, что информация о содержимом посылок, которые он тогда оставлял, сохранена в тайне. И тем не менее это может быть подражатель — хотя я в этом сомневаюсь. Но сейчас мы сканируем все средства связи, включая Интернет, на любое использование слов «Человек прямоходящий» или «Мальчик на посылках». — Интернет? — Угу, — сказала она. — Такая компьютерная штука. Бурно развивающаяся. — Это он, — повторил Зандт, вполне осознавая, сколь горькая ирония звучит в его словах наряду с уверенностью. Нина посмотрела на него, а затем, словно нехотя, снова потянулась к папке. На этот раз на фотографии был изображен свитер после того, как его аккуратно развернули и разложили на плоской поверхности. Спереди было вышито имя Сары, без особого изящества, но аккуратными печатными буквами. — Для того чтобы вышить имя, использовались темно-коричневые волосы. Они намного суше, чем те, которые мы считаем принадлежащими Саре, из чего можно предположить, что их срезали некоторое время назад. Она замолчала, а Зандт медленно полез в карман, откуда достал пачку «Мальборо» и спички. С тех пор как они вошли в номер, он ни разу не закурил. Пепельницы в комнате не было. Руки его, когда он доставал сигарету, почти не дрожали. Он не смотрел на нее, лишь сосредоточенно разглядывал спичку, которую зажигал, словно та была неким незнакомым предметом, о назначении которого можно было догадаться лишь интуитивно. Ему потребовалось три попытки, чтобы спичка зажглась, но коробок мог и отсыреть. — Я распорядилась, чтобы темно-коричневые волосы исследовали в первую очередь. — Она глубоко вздохнула. — Это вызов, Джон. Это волосы Карен. * * * На некоторое время оставив его одного, Нина вышла наружу, стоя на холоде и вслушиваясь в темноту. Из главного здания доносился приглушенный смех, и в окно можно было увидеть разновозрастные пары в удобных свитерах, строившие планы на завтрашнюю прогулку. Дверь с другой стороны была открыта, и оттуда слышался звон посуды, которую мыл некто, кому она не принадлежала. В кустах по другую сторону дороги что-то зашуршало, но она ничего не увидела. Когда Нина вернулась, Зандт сидел в той же позе, в какой она его оставила, хотя и с новой сигаретой. Он даже не посмотрел на нее. Она неумело подбросила несколько поленьев в камин, не в силах вспомнить, нужно ли укладывать их сверху или по бокам. Потом села в кресло и налила себе еще виски. Так они просидели всю ночь.