Не знаю я, как шествуют богини, Но милая ступает по земле. И все ж она уступит тем едва ли, Кого в сравненьях пышных оболгали! Уильям Шекспир. Сонет 130[20] Ноябрь 1589, дворец Теобальд, Хартфордшир Сесил останавливается у окна. Один садовник сгребает листья, второй высоко на дереве подрезает ветки. Большой сук с хрустом падает на землю. Начинает моросить. Сесил поеживается. В это время года от сырости страшно ломит искривленную спину, и так будет продолжаться до весны. Однако его мысли не о холоде и слякоти, а о леди Рич и ее письме королю Якову. Сесил внимательно наблюдал за ней: та уже несколько лет негласно заключает союзы и окружает себя и своих близких могущественными друзьями. Однако тайное предложение дружбы шотландскому королю, претендующему на английский престол, – это чересчур. Оттуда лишь один шаг к захвату власти. Или падению Эссекса и всей его семьи. Заполучить бы хоть одно такое письмо – неопровержимое доказательство измены. Сесил направляется к отцу в библиотеку. Берли дремлет у камина, на полу валяется раскрытая книга. Дряблые щеки запали, глаза ввалились; если бы не громкий храп, его можно было бы принять за мертвеца. – Отец. – Сесил трогает его за плечо. Старик открывает глаза, недоуменно крутит головой. – Ты меня напугал. Я уснул? – Да, отец. Принести вам что-нибудь? Может, вина? – Пожалуй, я бы промочил горло. Кувшин на столе. Сесил наливает немного им обоим и придвигает скамью поближе. Они поднимают бокалы и одновременно произносят: «За Сесилов». Этот маленький ритуал повторяется уже много лет. Вино терпкое и сладкое, приятное на вкус. – В следующем году королева намеревается пожаловать щенку монополию на торговлю сладкими винами, – говорит Берли. Оба понимают, кого он называет щенком: это тайное прозвище для Эссекса, еще с тех пор, как он наглым высокомерным мальчишкой прибыл в их дом. – На сладких винах можно сделать целое состояние, – замечает Сесил. – Еще бы. Теперь его нельзя будет назвать самым бедным графом Англии. – Богатый Эссекс может представлять для нас угрозу. – Не принимай близко к сердцу. – Сесил хорошо научился скрывать свои чувства, однако отец видит сына насквозь. – Пожаловав богатство, королева вручает веревку, которая в один прекрасный день его удавит. – Есть новости о сестре Эссекса. – Какие? – Мой человек при шотландском дворе сообщает, что леди Рич вступила в сношения с королем Яковом. Предлагает ему дружбу. – Что ж, партия Эссекса раскрыла карты. Полагаю, преждевременно, – улыбается Берли. – Наша возлюбленная королева еще поживет. – Сесил удивлен уверенности отца, ведь на Елизавету совершено уже столько покушений. В течение пятнадцати месяцев после разгрома Великой армады он кожей чувствует желание испанцев отомстить; с разных сторон до него доносятся тревожные вести. – Весь католический мир жаждет ее смерти. – Значит, мы не должны допустить, чтобы паписты достигли своей цели, – задумчиво произносит Берли. – В ближайшее время английский трон Якову не светит. Возможно, корона ему и не достанется – как-никак он не родился на английской земле. Есть и другие претенденты… – Я мог бы допросить леди Рич. – От подобной мысли Сесила бросает в дрожь. – Возможно, за письмами стоит Эссекс. Ясно, что они хотят принять сторону Якова, когда тот заявит права на престол. Это измена. Они уже наводят мосты. – Он говорит быстро, сам не свой от волнения. – Разумеется, наводят, а потом скажут, что действовали во благо королевы и Англии. Не торопись. Они раскрыли карты, но игра не закончена. Не стоит недооценивать леди Рич. Ты видел ее при дворе; красота заставляет забыть об остром уме. Она не позволит собой манипулировать. – Но мы можем их свергнуть. – Не позволяй чувствам брать над собой верх. Это не вендетта; месть ведет к опустошению, а мы с тобой должны обеспечить процветание нашего рода. Тебе уже двадцать шесть, пора понимать. Сесил кивает. Отец всегда прав. – Наше благополучие, как и благополучие Деверо, зависит от того, на кого поставить в вопросе о престолонаследии, – продолжает Берли. – Возможно, Яков Шотландский кажется наиболее выгодным кандидатом, но для нас он не лучший. Лорд Бошан или его брат, Арабелла Стюарт, даже испанская инфанта – все они имеют право на трон. Кто знает, может, и сам Эссекс вступит в схватку, если его популярность продолжит расти. – Маловероятно. – Англия любит воинов, а у Эссекса имеется боевой опыт, бездна обаяния и капля королевской крови: гремучая смесь. – Сесил чувствует укол зависти. – Да, это маловероятно, но не стоит его недооценивать. Англичанам нужен король, способный повести за собой армию. Сейчас испанцы повержены, однако они вновь поднимут голову. Популярность Эссекса зиждется на его желании сразиться с врагом, дабы жители нашей страны могли спокойно спать. Им невдомек, что разум и скрытность приносят больше пользы, чем показная храбрость, клинки и порох. – Берли улыбается, потирает руки. – Кроме того, война дорого стоит. – За годы нахождения рядом с отцом на заседаниях Государственного совета Сесил уяснил: Елизавета не любит тратить деньги на предприятия, не приносящие гарантированного дохода. – Жди и наблюдай, – говорит Берли. – Ты заполучил ценные сведения о леди Рич, но пока это все, что у нас есть. Смотри внимательно; жди и наблюдай. – Сесил вспомнил, как однажды его обыграл карточный шулер. Тот тоже говорил: «Смотри внимательно». Тогда он проиграл все золотые пуговицы с дублета и хорошо запомнил урок. – Эссекс молод и глуп. Он сам выроет себе яму и утянет за собой свою семью. – Берли задумчиво потирает затылок. – Вода и камень точит. Мы возьмем не силой, а терпением. Возбуждение Сесила утихает, уступая место унынию. Что бы он ни предпринимал, ему не добиться одобрения отца. – Я сделал Лестера своим заклятым врагом, – продолжает Берли. – Это была одна из моих величайших ошибок. О, как я желал его свергнуть. В какой-то момент он едва не женился на королеве. Только представь: Лестер фактически стал бы королем. Я места себе не находил, мечтая увидеть его падение. А потом понял: она никогда за него не выйдет. И как только я в этом удостоверился, моя враждебность к нему испарилась. В конце концов он поддался похоти и женился на той женщине. – Матери Эссекса. – Королева никогда не простит Летиции Ноллис, что та вышла замуж за ее фаворита. – Берли протягивает руки к огню. – Лестера больше нет, его место занял щенок. Не стоит заводить врагов – никогда не знаешь, как жизнь повернется. Сила Сесилов в дипломатии. Лучше мирные переговоры, чем война. – Он делает паузу. – К тому же мы всегда в курсе событий. С выгодой для себя, разумеется. – Королева обращается с ним и с его сестрой как с родными детьми. – Сесил не в силах сдержать обиду. Почему в присутствии отца он вечно чувствует себя ребенком? Какая ирония – его все боятся, он много трудился, чтобы этого достичь, однако в глазах отца он как будто… Сесил подыскивает подходящее слово… «неполноценный». Да, неполноценный. – Но они не ее дети. – Берли улыбается. В слезящихся глазах отражается пламя. – За Сесилов! – вновь произносит он, поднимая бокал с остатками сладкого вина. Май 1590, Лестер-хаус, Стрэнд Пенелопа чувствует, как бьется сердце младенца в ее утробе. На дереве свищет птичка – кажется, зяблик; листья шевелятся, но самой пташки не видно. Пенелопа возносит молитву, чтобы малыш оказался мальчиком, думает о своем первом сыне, малыше Хоби, – он сейчас с сестрами в Лейзе – и сердце сжимается от нежности. Мать считает, что она чересчур потакает детям, однако Пенелопа не в силах сдержать кипучую любовь. Особенно по отношению к Люси. Наверное, балуя старшую дочь, она пытается восполнить недостаток любви, которой не смогла оделить ребенка сразу после рождения. Доктор Лопес оказался прав – со временем Пенелопа полюбила свое дитя, однако даже спустя восемь лет ее по-прежнему мучает совесть. Если сейчас родится мальчик, долг перед Ричем будет исполнен и она освободится от супружеских обязанностей. Сделка с мужем превратила ее из девочки в… В кого? Недавно кто-то назвал Пенелопу амазонкой, желая оскорбить, однако ей понравилось подобное сравнение. Она даже представить не могла, что Господь заставит так долго ждать, прежде чем подарит сыновей. К ней приближаются мать и брат, за ними трусит Сперо. Летиция приехала из Дрейтон-Бассетта вчера вечером, когда Пенелопа уже легла. Малыш высасывает из нее все силы; в последнее время она почти не задерживается после ужина, хотя раньше первая устраивала вечерние развлечения и последняя отходила ко сну. Сперо треплет ей юбку. Пенелопа обнимает мать, наслаждается знакомым мускусным запахом, напоминающим о детстве, вспоминает, как та уезжала ко двору, – невероятно красивая, наряженная в шелка, усыпанная бриллиантами и жемчугом. Когда она наклонялась поцеловать дочь, драгоценности тихо стучали, словно дождь в стекло, и Пенелопу обволакивало тем самым ароматом. В те времена Летиция была любимой фрейлиной королевы. Как же все изменилось! После смерти ее возлюбленного Лестера от неотразимой красоты почти ничего не осталось. Пенелопа замечает в лице матери недовольство. – Что случилось? – Твой брат обручился с Фрэнсис Уолсингем. – Только не с ней… – невольно вырывается у Пенелопы. – Я хотела сказать… – Она вспоминает, как почти три года назад вместе с Фрэнсис провожала Сидни в последний путь, и ее сердце вновь сжимается от боли. Будучи при смерти, Сидни просил Эссекса позаботиться о его жене; вряд ли он имел в виду такую заботу. – Хочешь сказать, ты против, чтобы я женился на вдове Сидни? – осведомляется Эссекс. – Нет, то есть да, в некотором роде. Можешь жениться на ком пожелаешь, Робин, только… – Пенелопа так и не смогла возненавидеть Фрэнсис: та была слишком милой и кроткой, чтобы вызывать столь сильное чувство. – Но ты мог бы сделать более выгодную партию. Ее род недостаточно знатен. – И у него нет разрешения на брак. – Летиция гневно поджимает губы. – Видит Господь, наша семья и без того настрадалась от королевской немилости. Сперва я, потом Доротея, а теперь еще… – Она стучит себя кулаком в грудь. – После смерти Лестера она угрожает отобрать дом. Мне уже несколько месяцев приходят уведомления. Чудо, что я до сих пор здесь. – Но почему вы ничего нам не сказали, матушка? – спрашивает Пенелопа. – Не знаю. Я так устала от всего этого. Пенелопа мысленно укоряет себя за эгоизм: в случае потери Лестер-хауса ей придется жить в мрачном доме мужа в Смитфилде. – Посмотрим, что можно сделать, матушка, – говорит Эссекс. – И не тревожьтесь о моей женитьбе. Королева любит меня как сына. – При виде выражения лица Летиции до него запоздало доходит, какую боль он причинил ей своими словами. – Сейчас королева в твоих руках, – резко произносит та. – Тебе представляется возможность получить невиданную власть, и ты хочешь променять ее на женщину? – Фрэнсис принесет нам богатство и шпионскую сеть ее отца. Еще один способ добиться могущества – идти на шаг впереди Сесила. Пенелопа улыбается про себя: действительно, отобрать у Сесила шпионов Уолсингема – крупная победа. – Шпионы, шпионы. – Летиция не в силах скрыть нетерпение. – У нас и так полно своих людей.