— Алло? — Светлана, ты где? — облегчение, и злость, и жалящие мысли о том, где она спит и с кем она спит. Он же ничего о ней не знает, может, она замужем давно и у нее пятеро детей? — А кто это? — немного растеряна, видимо, не отошла еще ото сна. — Это Четери, Света, — так, надо выдохнуть и не думать о том, что она его не узнала. — Чет? — теперь удивление и беспокойство. — Не думала, что ты позвонишь. Что-то случилось, нужна помощь? — Я тоже хочу узнать, что случилось, — процедил он в трубку. — Где ты? Почему не осталась у меня? — Я у своих родителей, Четери, — устало сказала Светлана, словно мягко упрекая за то, что разбудил ее из-за такой ничтожной причины. А он вместо вины почувствовал облегчение. Не у мужа, не с детьми. — Я и сама не думала, что поеду к ним, поэтому не сказала тебе. Завтра буду на работе. Дракон помолчал, прислушиваясь к себе. — Чет? — позвала напряженно, будто чувствовала, как он злится. — Диктуй адрес, — наконец произнес Чет, — и открой окно. — Не сходи с ума, — попросила она. — Адрес, Света. Он прилетел через пятнадцать минут, прыгнул в окно, около которого она, замерзшая и недовольная, ждала, ругаясь про себя на неугомонного дракона и боясь, что услышат или войдут родители. Как был, обнаженным, схватил ее в охапку, сжимая до боли, словно наказывая за отсутствие. И понес в кровать — яростно доказывать что-то непонятное даже для него самого. Светлана так и не поспала нормально этой ночью. Просто периодически проваливалась в сон в перерывах между его жадными ласками, подрагивая в полудреме и прижимаясь к своему неистовому любовнику, когда он отдыхал и гладил ее влажное тело. Она устала не кричать и сдерживать стоны от его напора, устала всматриваться в лицо с горящими вишневым светом глазами, пытаясь найти там что-то важное и необходимое ей. И только под раннее утро, когда он ушел, подарив ей легкий поцелуй, а до звонка будильника оставалось не более полутора часов, Света, свернувшись калачиком в ставшей сразу холодной постели, мгновенно уснула, измотанная, как никогда в жизни. Марина Пресс-конференция наконец-то закончилась, Ангелина величественно всех поблагодарила, поднялась и вышла. А за ней потянулись и остальные — дипломаты, маги и я. — Ну что, нужно это отпраздновать, — жизнерадостно сказал, кажется, князь Василевский, когда мы снова оказались в Оранжевом зале. На столе, весело подмигивая округлыми хрустальными боками, уже стояли наполненные фужеры с шампанским, окруженные чашами с клубникой, фруктами, икрой в тарталетках и прочей радостью. Я мысленно застонала. Нет, еще и алкогольного праздника я точно не выдержу. — Праздновать будем, когда убедимся, что земля успокоилась, — охладила направившихся к столу дипломатов Ангелина, и ее ледяной тон словно заморозил всех на месте. — А просто перекусить можно, — милостиво добавила сестра, но, по всей видимости, аппетит она уже им перебила. — Ярослав Михайлович, можно вас на пару слов? — Ани обернулась к премьеру. Минкен подошел, и они вполголоса начали что-то обсуждать. Краем глаза я увидела, как маги во главе с Алмазом, обойдя пристыженных дипломатов, как ни в чем не бывало набрали себе тарелки с закусками, шампанского и начали все уминать. Правда, это совсем не походило на празднование, скорее на объедание. Старый маг сказал, что они ставили охранки вокруг дворца, пока Ангелина отвечала на вопросы, а бедный лохматый Мартин в это время держал щит перед сценой — вдруг в толпе журналистов оказался бы убийца или маг-наемник? Так что опустошающие стол волшебники просто восстанавливали силы. А вот и фон Съедентент — помахал мне рукой, широко улыбнулся, тряхнул темными волосами. Я легонько кивнула, насмешливо глядя на него. Смотреть на мага было, откровенно говоря, приятно. Этот мужчина просто распространял вокруг себя волны сокрушительного обаяния. Хотя они явно не действовали на стоящую рядом смуглую Викторию — она посмотрела на Мартина, скривила губы, затем перевела взгляд на меня и подмигнула. Типа «Ну мы-то с вами способны не поддаваться ему». Не знаю, как она, а насчет себя я не уверена. «Ну-ну, оказывается, нам нравятся плохие мальчики?» «Этот мальчик хороший». «Ну-ну». Ангелина тоже заметила наши переглядывания, прищурилась. Ну и ладно, будет лишнее доказательство, что к Кембритчу я равнодушна. Кто с разбитым сердцем стал бы флиртовать с другим, если от момента разбиения прошло менее суток? «Ты, например». Внутренний голос набирал обороты, а я постепенно уходила в себя, почти засыпая, но при этом упорно и вежливо улыбаясь, когда ко мне подошла Ани и потянула за собой. — Приготовили наши комнаты, Марина. Минкен сказал, что они начали восстанавливать интерьеры с момента начала наших поисков, чтобы мы сразу могли въехать. Горничных наняли, охрану, поваров. Весь персонал, если кратко. — Какая предусмотрительность, — пробурчала я, двигаясь за ней к двери. В другом состоянии я бы и за все сокровища мира не вернулась туда, где все напоминало о маме и нашей прошлой жизни. Но сейчас меня можно было положить прямо на стол, между икрой и клубникой, на глазах изумленных верноподданных, и я бы заснула без всяких угрызений совести. — Ваши высочества, извините, что дергаю, старый совсем, памяти нет, забыл сказать кое-что, — умирающим голосом проскрежетал сзади Алмаз Григорьевич — мы не дошли до спасительной двери буквально пары шагов. Старый маг, от одного взгляда которого немного бледнели профессора и придворные маги, оторвался от четверки своих спутников и вполне себе живенько нас догонял. На лицах его коллег царило непередаваемое облегчение. — Дамы, — сказал он уже нормальным тоном, — я настоятельно не рекомендую вам до принятия вассальной клятвы, а лучше до коронации и свадьбы, выходить на улицу. Будем использовать Зеркала, но предупреждаю, поначалу может немного мутить. — Зачем такие предосторожности, Алмаз Григорьевич? — недоуменно спросила Ангелина. — Минкен заверил меня, что во дворце и вокруг полно охраны, да и щиты вы поставили, и сигналки… — Знаете, — заговорщически проговорил он, открывая дверь и предлагая нам выйти, — я всегда учу своих обалдуев, что хороший маг должен доверять не только фактам, но и интуиции. А я хороший маг, — скромно добавил Старов. Дед определенно нравился мне все больше. — И интуиция буквально кричит мне, что нужно перестраховаться. Эти красавцы, — он мотнул головой на последовавших за нами охранников, — конечно, неплохи, но против снайпера или взбесившегося темного ничего сделать не смогут. Я вспомнила, как замертво падали на пол зала телепорта телохранители, пытающиеся защитить нас от Смитсена, и у меня закружилась голова, как перед давешним обмороком. Зачем, зачем мы снова в это полезли? Стоило ли столько прятаться, чтобы сейчас подставляться? — Вы не преувеличиваете? — криво и недоверчиво улыбнулась Ангелина. Нервы у нее всегда были покрепче моих. — Я весь вечер ощущаю, будто над нашими головами нависает опасность, — серьезно и строго сказал Старов, и сестра кивнула. — Мне тоже не по себе, — неожиданно согласилась она. — Затылок покалывает. А вот мне было нормально, во всяком случае, ничего сверхъестественного я не чувствовала, кроме желания покурить и заснуть. Но это были совсем обычные и привычные желания. Даже родные, можно сказать. — И кто будет водить нас через Зеркала? — поинтересовалась сестра, когда мы прошли по коридору и зашли в маленькую аккуратную комнатку с рядом кресел и экраном проектора на стене. — Сегодня и завтра, перед вассальной клятвой — я. Дальше как получится, но скорее всего, кто-то из моих учеников, Виктория или Мартин. И, если вы позволите, я возьму на себя поиск придворного мага. — Конечно, — благосклонно ответила сестра, наблюдая, как появляется мутное высокое Зеркало. Наши охранники стояли сзади, безразлично глядя на постепенно проявляющуюся зеркальную и блестящую поверхность. — Так, глаза закрываем и вперед. Некоторое время не будете чувствовать опоры под ногами и понимать, где верх-низ. Глаза пока не открывайте, надо привыкнуть. Ваше высочество, идете? — это он Ангелине. — Прошу прощения, принцесса, но сначала мы — проверим, что на той стороне. Обратно пройти сможем? — пробасил один из охранников, видимо, главный, и Алмаз кивнул, посторонился. Через минуту немного позеленевший телохранитель вылез обратно и пробурчал: «Чисто все, можно идти». Когда-то на заре своего жокейского опыта я недостаточно крепко закрепила подпругу, и милая кобылка Лаванда, резко затормозив, перекинула меня через голову. Я только чудом ничего не сломала, но ощущение, когда летишь кувырком и не можешь сгруппироваться, потому что теряешь ощущение тела в пространстве, запомнила. Вот при переходе через Зеркало было то же самое, только крутило подольше и не швыряло о землю. — Вот и отлично, — бодро сказал Старов, выходя из Зеркала последним. Мы стояли у наших комнат в Семейном крыле, в том самом коридоре, по которому убегали в день переворота. — Спокойной ночи, ваши высочества. Если возможно, уделите мне завтра несколько минут перед вассальной встречей в Церемониальном зале, я бы очень хотел узнать, как сработал амулет и куда вы попали. — Конечно, — произнесла Ангелина, и маг удалился. Удивительный старик. То дурачится как дитя, то запугивает своих «обалдуев», то общается на уровне лорда первой крови. Наверное, в его возрасте и при его могуществе можно позволить себе быть тем, кем хочешь. «А вот кем хочешь быть ты, Марина?» Кровать стояла на том же месте, занавески и обои были того же цвета. Даже фотографии с моими кубками и маленькой мной сохранили и развесили по стенам, как и было. Были там и наши общие фотографии с мамой, но я не стала подходить ближе и смотреть. Почти все выглядело как раньше, но это уже был не мой дом. Выпуская сигаретный дым в открытое окно, я со всей отчетливостью поняла, что хочу вернуться в свою больницу, отучиться и работать дальше и никогда-никогда не возвращаться во дворец. Но сейчас я просто не могла оставить Ангелинку одну. Тело чесалось, видимо, на нервной почве и требовало помыва. Душевая в тех же цветах, зеркало на том же месте, красные и белые полотенца с вензелями нашего дома. Я тупо стояла под струями воды, и спать уже не хотелось, видимо, перегуляла пик сонливости. Затылок ломило, а в голову настойчиво лезли картинки нашего бегства и страха. Эти стены просто довлели надо мной, и из неврастенички я хорошими темпами превращалась в параноика. В результате я, как маленькая, под ничего не выражающими взглядами охраны пробралась к сестре в комнату и попросилась поспать с ней. Мне показалось, что Ангелина обрадовалась. Наверное, не мне одной здесь было плохо и тяжко. Только вот ей не сбежать обратно, как мне. И все равно придется нести эту ношу одной. Обнявшись как в детстве, мы наконец-то заснули. Церемония принесения вассальной клятвы была назначена на полдень, в Большом Церемониальном зале, и дворец с самого утра оживал, заполняемый суетящимися слугами и прибывающими аристократами. После легкого завтрака на нас напали модистки и стилисты, которым предстояла непростая задача выбрать и подогнать подобающие случаю платья за несколько часов, а также сделать из неухоженных принцесс нечто блистающее и впечатляющее. От этих людей исходил азарт, от меня — раздражение. Пачка сигарет, лежащая на тумбочке у кровати, мозолила глаза, мозг требовал кофе и шоколадку, а примерки все продолжались. Беда была в том, что на официальные церемониалы требовалось одеваться в цвета нашего дома, но при этом не выглядеть как национальный флаг. И если Ангелинке как наследнице был допустим еще и желтый с золотым, то я должна была выбирать между красным и белым. Хорошо хоть цвет аксессуаров был не регламентирован. Это был день Ангелины, поэтому я решила не выделяться и выбрала белый. Мне он, как блондинке со светлой кожей и ярко-голубыми глазами, категорически не шел, и запаренные модистки искали тот самый оттенок, который позволил бы мне не выглядеть привидением в саване или трепетной невестой перед обмороком. Остановились на блеклом светло-жемчужном платье из мягкой драпированной ткани, закрывающем колени и руки на три четверти. Максимально допустимый v-образный вырез, аккуратный запах на груди. Единственная дань королевским цветам — светло-коралловый широкий пояс с золотыми бляхами по бокам. Что ж, за местного доктора в белом халате меня никто не примет, но и выделяться не буду. Модистки убежали подгонять платье, подбирать обувь и украшения к нему, а я, сердито мотнув головой на приближающуюся стилистку, метнулась к тумбочке, открыла окно и наконец-то закурила. Набрала со змеева телефона номер Валентины — вдруг отец рядом и ответит? — Алло? — Отец, это Марина. Видел новости? — Видел. И Ангелина вчера звонила, рассказала все вкратце. Просила приехать на церемонию. Но я не поеду, Марин, Валентина в больнице надолго, за детьми некому смотреть. Справитесь без меня? — Конечно, — улыбнулась я в трубку. Отец наконец-то мог от души о ком-то позаботиться, а то когда мы все повзрослели и разлетелись, одной Каролинки ему явно не хватало. Иногда я поражалась, сколько же в нем терпения и любви к нам всем, хотя родными ему были только младшенькие. Как-то я спросила, почему он к нам так относится, а отец пожал плечами и ответил: «Вы ее дети, а значит, и мои». Великая любовь. Наблюдая такую, просто невозможно не сравнивать и не желать, чтобы тебя любили так же бесконечно сильно. — Как соседи, не достают?