— Попробуй говорить, как жрецы в храмах судьбы, — подавая ей листок, осторожно посоветовала заметившая смятение кадетки Фанья. — Торжественно и прочувствованно, от всей души желая, чтобы сказанное тобой влилось в эти браслеты, как мед в сосуд. — Хорошо. — Несколько минут Тэри молча читала клятву, стараясь запомнить ее как можно точнее, потом взглянула в чашу, рассматривая с виду разные, но чем-то неуловимым схожие украшения, и наконец тихо, проникновенно заговорила: — Мы, тайные кадетки ее величества Зантарии Риталены Селваронской, даем добровольную и нерушимую клятву в вечной дружбе и верности соратницам, королеве Зантарии и ее преданным советникам, обязуемся всегда и во всем поддерживать своих подруг и единомышленников, никогда их не предавать и не допускать недоверия или подозрений. Пусть свяжут нас незримым кольцом, оберегающим от нарушения этой святой клятвы, наши защитные амулеты. Вибрирующий от напряжения голос сирены постепенно креп и набирал силу и с каждым произнесенным истово и нараспев словом звучал все возвышеннее, значимее, заставляя ее подруг и Фанью замереть ошеломленными изваяниями. — Клянемся! — ударило набатом завершающее слово, и очнувшиеся девушки дрожащими от волнения голосами нестройно пролепетали: — Клянемся… — Клянемся! — настойчивее потребовала сирена, чувствуя незавершенность ритуала, и подруги тверже подхватили: — Клянемся. — Клянемся! — прозвучало призывом к оружию, и в этот раз кадетки уверенно и дружно выдохнули в ответ: — Клянемся! На краткий, почти неуловимый миг лежащие в чаше драгоценности озарило бледным сиянием, словно скользнул по ним заблудившийся лучик солнца, и тотчас рванул занавески шальной порыв ветра, обдав напряженные лица неожиданным теплом. — Святая Тишина, — потрясенно выдохнула Олифания, — никогда даже не подумала бы… — Забирайте амулеты. — Заглянув в потеплевшую чашу, Бетрисса решительно сунула туда руку и вытащила свой кулон. Пристально рассмотрела, успокоенно кивнула сама себе и надела на шею. — Ничего не изменилось. Пришедшая в себя тихоня и глазом не моргнула, хотя была абсолютно уверена в неверности этого вывода. Амулеты просто не могли не измениться, если даже она, совершенно лишенная каких-либо особых способностей, почувствовала плеснувшую от чаши волну силы. И теперь жалела лишь о собственной недогадливости — нужно было положить в чашу и собственный амулет. ГЛАВА ВТОРАЯ, полная неожиданных сюрпризов и разоблачений, поразивших не только сторонников королевы, но и самих мятежников Тронный зал, ярко освещенный лившимся через высокие арочные окна солнцем, сверкал необычайной, хрустальной чистотой и с первого же взгляда ошеломлял праздничной роскошью и витавшей в воздухе торжественностью. Просторное, высокое до гулкого эха помещение древние зодчие поделили на две неравные части, приподняв на полтора локтя пол с той стороны, где находились украшенные резьбой и позолотой створки величественной двери, ведущей в королевские покои. Мятежники входили в зал плотной толпой, видимо, ни у кого из них не хватило смелости претендовать на звание вожака. Молча и настороженно рассаживались вокруг круглого стола, примыкавшего к возвышенной части зала, где стояли королевский трон и широкий полукруг строгих кресел для советников. Никто не знал, откуда они там взялись, и не мог припомнить, стояли ли прежде, два года назад, когда здесь состоялась церемония торжественного награждения героев в честь победы над карритскими мятежниками. Некоторых из явившихся на сегодняшнее совещание знатных господ в тот раз сюда не приглашали, другие были тогда слишком возбуждены долгожданными вестями и распитым по такому случаю вином. Князь Сарлит Галтено направился было к королевскому трону, однако, сделав несколько шагов, внезапно передумал и с явной неохотой свернул к ближайшему стулу. Усевшись, князь пристально оглядел заговорщиков, толпу их охранников и телохранителей, выстроившихся вдоль стен, и едко усмехнулся, припомнив предпринятые меры предосторожности. Каждого из присутствующих сопровождали отряды хорошо вымуштрованных егерей и гвардейцев, разместившиеся во дворе и ожидающие только сигнала. Можно было не сомневаться — такое зрелище не останется незамеченным горожанами и гостями столицы, но вряд ли кто-нибудь из них сейчас подозревает, какое судьбоносное событие выпало ему счастье наблюдать. Галтено нетерпеливо стукнул кулаком по столешнице, призывая к тишине, и все мгновенно стихли, но произнести намертво заученное сообщение глава бунтарей не успел. Раздался звон колокола, извещающего о появлении королевского церемониймейстера, и тотчас бесшумно распахнулись ведущие на королевскую половину двери. Важный старик в белоснежном парике и вышитом серебром форменном камзоле, фасон которого не менялся уже лет триста, размеренным шагом прошел к краю возвышения и, встав на отведенное для него и видное отовсюду место, звучно объявил: — Ее величество Зантария Риталена Селваронская! Пораженные предатели онемели от потрясения, и в зале установилась полнейшая тишина, казалось, все даже дышать перестали, глядя, как королева, гордо подняв увенчанную парадной короной голову, торжественно проходит к своему трону и усаживается на нем, небрежно расправляя идеально выглаженные складки торжественного платья королевских цветов — багряного с золотом. — Королевский советник герцог Дирард Шаграйн! — так же невозмутимо произнес церемониймейстер, и несколько мятежных господ не сумели сдержать гнусных ухмылок. Тайный советник, по обыкновению с тросточкой в руках, щеголевато-изящный в ладно сидящем на его гибком теле строгом изумрудном костюме, легкой походкой охотника и следопыта приблизился к стоящему по правую руку от королевы креслу. Получил безмолвный приказ садиться и, учтиво склонив голову со стянутыми в безукоризненный хвост русыми волосами, немедленно опустился в кресло. — Королевский советник князь Марьено Бейранг! — возвестил старик, и это имя вызвало изумление и недоумение на лицах незваных гостей. С тех пор как старый князь Зонинг Марьено проиграл на бегах и в игорных домах все богатство рода, сведя семью почти в нищету, никто из знатных и состоятельных господ не считал допустимым поддерживать с ним знакомство. И его зятя, болезненного и застенчивого барона Лорье, женившегося на дочери князя лишь ради быстро растаявшего приданого и пока еще крепкого замка, тоже никто не собирался принимать в свой круг. Как и внучку, нищую, но слишком упрямую наследницу княжеского титула, временами строя от скуки предположения, кому в конце концов достанется ее герб. Королевский маг, дроу, хорошо известный всем непонятной верностью ее величеству, неслышно и невероятно стремительно оказался возле Зантарии, вежливо ей поклонился и сел в кресло с другой стороны от трона. — Королевский советник герцог Лаверно! — провозгласил церемониймейстер новое имя, и желчные ухмылки на лицах заговорщиков сменились откровенным пренебрежением. Назначение советником смертельно больного лорда, даже если он, по слухам, сумел ненадолго встать с постели, далеко не самое умное деяние и как нельзя лучше показывает легкомыслие их королевы и недальновидность ее советников. Однако Тайвор Лаверно, которого большинство присутствующих отлично знали, прошагал к трону очень энергично и на вид оказался заметно помолодевшим, загоревшим и бодрым. Окинул заговорщиков насмешливым взглядом, учтиво поклонился королеве и сел рядом с тайным советником, неизвестно когда успевшим стать герцогом. — Королевский советник герцог Габерд! — тем временем провозгласил старый слуга, и с лиц заговорщиков начали сползать ухмылки, а в глазах некоторых появилось хорошо читаемое отчаяние. Судя по всему, королева располагала сведениями об их тайных планах, и теперь уже не удастся тихо и бескровно отнять у нее корону. Придется брать в руки оружие, а чего стоят в бою четверо уже объявленных сторонников ее величества, многие из присутствующих знали не понаслышке. И вряд ли спасут приведенные с собой телохранители: раз королева заранее знала о собрании, значит, успела подготовиться. И в таком случае далеко не всем заговорщикам суждено сесть за праздничный стол, блюда для которого готовят искусные повара во дворце Галтено. Ительниз Габерд шагал, четко стуча подковками, уверенно, как на поединок, с холодной усмешкой рассматривая опасливо поглядывавших на него бывших учеников и заказчиков. Получив одобрительный кивок ее величества и с достоинством поклонившись, свежеиспеченный герцог сел рядом с магом, что-то по-свойски ему шепнув. — Герцог Ульгер Тионнский! — выкрикнул очередное имя церемониймейстер, заставив призадуматься тех, кто считал, будто сюрпризы ее величества уже закончились. Карлант, потерявший одно из имен, доставшееся когда-то прадеду маркиза Ульгера в наследство, зато получивший вместе с герцогским титулом довольно большой городок Тионн и приписанные к нему угодья, достиг трона ее величества таким же твердым шагом, как его новый друг, и, получив разрешение сесть, устроился рядом с Тайвором. — Почетные гости ее величества Зантарии Риталены Селваронской — магистр Вирденс и магистр Лангорис! — произнес церемониймейстер и скосил взор на появившихся прямо из воздуха мужчин в вызывающе легкомысленной одежде, подобающей разве что рыбакам или торговцам из Торема. Маги учтиво поклонились королеве и ее советникам, сели поодаль на возникшие из ниоткуда высокие стулья и подняли перед собой похожее на клок тумана полотно, не обращая более внимания ни на королеву, ни на помрачневших заговорщиков. — Королевские фрейлины, — важно произнес старик, но имен называть не стал — лишь, полуобернувшись, с истинным удовольствием следил за стайкой ярких, словно букет южных цветов, девушек, с очаровательными улыбками занимающих остальные кресла. Заговорщики потрясенно смотрели на незнакомых, сказочно хорошеньких фрейлин, и их взгляды, первоначально по-мужски заинтересованные, постепенно, по мере понимания, откуда у королевы и ее советников могли появиться такие невероятные возможности, начали темнеть, как отгоревшие головешки. — Ваше величество, — дождавшись, пока церемониймейстер важно покинет зал, учтиво произнес беловолосый маг в возмутительно фривольном наряде — невозможно яркой и свободной тунике и не доходящих даже до щиколоток светлых штанах, — у меня имеется важное сообщение. — Наше величество собиралось сначала выслушать требования почтивших нас визитом глав самых знатных домов Тальзии, — еле заметно нахмурилась Зантария. — Простите, — продолжал настаивать маг, — но лишь третья часть ваших знатных гостей смогут говорить о том, чего желают они сами. Все остальные, начиная с князя Галтено, находятся под заклинанием подчинения и даже сами об этом не знают. Их нужно сначала лечить, только потом они смогут отвечать за свои поступки. — Как — подчинение? — ошеломленно переспросила Зантария и начала бледнеть. — И они тоже? — Увы, — сочувствующе вздохнул Вирденс, знавший, почему так расстроилась королева. Все старшие слуги в ее дворце, включая поваров и личных охранников, сейчас отсыпаются после того, как Лангорис напоил их принесенным с плато зельем, возвращающим способность действовать по своему желанию. После памятных всем амнистий мятежников Ардага маги плато очень тщательно изучили приготовленные черными алхимиками зелья и давно нашли простой способ выявлять подчиненных людей. Приготовили и зелья, способные быстро, всего за несколько часов, возвращать несчастным их собственную память и желания. Однако в этот раз те, кто собирался заполучить в свое владение целый полуостров, действовали осторожнее и хитрее. Не заставляли людей, выбранных ими марионетками, забывать семью и имя, а просто внушали им горячее желание выгнать из дворца законную королеву и отдать власть на полуострове троюродному дядюшке ее погибшего мужа, князю Галтено. А теперь оказалось, что он и сам ничуть не более виноват, чем главный повар, свято верующий, что хранит в крохотной бутылочке очень ценную приправу, которую можно добавлять только в блюда королевы и принцев. — Начинайте их лечить, а разговаривать будем позже, — твердо заявил, вставая с места, герцог Шаграйн. — Всем, кому не нужно возвращать память, будут предоставлены комнаты для отдыха. — А как узнать, у кого нет этого подчинения? — недоверчиво прищурился богатый маркиз Огьердский и тут же получил ответ Лангориса: — Всех пострадавших можно отличить по обручу на правом запястье, через него они сейчас получают исцеляющее зелье. Вы этой участи избежали, поэтому можете пока отдыхать, вашим друзьям нужно поспать два-три часа, чтобы вернуть собственный взгляд на жизнь. — Не может быть… — с ужасом, как на смертельно опасный амулет, смотрели господа, обнаружившие на своих руках незнакомое украшение, словно соткавшееся из плотного тумана. — Это неправда! — К сожалению, правда. — Лангорис был мрачен не менее несчастных тальзийцев, до сих пор он считал, что плато неспособно проглядеть так хорошо подготовленный переворот на огромном, богатом природными дарами полуострове. — Вы… вы все дураки набитые! — вскочив на ноги, бросился к двери князь Галтено, но неожиданно замер, не пробежав и половины. Несколько раз дернулся, силясь оторвать от пола как будто приклеившиеся ноги, потом, уверившись в бесполезности этих попыток, выхватил из ножен оружие. И тут же его правую руку словно парализовало, и хотя он ощущал каждый сустав и палец, но поднять ее так и не смог. Злобно взрыкнув, князь стремительно сунул в карман левую руку, но и она сразу же перестала его слушаться. Все присутствующие: и советники королевы с ее величеством во главе, и маги плато, непонятно что разглядевшие в своем туманном зеркале, и заговорщики, еще ошарашенно сидевшие за столом, и их телохранители, давно связанные воздушными плетьми, — молча смотрели на эту безнадежную попытку бегства. И постепенно все бунтари с растущей четкостью начинали догадываться, как тщетно всякое сопротивление и как наивен был предложенный князем план. Да он на поверку даже яйца выеденного не стоил, несмотря на все загадочные намеки и уверенные обещания Галтено. — Мне жаль вас, Сарлит, — наконец тихо и печально произнесла ее величество. — Поверьте, я даже не подозревала. Но поговорим мы об этом, когда вас вылечат… сейчас, как я понимаю, любые слова напрасны. — Напрасны? — вдруг высокомерно и злобно заухмылялся ее родственник. — Ты даже не знаешь насколько! Подлая потаскушка, присушившая моего глупого племянника черными контрабандными зельями! Вы все уже приговорены — и ты, и твой незаконнорожденный щенок, и все эти бесстыжие маги, нагло лезущие в чужие дела! — Галтено! — сурово рявкнул герцог Лаверно. — Помолчи, не говори слов, за которые тебе потом будет неловко! — Скоро все мы предстанем голыми перед Святой Тишиной, а там стыдно не бывает! — Глаза Сарлита горели безумным огнем, лицо кривилось от ужаса и небывалой возможности безнаказанно выплеснуть все чужие тайны, которые он столько времени вынужден был носить в себе. — Посмотрите на ее любимчика, на свежесостряпанного герцога! Вы все думаете, он ее любовник? Как бы не так, эту комедию они разыграли, считая всех полными дураками. На самом деле он ее выродок, сын контрабандиста из Дройвии, и не зря она почти десять лет дурачила Иглунда, не давая ему согласия и не отталкивая окончательно! А вы думали, ради чего она столько времени сидела в монастыре и изображала из себя святую невинность?! Ждала, пока вернется ее любовничек! — Вирденс! — с нажимом процедил разбойник, яростно сжимая в руке выхваченный из трости длинный тонкий кинжал. — Если он не заткнется… — То чем ты ответишь мне, ублюдок? Прибежишь убивать беззащитного? Так не успеешь, мне достаточно лишь слово сказать, — грязно ухмыльнулся Сарлит и с отчаянием обреченного выкрикнул, словно плюнув: — Дабарр!