– Даже не предполагал, миледи. – Однако улыбка конюха говорила об обратном. – Его уже можно забирать у матери. Хотите? – Ах ты, злодей. Разве я смогу отказаться? Щенок пошевелился, открыл глаза, на нетвердых лапках подковылял к Пенелопе, обнюхал ее ладонь. Девушка взяла его на руки, позволила пожевать пальцы, думая о том, как отрадно заботиться о столь милом создании. – Можно забрать малыша прямо сейчас? – Она встала. Сука еще раз взглянула на нее, закрыла глаза и задремала. – Конечно, миледи. – Альфред стащил с головы шапку, смущенный тем, что высокородная дама просит у него разрешения. – Похоже, мамаша довольна, что вы станете хозяйкой ее мальца. Пенелопа вошла в дом с заднего хода, бросила плащ и шляпу у двери, поднесла щенка к лицу, прислушалась к его урчанию, вдохнула кислый запах. В зале послышались голоса. Девушка тихонько приоткрыла дверь, заглянула внутрь. Вокруг очага сидели ее мать, отчим, Жанна и Доротея, а также еще один гость. У Пенелопы перехватило дыхание; инстинкт подсказывал бежать без оглядки, однако ноги словно приросли к полу. Она с легкостью узнала Сидни даже со спины. Ошибки быть не могло. Очевидно, почуяв волнение хозяйки, щенок принялся тонко заливисто тявкать. Все обернулись. Доротея радостно взвизгнула и, забыв о приличиях, опрометью бросилась к сестре: – Это твой? Откуда? Как его зовут? Пенелопа разозлилась из-за того, что Сидни нежданно вторгся в семейный круг, однако за недовольством скрывались более глубокие и сильные чувства. «Почему я так рада и в то же время не рада его видеть?» – думала она. Девушка старалась не смотреть на Сидни, но не могла отвести глаз – казалось, он сиял, словно Христос на картине, и, несмотря на простой черный наряд, затмевал всех, даже ее отчима в золоченых одеждах и мать, признанную красавицу. – У него пока нет имени, – наконец сбросив с себя оцепенение, ответила Пенелопа. – Надо как-то его назвать, – объявила Доротея. Пенелопа вошла в зал, передала щенка сестре, поцеловала мать и отчима и наконец, присев в реверансе, сдержанно подала руку Сидни. Ей пришлось призвать всю силу воли, чтобы не встречаться с ним взглядом. – Миледи. – Тот учтиво поклонился, задержав ее руку в своей дольше положенного. Пенелопа подошла к Жанне и Доротее, забрала у них щенка и поцеловала в мордочку. Она чувствовала на себе пристальный взгляд Летиции – та явно догадалась, что внешняя холодность дочери неспроста. – Может, назовем его Шевалье? – предложила Жанна. – Слишком трудно произнести, – ответила Пенелопа. – Почему бы тебе не предложить ему имя, Сидни? – Лестер похлопал племянника по спине. – Ты ведь у нас златоуст. Летиция по-прежнему внимательно смотрела на дочь: – Пенелопа, что с тобой? Ты бледна. – Все в порядке, матушка. – Не иначе мать заподозрила беременность. Пенелопа встала так, чтобы Сидни хорошо ее видел, прижала зверька к подбородку и проворковала: – Я сразу его полюбила. – И как вы назовете этого милашку? – поинтересовалась Доротея у Сидни. – Сперва я должен получше узнать его. Иди ко мне, малыш! Он протянул руку, чтобы взять щенка, но Пенелопа покачала головой: – Ему хочется спать. Не стоит его тревожить. – Похоже, он совершенно доволен тем, где находится. – Сидни ловко превратил отказ в галантный комплимент. – Без сомнения, любой юнец будет счастлив оказаться столь близко к леди Рич. Пенелопа побледнела, услышав свое новое имя из уст, еще недавно прижимавшихся к ее губам. – Что вы думаете об имени Сперо? – спросил Сидни. – «Надеюсь». Очаровательно. Да, Сперо – отличное имя. К тому же латинское, чтобы никто не решил, будто мы игнорамусы[12], – поддела его Летиция. – Или правильно «игнорамы»? – Полагаю, первый вариант верен, – отозвался Сидни. – Мне кажется, прекрасный выбор, не так ли, Пенелопа? – поддержал его Лестер. – Я подумаю. – Как она ни пыталась сохранять спокойствие, прерывистый взволнованный голос выдал ее чувства. Девушке невольно вспомнился девиз Сидни на недавнем турнире: «SPERAVI» – «Я надеялся», перечеркнутый, чтобы сильнее обозначить утрату. Ее собственное ощущение утраты только усилилось. – Когда ты возвращаешься к Хантингдонам? – обратилась она к сестре, чтобы сменить тему. – Послезавтра, – упавшим голосом ответила Доротея. Пенелопа вспомнила свое унылое житье в доме опекунов. Каково бедняжке одной в столь мрачном месте? – Ничего. – Пенелопа пожала сестре руку. – Скоро ты окажешься при дворе, рядом со мной, не так ли, матушка? – Взгляд Сидни тревожил, словно корка на царапине, которую так и хочется содрать. – Если на то будет воля ее величества, – горько ответила Летиция. Пенелопа внезапно почувствовала, что ей просто необходимо покинуть зал. – Прошу прощения, – проговорила она. – Схожу на кухню, накормлю щенка. Жанна, ты со мной? Оказавшись за дверями, девушка схватила подругу за руку, поспешно поволокла за собой по коридору. – Что он здесь делает? – стоило им оказаться за пределами слышимости, спросила она. – Я хотела предупредить, но не успела. – Жанна внезапно погрустнела. – В чем дело? – забеспокоилась Пенелопа. – Твой отчим хочет устроить брак Сидни и Доротеи. – Женить его на моей сестре! Не может быть! – Пенелопа схватилась за стену, чтобы не упасть. – У Сидни нет средств, чтобы взять в жены девушку из рода Деверо. – Она опустилась на скамью у окна. Жанна села рядом, обняла подругу за плечи. – Я думала, Лестер рассчитывал выдать ее за короля Шотландии, – пробормотала Пенелопа. – Почему он отказался от этой мысли? Теперь, когда я привела в семью Рича, моя сестра может выйти за кого пожелает… – Думаю, твоя сестра не желает выходить за Сидни. Мне кажется, она даже не знала, по крайней мере если судить по ее лицу, когда об этом сообщили. – Жанна погладила Пенелопу по волосам. Обеим было хорошо известно: если таково желание Лестера, значит, Доротея станет женой Сидни, хотят они того или нет. – Счастливица, тебе-то никто не выберет мужа насильно… – Пенелопа осеклась и прикрыла рот рукой, вспомнив, при каких ужасных обстоятельствах Жанна лишилась родителей. – Прости, я не хотела. – Ничего. В любом случае я пока не рвусь замуж. – Ты добрая, не то что я – избалованная и злопамятная. – Как хорошо иметь верную подругу, которой можно доверить секреты. При звуке приближающихся шагов девушки умолкли. К ним направлялся Сидни. Он остановился перед ними и натянуто улыбнулся: – Простите, что прерываю вашу беседу, дамы. Прошу вас, позвольте мне побеседовать с леди Рич наедине? – Похоже, за отрывистыми словами скрывалось сильное чувство – не то гнев, не то горе. – Я отнесу малыша Сперо на кухню и накормлю. – Жанна взяла спящего щенка и удалилась. Сидни сел рядом с Пенелопой. Та слегка отодвинулась. – Хотел бы я знать, отчего вы так веселы. – От горечи, звучащей в его голосе, в ее душе все перевернулось. – Вовсе я не весела, – проговорила она, позволив себе слегка ослабить внутреннюю защиту. – Не очень-то весело слышать, что вы женитесь на моей сестре. – О господи! – Он вытер пот со лба. – У меня нет намерения жениться на Доротее. Я просто подшучивал над дядюшкой. – Почему я должна вам верить? Вы не давали повода для доверия. Сидни понурился и стал совершенно не похож на элегантного, блестящего молодого человека, каким всегда казался. Пенелопе страстно захотелось прикоснуться к нему. Ей пришло в голову, что романтический идеал, которому она поклонялась все эти годы, не имеет ничего общего с реальным человеком. Однако этот Сидни, сутулый, рябой, угрюмый, с редеющими волосами и, как она только что заметила, обкусанными ногтями, похитил ее сердце и запер в клетку, словно птицу. – Мне не следует разговаривать с вами наедине, – произнесла Пенелопа. – Я замужняя женщина. – Сидни вздрогнул. – А вы будете обручены с моей сестрой. Даже вам не под силу ослушаться Лестера. На его лице отразилось отчаяние. – У меня кое-что есть для вас. – Он извлек из-за пазухи сложенный листок бумаги и робко протянул Пенелопе. – Сонет, – констатировала та очевидное, чтобы не молчать. – Один из многих. Прочтете? Если в вас есть хотя бы толика сочувствия… – Сидни осекся, но продолжил, глядя в сторону: – Я хотел бы услышать, как вы читаете мои стихи. – «Когда Природа очи создала / Прекрасной Стеллы…» – еле слышным шепотом начала Пенелопа. Она дочитала сонет до конца, уронила руки на колени и, глубоко вздохнув, спросила: – Стелла – это я? Сидни кивнул. В его светлых глазах стояла такая скорбь, что Пенелопа не могла в них смотреть, но в то же время не в силах была отвести взгляд. – Стелла – далекая звезда. А кто вы? – Я – Астрофил. – Любящий звезду, – прошептала Пенелопа. – Значит, вы меня любите?