Порабощение Фрер должно пройти безупречно. Возмущенный пагубным влиянием свободного мира на родной город – его архитектуру, кухню, реку, оскверненную Альпами, – Менар перебирается в Париж изучать юриспруденцию. Уже дипломированным специалистом он устраивается секретарем в инквизиторский суд. Его карьера стремительно идет в гору. Менар становится незаменим в Бастионе правосудия, коллег восхищает его незаурядный ум и дотошность. В двадцать шесть он внезапно переезжает в Сайенскую цитадель Лион и занимает туманную должность экспертного советника в Министерстве внутренних дел. Дальнейшие сведения о лионском периоде его жизни отсутствуют. Скорее всего, Менар участвовал в тайных зверствах Сайена в качестве того же дознавателя. В 2049-м он возвращается в Париж в статусе министра юстиции. Спустя четыре года его преданность Сайену окупается сполна – после смерти Жакмин Ланг тридцатичетырехлетний Менар становится самым молодым инквизитором Франции. Первым делом он требует реконструировать Страсбург и увеличить мощность тока на пограничном заборе до смертельной. На официальном снимке Менар запечатлен гладко выбритым, с высоким лбом и темно-ореховыми, тщательно уложенными волосами. На скуле родинка в форме полумесяца. Из-под нависающих густых бровей смотрят карие глаза. Популярность инквизитора зиждилась на безупречных манерах, приятной внешности и ненависти к паранормальному. К сорока годам Менар занимал верховный пост без малого семь лет, однако интервью с ним можно было по пальцам перечесть. Я посмотрела их все до единого. От хладнокровия Менара кровь стыла в жилах. Он долго думал, прежде чем ответить на вопрос, и, как мне показалось, наслаждался раболепной покорностью журналистов. Впрочем, внешне инквизитор был сама любезность, никогда не жестикулировал и если улыбался, то через силу. Фрэнк Уивер вел себя, как и полагается ярмарочному болванчику. Если приглядеться, можно различить руку кукловода. Менар, напротив, внушал трепет и, не повышая голоса, приковывал к себе всеобщее внимание. По моей просьбе Арктур устроил мне экзамен. Удостоверившись, что ответы отлетают у меня от зубов, я сосредоточилась на французском, выискивая специфические термины и анахронизмы, подлежащие искоренению. Временами безрассудность миссии приводила меня в ужас. Мне предстояло общаться с родными и близкими Фрер, ориентируясь лишь на ее публичный образ. Ну и нельзя забывать про элитное подразделение из восьмидесяти легионеров, преимущественно бывших спецназовцев, – которые охраняли инквизиторскую семью и успели изучить все особенности их поведения. Нужно действовать быстро, чтобы раздобыть оба фрагмента информации. Первый – причина конфликта между Менаром и Уивером – я передам «Домино», а вторым поделюсь только с Арктуром. К любому, самому замысловатому замкý можно подобрать ключ, и Бенуа Менар не исключение. В канун февраля высокая температура и кашель почти на весь день приковали меня к постели. Вечером, устроившись под одеялом с толстым французским словарем, я вдруг почуяла ауру Дюко. Осушив заваренный Арктуром настой с лимоном и медом, я поплелась в гостиную. – У нас гости, – сообщила я, плюхнувшись на диван. – Кстати, советую остаться. Рано или поздно Дюко захочет с тобой познакомиться. – Хорошо, – откликнулся рефаит. – Как твое самочувствие? – Лучше, – заверила я и, взяв протянутый термометр, засунула его в ухо. Вскоре прибор запиликал. – Ну вот, температура упала до сотни[34]. Завтра буду как огурчик. – Понимаю, тебе сложно пить, но постарайся, иначе заработаешь обезвоживание, – предупредил рефаит, убирая градусник. – Я постоянно пью! – Да. Кофе. – Арктур забрал мою чашку. – Заварю тебе еще воды с лимоном. – Давай. – Я шутливо толкнула его пяткой. – Ты прямо курица-наседка. – Ко-ко-ко, – с самым серьезным видом прокудахтал рефаит. Моя улыбка померкла, когда начались новости. «Око Сайена» передавало радужные сводки о вторжении в Португалию. Как радостно сообщил репортер, битва за Лиссабон уже в разгаре. На экране появилась карта. Лиссабон распростерся за широким устьем Тахо. По приказу Грэма Харлинга, верховного адмирала Сайенской Англии, военная флотилия перекрыла реку. На столицу с двух сторон надвигалась пехота, авиаудары обрушились на густонаселенные города Коимбра и Порту. Уивер торжественно поклялся прекратить бомбардировку, как только президент Португалии Даниэла Гонсалвес объявит о своей полной и безоговорочной капитуляции. Португалии нужен Якорь. Пора принять неизбежное. В свои двадцать девять Гонсалвес считалась молодым лидером. «Око Сайена» выставляло ее неопытным и слабым политиком, однако до сих пор Даниэла ухитрялась противостоять натиску сверхдержавы. – Я призываю президента Гонсалвес капитулировать, – вещал с экрана Уивер. – Лишь Сайену под силу избавить страну от паранормальной чумы. Сложите оружие, откройте сердца Якорю, и он ответит взаимностью. Сдавайтесь, и никто не пострадает. Станете упорствовать, и вас постигнет участь зачумленного дома. От Португалии останется лишь пепелище. К несчастью, это была не пустая угроза. Если Португалия решит сражаться до последнего и проиграет, она разделит судьбу Ирландии и ряда балканских стран. Ее население подвергнут остракизму и навсегда заклеймят смутьянами. Но, вопреки здравому смыслу, мне хотелось, чтобы Гонсалвес продолжила борьбу и не склонилась перед Якорем. – Как думаешь, не врут? – спросила я, когда Арктур вернулся. – С каких пор военное командование раскрывает все карты? – Ни с каких. Сайен озвучивает лишь то, что способствует пропаганде вторжения. – Значит, Португалия еще может победить? – Шанс есть всегда. Разумеется, мы просто успокаивали друг друга, но настроение почему-то улучшилось. Пару минут спустя на пороге возникла Дюко волосы крупными локонами ниспадали на плечи, воротник темно-серого пальто был поднят. – Добрый вечер, Флора. А вы, – обратилась она к Арктуру, – полагаю, ее подручный? Рефаит приветственно наклонил голову. – Приятно познакомиться. Изор старалась ничем не выдать своего любопытства, только бросала на Арктура недоуменные взгляды. – Смотрю, вы воздержались от полуночных вылазок к реке. Это не может не радовать. – Дюко скрестила руки. – Флора, мы считаем, ты готова к заданию. Руководство ждет твоего доклада. Первую попытку переселения рекомендуем предпринять завтра. Завтра? Так скоро? – Попробовать можно, но, боюсь, меня быстро рассекретят. – Если поторопишься, не рассекретят. Выясни, что не поделили инквизиторы, и возвращайся. – Хорошо, но для начала мне необходимо встретиться с врачом. Кашель так и не проходит. – Кордье присоединится к нам завтра, но вряд ли она успеет тебя осмотреть. – Изор вдруг осеклась. – Флора, ты уверена, что справишься? Меня так и подмывало сказать правду, что я не уверена, сумею ли завтра вообще встать с постели, однако с губ сорвалось: – Кордье в курсе, как работает мой дар? Какие показатели нужно отслеживать? – Ей известно столько же, сколько и мне. Впрочем, опытный консультант никогда не повредит, – объявила Дюко. – Я надеялась, твой подручный не откажется помочь. – Не откажусь, – кивнул Арктур. – Вот и славно. Люблю, когда люди стремятся приносить пользу. Особенно если эти люди находятся у «Домино» на полном пансионе. – Изор вручила мне ключ с адресной биркой и кодом. – По донесениям наших агентов, Фрер просыпается в семь. Встречаемся по этому адресу в шесть. Если возникнут проблемы, звони по номеру на обороте. Она развернулась на каблуках и, обдав нас ароматом розовой воды, скрылась за дверью. – Мне послышалось или тебя назвали халявщиком? – подмигнула я. – Слух тебя не подвел. – Она не со зла, просто брякнула на нервной почве, – утешила я, мысленно отметив, что лечебный отвар остыл. – Ну и задал ты ей задачку! Странно, ведь Берниш наверняка сообщила руководству, кто в действительности стоит за Сайеном. – Она могла счесть канал связи ненадежным и не углубляться в подробности. Но даже если сведения дошли до адресата, ими вряд ли станут делиться с рядовыми агентами вроде Дюко. – Наверное. Случай не из разряда служебной необходимости. – Я отставила чашку. – Пожалуй, лягу сегодня пораньше. – Ты так и не поела, – возмутился рефаит. – Не хочу. Аппетита нет. – Его нет почти неделю. – Арктур, сощурившись, наблюдал, как я встаю с дивана. – Ты не выздоравливаешь. Попроси у Дюко отсрочку. – Нельзя, время поджимает, – рассеянно бросила я, думая о своем, но, перехватив подозрительный взгляд Арктура, состроила самую невинную гримасу. – Не забывай, мы на пороге войны. – Не забуду. – Рефаит с минуту буравил меня глазами и, по-видимому успокоившись, переключился на новости. – Выспись хорошенько, Пейдж. – Постараюсь. Закрывшись в ванной, я сплюнула в раковину комок желтоватой слизи и, содрогаясь от отвращения, пустила воду. Это всего лишь кашель. Пройдет. Доковыляв до спальни, я, по обыкновению, обнаружила в кровати грелку, однако холод все равно пробирал меня до костей. Вымотанная до предела, с оголенными нервами, я напряженно таращилась в потолок. Завтра мне снова предстоит проникнуть в оплот Сайена. Да и новости не способствовали сладким снам. Стоило мне задремать, сразу накатывали воспоминания о пытках. К половине двенадцатого я совсем отчаялась. Нужно срочно принимать меры. Если не высплюсь, завтра провалю задание. К полуночи сна не было ни в одном глазу. Ругая себя на чем свет стоит, я поплелась в кухню. Джексон любил пропустить на ночь стаканчик, а потом спал без задних ног. Пора позаимствовать его методику, – как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Я взяла из буфета бокал и откупорила графин с чем-то, похожим на красное вино. Сначала пила маленькими глоточками, просто чтобы успокоиться, однако у вина оказался очень богатый и насыщенный вкус – я опомниться не успела, как «уговорила» целый бокал и потянулась за добавкой. По телу растеклось блаженное тепло. В памяти всплыли ночные посиделки с «Печатями». Веселый смех, дружеская болтовня. Семья, обретенная мною в Лондоне. Отныне я призрак, лишенный пристанища. До сих пор присутствие Арктура сглаживало тоску по дому, но теперь она накрыла меня с головой. Мне безумно не хватало Марии, Элизы. Но особенно я скучала по Нику, лучшему другу, сосланному работать на «Домино» в другую страну. Стыдно сказать, но в глубине души мне даже не хватало Джексона Холла. Еще я тосковала по Ирландии. Двенадцать лет. Двенадцать лет назад у меня отняли бабушку с дедом. Осушив бокал, я вновь наполнила его багряным забвением. – Пейдж? Я подняла хмельную голову. На пороге маячил Арктур с всклоченными от подушки волосами. – Привет, – скороговоркой выпалила я. – Не спится?