– Вставай, и прекращу. Мэтт поднимается и неторопливо поворачивается. – Медленно соображаешь, пацан. – Кто вы? – Неправильный вопрос. Палка просвистывает в воздухе, но Мэтт уклоняется от удара. Прежде чем сказать что-то еще, он пытается придумать, как сбежать от этого психопата и вызвать полицию. Тут его осеняет. Он поворачивается туда, где, как ему кажется, стоит его мучитель. – Зачем вы здесь? Он напрягается, привстав на цыпочки, готовый увернуться. Но удара не следует. Этот вопрос – правильный. Стик – так представляется незнакомец. Они вместе выходят из зала на холодную улицу. Мэтт волнуется. Снаружи ему неуютно – по крайней мере, теперь. Улица для него – как минное поле. Он носит выданную врачом белую трость, но так и не научился правильно ей пользоваться. Он машет ей слишком быстро и ходит с привычной для себя скоростью, так что регулярно спотыкается и цепляется за стоящие вдоль тротуара велосипеды. Ему приходится постоянно сбавлять шаг и идти медленно, как старик. Мэтта это бесит. – Пацан, я за тобой наблюдал, – говорит Стик, пока они бредут по тротуару. – Зачем? – Ты особенный. В тебе есть кое-что, что могло бы нам послужить. – «Нам» – это кому? – Тебе этого знать не положено. Мэтт фыркает. – Никакой я не особенный. Я вообще никто. – Вот как? Ты уверен? – Стик говорит спокойно, но Мэтт чувствует в его голосе напряжение. Он словно кобра, готовая в любой момент ужалить. – Я слепой. Чего во мне особенного? – Думаешь, слепота тебе помешает? По-твоему, слепые ничего не могут добиться? – Да нет, просто… – Просто тебе себя жалко. Пацан, кончай. Не хватало мне еще с этим возиться. Мэтт начинает злиться. Да что этот мужик о себе возомнил? Попробовал бы он поставить себя на его место! – Я чувствую, как от твоей кожи пошел жар, – тихо говорит Стик. – Советую тебе хорошенько выбирать слова, прежде чем сказать что-то еще. Он чувствует, как от его кожи идет жар? Мэтт останавливается. – Вы что, тоже слепой? – С рождения. Так что я знаю, о чем говорю. И знаю, что тебе приходится выносить. Но вот какое дело – мне на все это плевать. Несколько минут они идут молча, слушая лишь городской шум. – Куда вы меня ведете? – спрашивает Мэтт наконец. – Никуда. Просто хочу кое-что показать. – Что? – Увидишь. Ну, или не увидишь. – Мэтт снова слышит смешок и понимает, что смеются над ним. Они приходят к подвалу старого заброшенного здания. Мэтт останавливается у входа. Стик не отходит от него ни на шаг. – Туда я с вами не пойду, – категорически заявляет Мэтт. – Почему это? – А вдруг вы маньяк? – Можно и так сказать. – «Можно и так сказать»? – Ага. Но это не значит, что я собираюсь тебе навредить. – Не слишком убедительно. – Я и не собирался тебя убеждать. Здесь у меня тренировочный зал, где ты будешь тренироваться. Мэтт недоверчиво вздергивает брови. – Тренироваться? Зачем? – Чтобы драться. Чтобы стать воином. – Воином, ну-ну. И зачем мне им становиться? Лицо Стика внезапно оказывается в считанных миллиметрах от его собственного. Мэтт чувствует запах апельсинов и корицы. – Хочешь и дальше убегать и прятаться? – Н-нет. – Ты больше не маленький мальчик, ясно? Если хочешь мне пригодиться, придется тренироваться! – Не понимаю, зачем я вам? Чего вы от меня хотите? – Не могу сказать. Еще рано. – Вот как? Это что же получается: какой-то незнакомец следил за мной, несовершеннолетним школьником, чтобы заманить в заброшенное здание и там превратить в волшебного воина? – Про волшебство я ничего не говорил. В драке нет ничего волшебного. – Да и ладно. Мой ответ «нет». – Не валяй дурака. – Я серьезно. Дальше я с вами не пойду. Мэтт напрягается в ожидании нового удара по голове, но его не следует. Слышно лишь, как Стик вздыхает. – Послушай, я не собираюсь с тобой сюсюкаться. Когда будешь готов извиниться – приходи, я буду здесь. – За что мне извиняться? – За то, что потратил мое время. Я думал, что ты готов, но оказался не прав. Мэтт выдерживает неделю. Ему хочется узнать, что имел в виду Стик, но он терпит. Нельзя так легко сдаваться. Он приходит к зданию вечером и открывает старую дверь. Он шарит тростью по полу. Ничего. Коридор чист – ни препятствий, ни мусора. Мэтт входит внутрь. Воздух сырой, пахнущий мучнистой росой и плесенью. Невидимые споры проникают в его легкие. Дом кажется совсем ветхим. Лишь бы прямо на голову не обрушился. – Через десять шагов налево! – Откуда-то издалека Мэтт слышит голос Стика.