За беготней по пациентам и очень непростой повторной операцией мужчины со сложным повреждением органов брюшной полости я начисто забыла об обещанной вечерней встрече. И сдав смену, устало направилась в сторону жилой зоны полевого госпиталя — взять в палатке душевые принадлежности, помыться в общем помывочном блоке, а после поесть. Желудок требовательно заурчал, намекая, что надо бы изменить последовательность действий. Однако в палатке меня ждал мой ночной кошмар — свеженький, элегантный и бодрый до отвращения. — Как ты все-таки сюда попадаешь? — пробурчала я вместо приветствия, когда он поднялся навстречу с огромным букетом золотистых пышных цветов. Красиво. Но голова раскалывается, и ехать никуда не хочется. — Договорился с градоправителем, он дал пропуск, — Люк приобнял меня, поцеловал в висок. Что-то уж слишком быстро я сдалась и подпустила его к себе. «Втрескалась, подруга?» — тоном психотерапевта спросил внутренний голос, и я фыркнула. Вот еще. — А градоправитель у нас кто? — Лорд Томаш Бжижек. Несколько раз вместе в карты играли, — сообщил Кембритч. — А, ну да, конечно. Причуды аристократии. Напился вместе — уже лучший друг. — У нас свидание, а ты кусаешься, — и голос прямо в ухо, укоризненный, а большие руки греют спину. Я вздохнула. Обещала — надо выполнять. — Подожди, пожалуйста. Я в душ, переоденусь и буду готова. — Предлагаю другой план действий, — хрипло произнес он, и волна возбуждения скользнула по моему телу, словно горячая птица задела краешком крыла. — Прямо сейчас едем ко мне, там примешь шикарную ванну, переоденешься, отдохнешь, потом я тебя накормлю. А потом — сюрприз. Я красноречиво глянула на него. — Обещаю держать руки при себе, — искушал Люк. — Ну неужели ты, Маришка, просто маленькая трусиха? Я улыбнулась, отстранилась. — Хорошая попытка, лорд Кембритч. — Это уже становится девизом наших отношений, — усмехнулся он беззлобно. — Так что, нет? — Естественно, нет. Ограничимся моим кормлением и сюрпризом. Если сюрприз не предполагал перенос меня из ванной в твою постель, конечно. Люк судорожно вздохнул, и карие глаза на мгновение полыхнули жаркой, многообещающей тьмой. Перевел дыхание, отступил. — Провоцируешь, трусиха? — его хрипловатый голос так понизился, что я ощутила, как резонансом отзывается на эти искушающие перекаты все мое тело. «Играешь с огнем», — шепнул внутренний голос. — Разве? — спросила я, улыбаясь и наконец-то честно признаваясь себе, что мне нравится то, как реагирует на меня этот мужчина. Пусть для него это игра — охота за необычным трофеем, но удовольствие от наших перепалок я получаю совсем не шуточное. Ну а с реакцией собственного тела… разберусь. Внутренний голос выразительно крутил пальцем у виска. Ресторан, в который Люк привез меня на очередной сверкающей спортивной машине, был из категории «не для простых смертных» и находился в неразрушенной части города. Судя по всему, не только гражданам, не обладавшим титулами, но даже безтитульным дворянам сюда вход был заказан. И антураж соответствующий — золото, бронза и эмиратские однотонные ковры, инляндские зеркала, инкрустированные камнями, панели на стенах из мореного дуба, несколько шедевров знаменитых художников, огромная люстра из чистейшего хрусталя и маленькие светильники над столами из него же, серенитские кружевные скатерти ручной работы, которые исправно плели мужчины острова. Небольшой оркестр играл классические мелодии, столы стояли в нишах, и посетители друг друга не видели. Накрыты они были с претензией — столовых приборов подавляющее количество, все из черненого серебра. Все было сделано для того, чтобы привередливые лорды могли спокойно вкушать пищу, наслаждаясь при этом своей исключительностью. В результате ужин прошло очень мило. Насколько вообще может быть мило с этим харизматичным, высоким, ехидным Кембритчем, чей сиплый голос щекочет и ласкает, будто занимается с тобой тягучей, медленной, сладкой любовью. И слушать его я могу бесконечно. Он расслабляет и завораживает, отступает и напряжение, и усталость, и страх, и недоверие. Или это я уже от недосыпа и переутомления погружаюсь в транс? — А теперь обещанный сюрприз, — Люк встал из-за стола, подошел ко мне, протянул руку. — Тебе понравится. Да, ресторан и правда был непростым. Потому что задняя дверь выходила на знакомое мне южное пшеничное поле, за которым темнели Милокардеры, расположенные на другом конце страны. В нашем дворце тоже была такая волшебная стенка, как и почти у всех аристократов высшей крови. Стоили такие переходы безумных денег. И если в тот день, когда мы познакомились с Люком, я встречала тут восход, то теперь мы, взобравшись на холм, провожали пышущий жаром закат. По красноватой от солнечных лучей пшенице змеился ветерок, пели и ворковали полевые птицы, одуряюще пахли простые цветочки, и вся земля словно была погружена в истому. И Люк, стоявший сзади, в какой-то момент отвел мои волосы назад, заставляя немного склонить голову, и коснулся языком ямочки за ухом. Я замерла, подчиняясь. Он тяжело вздохнул, втянул носом воздух и впился в мою шею, то лаская чувствительную кожу, то прикусывая ее зубами. И когда я, сдаваясь, тихо застонала, перехватил стон своими губами, начав умопомрачительный, тягучий, соблазнительный поцелуй. Садилось красное солнце, а его руки, медленно обжигая, скользили по бедрам вверх, задирая платье, ласкали мой живот и мимолетно касались умелыми пальцами отяжелевшей груди. Шумел ветерок, сливаясь с громким прерывистым дыханием мужчины, вжимающегося в меня сзади, и тело его было таким горячим, что это сводило меня с ума. — Хватит, — сказала я почти неслышно, но Люк остановился, прижавшись ко мне, уткнувшись лицом мне в плечо и восстанавливая дыхание. Мир вокруг плыл, и я плыла вместе с ним. — Злюка, — прошептал он хрипло, и я улыбнулась. Мы долго сидели на холме, обнявшись и наблюдая, как вытягиваются тени от дальних гор, небо подергивается фиолетовой дымкой, а огромный багровый шар скрывается за горизонтом. Разговаривали о какой-то ерунде, подсмеивались друг над другом, спорили. Замирали посередине разговора, тянулись один к другому и целовались, расслабленно, вдумчиво. И только когда стало совсем свежо, а южные созвездия закружили над нами в медленном танце, мы молча, будто ничего и не произошло, двинулись к дверям в обычную жизнь. Люк держал меня за руку, шел, немного прихрамывая, а я прислушивалась к себе. Мне было хорошо. И спокойно. А об остальном я подумаю завтра, когда уйдет очарование этого вечера и я снова смогу трезво мыслить. Внутренний голос настороженно молчал. — Поехали ко мне? — лорд Кембритч открыл передо мной дверь машины, помог сесть, придержав за руку. Я посмотрела на часы. Почти полночь. Ничего себе «побудь со мной хоть немного». Внезапно накатила отступившая было усталость, а с ней вернулся и ясный ум, и мне показалось, что по моему лицу он понял, что я отвечу, потому что иронично улыбнулся уголком губ. — Не сегодня. Отвези меня в госпиталь. Глава 4 Семь лет назад, поместье Байдек Василина Барон Мариан Байдек проснулся от какой-то возни за дверью и мгновенно сел на кровати, настороженно прислушиваясь. Создавалось такое впечатление, что там, в коридоре, старательно шаркая тапочками, ходит по кругу целая толпа старушек. Слышались тихие девичьи голоса и заговорщицкий шепот, иногда прерываемые строгим «Тс-с-с». Тогда голоса замолкали, чтобы через какое-то время раздаться снова. «Никакой дисциплины», — подумал капитан Байдек, почему-то улыбаясь. Его жизнь с появлением в ней принцесс встала с ног на голову. Никогда еще этот дом не был так полон. Никогда ему еще так не хотелось сюда возвращаться. Когда Мариан открыл дверь, застуканные на месте преступления принцессы, напрягшись, впрочем, совсем немного, продолжали тереть тряпками полы, намывать стекла, протирать подоконники и панели и начищать перила широкой лестницы, ведущей на первый этаж. — О, барон, доброго утра, — вытерев широкой ладонью совсем не величественно вспотевший лоб, поздоровалась наследница. «Доброе утро», — нестройным хором протянули остальные. Василина, на коленях домывающая пол у своей комнаты, покосилась на капитана и слабо улыбнулась. — Нам не спалось, и мы решили немного размяться, — вдохновенно продолжала Ангелина. — Хорошо успокаивает нервы, оказывается. Вы ведь не против… нашего способа лечения нервов, барон? И все снова напряглись. Кроме наследницы, конечно. Ну как можно на них сердиться? Даже если их высочества таким нестандартным способом снова предлагают свою помощь? — Как я могу быть против, леди? — отозвался он благосклонно, и леди выдохнули. — А после обеда мы можем собрать поспевшие яблоки! — выкрикнула неугомонная Полли и тут же получила тычок в бок от Алинки. — Тоже в рамках терапии? — полюбопытствовал Мариан. Девушки вразнобой закивали. — Работа на свежем воздухе — прекрасное средство от бессонницы, капитан, — светским тоном сообщила Ангелина, величественно глядя на него. — Тогда я не смею вам отказать, ваши высочества. Девушки заулыбались — переговоры прошли успешно. Все, кроме Марины, которая, уйдя в себя, сосредоточенно натирала сухой тряпкой и так сияющее оконное стекло. Байдек прошел по свежевымытым полам, вдыхая аромат чистоты и свежего воздуха из открытых окон. Чуть замедлил шаг около Василины, и тут ему в голову ударила волна сладкого, волнующего запаха, такого притягательного, что он чуть не потерял сознание. Замер на секунду, восстанавливая контроль, и быстро двинулся вперед, к лестнице, буквально оттаскивая себя от второй принцессы. Спустился по влажным ступенькам, прошел через сверкающий чистотой холл. Тело словно окаменело и горело, жутко крутило суставы, и барон, выйдя во двор, долго приходил в себя. Ничего подобного с ним раньше не случалось. А на втором этаже Василина со стоном разогнулась, потерла побаливающую с самого утра поясницу. — Что, — сочувственно спросила Ангелина, заметив болезненную гримаску сестры, — полнолуние скоро? — Ага, — со вздохом призналась Василинка. Ее цикл один в один совпадал с полнолунием, и за пару дней до этого начинали ныть спина и низ живота, что вместе с переменчивым настроением служило бесплатным и точным лунным календарем. За завтраком барон почти ничего не ел, отвечал на вопросы вежливо, но напряженно, и, извинившись и еще раз подтвердив, что против «терапии» ничего не имеет, а даже будет рад и абсолютно счастлив, если его яблоневый сад поможет снять стресс, быстро сбежал из столовой, сославшись на неотложные дела. Святослав Федорович, постфактум поставленный в известность об утренней уборке, проводил Байдека задумчивым взглядом. Он помнил молодого, храброго офицера, который с достоинством просил руки Василины и говорил о своей любви. Но теперь этот сильно повзрослевший мужчина ни словом, ни взглядом не проявлял своих чувств. Перегорел? Настолько силен, что сдерживает себя? Или не любил по-настоящему, и проверка, устроенная Ириной для дочери, помогла образумиться и ему тоже? Не зря же он возмутительно игнорировал приглашения в столицу? В любом случае этот брак был невозможен тогда, и сейчас мало что изменилось. Святослав был уверен, что рано или поздно ситуация разрешится, Ангелина взойдет на трон, и после ее свадьбы Василина станет самой выгодной партией и влиятельнейшим доводом при заключении союза между их королевским домом и домом другого государства. Он горько усмехнулся. В их паре именно Ирина всегда размышляла категориями государственной пользы, а он — вполне земными понятиями. Теперь, когда ее не стало, принц-консорт то и дело ловил себя на мыслях, которые могла бы озвучивать только она. После завтрака вставшие еще до рассвета девушки пошли отсыпаться и мирно проспали до обеда. А на обед барон, передав через Святослава извинения, не явился.