— И тем не менее убеждены, что ваша жена намерена убить вас? — Да. — Но не хотите, чтобы мы возбудили дело? — Это ничего бы не дало. — И защиты для себя тоже не просите? — Зачем? — Тогда я еще раз спрашиваю вас: зачем вы здесь? — Для того чтобы вы знали и, если со мной случится несчастье, не верили в естественный характер моей смерти. Я много читал об отравлениях. По мнению ваших же экспертов, из десяти происходящих криминальных отравлений девять остаются неизвестными полиции. — Где вы это вычитали? — В одном полицейском журнале. — Вы на него подписаны? — Нет, читал в библиотеке. Теперь я могу вам сказать последнее: я не собираюсь сидеть сложа руки. Мегрэ вздрогнул, почувствовав наконец, что прикоснулся к сути дела. — Что конкретно вы хотите сказать? — Во-первых, приму свои меры, об этом я вам говорил вчера. Во-вторых, именно из-за приведенных вам статистических данных я не стану доверять официальному правосудию и, если успею, свершу правосудие сам. — Должен ли я понять вас так, что вы опередите вашу жену и убьете ее? — Перед смертью, разумеется, но лишь после того, как она подсыплет мне яд. Очень немногие яды вызывают мгновенную смерть, и все их очень трудно достать. Таким образом, между моментом, когда я узнаю, что она осуществила свой замысел, и моментом, когда потеряю способность действовать, пройдет некоторое время. У меня дома есть револьвер, он постоянно заряжен. Кстати, он официально зарегистрирован, можете удостовериться в мэрии. Моя жена об этом знает, поскольку он у меня уже несколько лет. Вот только с некоторых пор прячу его в таком месте, где она его не найдет. А она искала. И ищет до сих пор… Бывали моменты, когда Мегрэ казалось наилучшим выходом отправить этого человека прямиком в медсанчасть изолятора временного содержания. — Предположим, сегодня вечером, через полчаса после ужина, вы почувствуете боли в желудке? — Не бойтесь, месье Мегрэ. Я способен отличить симптомы отравления ядом от несварения желудка. Кроме того, мой желудок всегда работал отлично. — Но если вы заподозрите, что вас отравили, вы начнете действовать? — Если почувствую, то без колебаний. — Вы выстрелите? — Да. Звонок телефона показался комиссару необычно громким в этой комнате, где установилась тяжелая, напряженная, какая-то нездоровая атмосфера. — Это Люка, патрон… — Да… — Не мог доложить раньше, потому что не хотел оставлять ее одну на набережной… — Кого? — Женщину… Я вам сейчас объясню… Мне пришлось ждать, пока мимо пройдет кто-нибудь из коллег, чтобы передать наблюдение ему, а сам я поднялся позвонить вам… Меня сейчас заменяет Торранс… — Короче. И не кричи, а то трубка взорвется… Понял ли Мартон, что речь косвенно идет о нем? — Понял, патрон! Значит, так! Жанвье указал мне на вашего субъекта, когда тот выходил из магазина… Я сразу сел ему на хвост, а Жанвье остался на остановке ждать автобус… — Дальше! — Пока мы шли в толпе, а она в этот час плотная, сами знаете, я ничего не замечал. А когда пересекали двор Лувра и на набережных понял, что я не единственный пасу его… — Продолжай. — За ним по пятам шла женщина… Думаю, она меня не заметила, но не уверен… Она дошла за ним до набережной Орфевр да так там и стоит, в сотне метров от входа… — Опиши… — Нет нужды. Когда мимо проходил Торранс и я попросил его последить за ней, я поднялся сюда и попросил Жанвье выйти взглянуть на нее. Все-таки он занимается этим делом. Он только что вернулся и стоит рядом со мной… Передать ему трубку? — Да. — Алло, патрон… Это свояченица, Дженни… — Ты уверен? — Уверен. — Она тебя не узнала? — Нет. Я принял некоторые предосторожности. — Спасибо. — Новых инструкций не будет? — Пусть Торранс продолжает наблюдение. — А что насчет мужчины? Люка вести его, когда он выйдет? — Да. Он положил трубку на рычаг и встретился с обращенным на него вопросительным взглядом Мартона. — Это моя жена? — спросил любитель игрушечных железных дорог. — Что вы имеете в виду? — Ничего. Я должен был понимать, что правды вы все равно не скажете. — Вы слышали разговор? — Нет. Но его нетрудно понять даже по вашим немногим словам. Если это моя жена… — И что же тогда? — Ничего. Я допустил ошибку, придя к вам вчера, и еще большую, вернувшись сегодня. Раз вы мне все равно не верите… — Я хочу вам поверить. Послушайте! Раз вы так в себе уверены, я сделаю вам одно предложение. Доктор Стейнер, связанный профессиональной тайной, не хочет мне ничего говорить. — Желаете, чтобы я прошел обследование у другого врача? — У специалиста из медсанчасти изолятора временного содержания. Это честнейший человек, профессор, известный во всем мире. — Когда? Немедленно? — Нет. В это время его беспокоить не стоит. Он придет на службу завтра утром. — Если не с раннего утра, — спокойно ответил Мартон, — я успею отпроситься с работы. — Так вы согласны? — А почему бы мне не согласиться? — Вы также согласны подписать бумагу, в которой признаете, что подвергаетесь данному обследованию по вашей доброй воле и без всякого принуждения? — Если вам это нужно. — Вы любопытный человек, месье Мартон. — Вы так считаете?