— Денег- то хоть немного дам? Помогла ты мне, внучка! — Нет, тёть Фая, не надо. Милана выскочила за ворота в ещё сырые сумерки начала мая и побежала к полям. Потом передумала, свернула к речке. Она бежала так, что не видела и не слышала ничего вокруг. А в голове стучала только одна мысль: она одна, она сирота, у неё нет никого! Никого по крови: ни родителей, ни братьев, ни сестёр! Есть где-то цыганская далёкая родня, видимо, но она их знать не знает, и они отреклись от её матери, даже не хоронили её, так сказала тётя Фая! Ей впервые тошно было жить. Была одна мечта — не чувствовать эту боль. Она металась по берегу в поисках большого камня, когда кто-то схватил её за плечи сильными руками. Перед ней стоял отец и тряс её, приводя в чувства. — Так и знал, что карга старая рано или поздно свой язык распустит! — прорычал он. — На чужой роток не накинешь платок, слухи давно ходят! А ведь их обеих предупреждал тогда, чтобы молчали, когда её родственницу чёрт принёс! Обещали молчать, да видимо, старость себя знать даёт. И знает, что я всё равно ничего ей сделать не смогу за её болтовню. — Ааааа! — отчаянно воскликнула Милана. — Ты, значит, добродетель мой! Добродетель выискался! Уйди! — Не добродетель, а отец! — встряхнул он её. — Или я плохим отцом тебе был? Любил тебя меньше, чем других детей? Он смотрел ей прямо в глаза. Милана начала приходить в себя. А ведь он прав! Он всегда был её папой. Вот мать была холодновата, и понятно теперь, почему! Но не всякая женщина бы вообще взяла на себя ответственность за чужого ребёнка, да ещё с такой историей! А мать взяла. И молчала всегда, словом не попрекнула. Милана обмякла, разрыдалась, уткнувшись в плечо отца. — Папа! Ты самый лучший, папочка мой! — Ну-ну, — он гладил её по голове. — Ради тебя и жив остался. Ты же вылитая Донка, одно лицо. Смотрю на тебя, и легче мне, сердце радуется. Ты такая добрая выросла, красивая, умная, бойкая! — Расскажешь мне о моей родной маме? — Расскажу. Очень хочется поговорить о ней, вспомнить, а с кем? Они вернулись домой, и до утра просидели на кухне, проговорили. Весь дом спал. — Поклянись мне, что никогда больше так духом не упадёшь, как сегодня, дочка! Не замыслишь такого! Я ведь видел, как ты камень искала! Каждый раз следил, когда ты к тёте Фае ходила, всё боялся, что расскажет, а ведь не запретишь тебе ходить, подрабатывать, дело молодое, своя копеечка в кармане нужна. А у меня с домом-то нет возможности всем карманные деньги обеспечить… — Ну и что? Всё и так хорошо! Зато дом свой. Клянусь, папочка, никогда я духом не упаду! Зря что ли бог меня в твои руки отдал? А на тётю Фаю не сердись, не она начала, я сама попросила, мне девчонки сказали. Отец тяжело вздохнул и опять прижал её голову к своему плечу. Глава 2 Спустя 10 лет Опять был май, на этот раз уже цветущий, благоухающий, прекрасный. Милана сидела в гостиной, стиснув в руке носовой платок. Где-то рядом, за стенкой, уходил её отец. Он говорил со всеми по очереди, и вот сейчас позвал мать. Её, Милану, так и не звал до сих пор, она одна пока не заходила. И очень переживала, опасалась, что не успеет. Отец «сгорел» за несколько месяцев, и доктор, которая навещала его на дому в последние недели, сказала как-то, что он будто и не боролся, не цеплялся за жизнь. Они были готовы. Они все уже были готовы. Приехали Дашка с мужем Олегом, уже поселились в доме. После свадьбы они два года жили у родителей Олега в соседнем городке. Все почти всё время молчали или говорили вполголоса, шторы были приспущены. Мать вышла наконец. Милана выжидательно уставилась на неё, и та кивнула ей на двери, пригласила войти к отцу. Милана опустилась на колени у изголовья кровати, взяла холодную безжизненную руку отца, почти прозрачную, прижалась к ней щекой. — Ну вот и всё, красавица моя, соловушка, отправляюсь к Донке. Наконец мы с ней вместе будем. Думаю, я всё же заслужил место в раю, где она меня ждёт, — отец говорил тихо и мечтательно, и даже улыбался сухими губами. Милана всегда хорошо пела (папа говорил — как её мать), и любимая песня была «привезена» из детских лагерей, где ребята, как дети из многодетной семьи, проводили каждое лето. Песня называлась «Соловушка», вот отец так Милану и прозвал. — Дом для вас построил, детей вырастил, деревьев целый сад посадил. Тебя вырастил, воспитал, есть, чем гордиться! Выполнил свою задачу. Юре пятнадцать ещё, да Женьке семнадцать. Но Женька скоро в армию, а Юру поднимете общими силами. Вот и Дашка с Олегом приехали, да и Вадим давно взрослый, самостоятельный. Ванька из армии пришёл. Ольга работает. Отдельно теперь жила только Маша, она почти окончила институт, жила с молодым человеком. Милана, не в силах говорить, поцеловала руку отца. — Спасибо тебе за всё, ты лучший в мире папа! — всё-таки сказала она сквозь душащие её слёзы. — Помнишь, ты мне клялась? Ради памяти обо мне, дочка! Не забывай. — Помню, папочка, не беспокойся! Мне не шестнадцать уже, меня фиг кто сломит, раньше надорвётся! — Вот и молодец. Теперь иди, не хочу, чтобы ты смотрела, как всё будет. Иди. Милана поднялась и вышла нетвёрдой походкой, тихонько прикрыв двери. Через несколько минут отца не стало. * * * Спустя два месяца, июль. Милана сидела в коридоре садика на широком диване «из кожи молодого дерматина», а рядом прыгал пухлый и кудрявый почти ангел — маленькая Ася из ясельной группы. Вообще-то Милана вот уже два года работала поваром в этом частном детском саду. До этого работала поваром в школе, но там платили меньше, а работы было намного больше. А с почти ангелом она сидела сейчас, потому что няня из яслей, Влада, устраивала личную жизнь после развода, и в тихий час гуляла с кавалером, пока начальство не видит. Начальство Владе благоволило, она умела найти общий язык с директором, Викой. Малышка Ася была на адаптации, ей едва исполнился год. Она категорически отказывалась спать, потому сидела в коридоре, чтобы не будить других, и в ожидании мамы, которая за ней вот-вот придёт. Милана уже помыла её и сменила подгузник после «больших дел», а мамы, равно как и няни из яслей, всё не было. Воспитатели были заняты. И почему Вика не приедет вот сейчас и не посмотрит, что тут происходит? Очень жаль! Жаловаться и «стучать» Милана бы никогда не стала, но поведение Влады возмущало её. …- Влада, ты понимаешь, что не моё дело — попы мыть малышам и караулить их в тихий час? У меня своей работы полно! У тебя обед полчаса, а ты отсутствуешь стабильно почти два часа! Если это ещё раз повторится, я расскажу Вике! — Тебе, Мила, видимо, больше всех надо? Выслужиться хочешь? — Влада округлила большие подведённые глаза. — Воспитатели мои молчат, отпускают, а ты выступаешь! — Тогда пусть они и моют детей сами! Что же они брезгуют! «Шоколадка, — говорят, — с меня, только поменяй подгузник, Мила!». А я с продуктами работаю, вообще-то! Я тебя предупредила, Влада! Влада недобро сверкнула глазами и ушла в свою группу. …- Принимай продукты, Милаша! — приехал муж директора, Денис, здоровенный детина, который всегда был в хорошем расположении духа и уважал Милану за такой же оптимистичный характер. Пока она раскладывала всё в холодильнике, проверяя по списку, он налил воды из кувшина и опустился за столом на кухне, вытирая лоб. — Ну и жара! Они болтали ни о чём, как обычно, потому что оба были достаточно общительные и весёлые, неунывающие. Денис рассказывал о детях, о том, что к ним зачастила зубная фея, и он скоро «вылетит в трубу», если зубы не прекратят так активно меняться. Милана хохотала. Неожиданно в кухню вошла директор, Виктория. Лицо у неё было каменное. Виктория славилась крутым нравом, проявлявшимся, зачастую, во вред ей самой, потому в коллективе процветала постоянная «текучка» кадров. — Денис, ты что тут расселся? Хотел крышу на веранде посмотреть, протекает! — А, да, точно, пошёл. Отдохнул немного, жарко на улице, — он подмигнул Милане и вышел. Ох, зря он подмигнул… Начальница и так не в духе. Большие зелёные глаза сверкают, щёки порозовели. — Значит, правду мне сказали, что ты тут глазки строишь мужу моему? — Кто сказал? Это неправда! — вспыхнула Милана. — А то я не вижу! Мне нет нужды разбираться, предлагаю тебе уволиться, Милана! — Виктория Игоревна! За что? Поверьте, вы ошибаетесь! — Ты спорить собралась? Могу полицию вызвать, чтобы тебя выдворили! Милана поняла, откуда дует ветер: Влада сыграла на упреждение… Но они не на ту напали. Милана знала, что Виктория выгоняет почти всех со скандалом, придумывает штрафы, чтобы не платить расчёт. Она опустилась на табурет. У Виктории глаза на лоб полезли от такой наглости.