Женщина с радостью протянула мужчине руку. Тот с изумлением помог ей подняться по ступенькам. «Что я всё время удивляюсь? Если она разъезжала с хозяйкой и хозяином, то должна была привыкнуть к галантному обращению»,– успокоил он себя. Карета тронулась. Наяда спросила: –А что Вы искали в той дыре под названием трактир «Тайна»? –Приключений. И я их нашёл. Это – Вы. Хотя обычно я сталкиваюсь с ворами или разбойниками. Отрабатываю на них удары, которые пригодятся в боксе. –Жестоко искушать, а затем нокаутировать жертв. –Разбираетесь в боксе? –Брат занимался… –О, как похвально для слуг…А вот мы уже и подъезжаем. У меня будет к Вам маленькая просьба: поцелуйте меня в знак Вашей благодарности за спасение. Женщина опешила. –Столь незначительная просьба поставила тебя в тупик, Джейн? И он попытался её обнять. Она с визгом ожесточённо отпихивала его. С возмущением вопила: –Не смейте прикасаться ко мне! –Вот только не надо подмешивать в свой образ притворного благонравия! –Что-о? –Если Вы такая недотрога, тогда какого чёрта сидели в столь разгульном заведении с дурной славой? В свои двадцать пять ты до сих пор без семьи, почему? И он предпринял новую атаку на её добродетельность. Его руки с силой сжали её плечи, его горячие губы впились в её трепещущие от негодования уста. Она билась и вырывалась, но мужчина не отпускал её, пока полностью не сбил дыхание от затяжного поцелуя. –Вы – подлец, мистер Вседозволенность,– тоже задыхаясь, процедила в лицо нахала Наяда. Карета остановилась, Олди сгрёб девушку в охапку и вынес. Перед ними было здание, но не гостиницы. –Я предлагаю стать тебе своей служанкой. Я буду больше платить. Она поняла, что криком ничего не добьётся, а только разозлит насильника. «Ладно, пусть делает что хочет, всё равно он лучше, чем та пьяная орава головорезов»,– смирилась с судьбой женщина. Ей льстило и то, что мужчина дал ей всего двадцать пять, тогда, как ей исполнилось тридцать один. Биффорд отнёс добычу в свою спальню. Аккуратно положил на постель, и сам лёг сверху. Он гладил прекрасное лицо, едва касаясь, зачарованно рассматривая каждую чёрточку её божественного лица. Никогда ещё он не похищал женщин, но нисколько не раскаивался. Он осыпал лицо похищенной осторожными поцелуями, а затем присел и освободил её от панталон. Бельё на ней было дорогое, и он решил, что у плутовки есть богатый любовник. Наяда бесстрастно уставилась в стену. Но через мгновенье её глаза расширились от изумления и небывалого восторга. Незнакомец целовал её между ног! –Так заниматься сексом нельзя,– выдохнула ошеломлённо Наяда. На что Биффорд рассмеялся. –Почему же что дозволено французам – не дозволительно англичанам?– усмехался он. И он продолжил сладостную пытку. Женщина выгибалась и стонала. Её благонравие молило: –Прекратите. Но тело желало продолжения. Доведя её почти до оргазма, он остановился и издевательски спросил: –Что, остановиться? –Нет, продолжай!– горячо взмолилась Наяда. Мужчина скинул с себя одежду и проник в тело женщины как подобает мужу. Впервые она радовалась интиму, впервые нестерпимо хотела обнять того, кто подарил ей блаженство. Когда новое ощущение вожделения сменилось сладостным взрывом, Наяда поняла, что изменилась её сущность женщины. Она пребывала в истоме, а незнакомец раздевал её притихшую и безропотную. –Джейн…– страстно прошептал он. Она улыбнулась и спросила: –А как зовут моего господина? –Биффорд Олди. Женщина принимала ласки чужого мужчины и таяла от прилива нежности. Биффорд всю ночь дарил себе и ей счастье плотской любви. Под утро, перебирая рукой локоны её волос, он уснул с улыбкой на губах. Наяда была уверена, что слугам дали распоряжение не выпускать её. Но спальня находилась на первом этаже, и женщина, одевшись, осторожно открыла окно и выбралась из дома. По дороге домой баронесса уныло думала: «Почему сердце моё в смятении? Почему перед глазами вновь всплывает образ Биффорда? Поиграла в простолюдинку… Служанка Джейн, ха! Интересно, конечно, было пощекотать себе нервы и развеяться от семьи, от измен Нормана…но, если все мои похождения всплывут? И этот Олди, наверняка, всех женщин также зацеловывает и ласкает, как и меня…» И от этих мыслей ей стало больно. Почему она не хочет ни с кем делить этого Олди? Но она его больше никогда не увидит, и Наяда заплакала. Дома муж встретил миссис Сэндлер настороженным взглядом. Наяда старалась на него не смотреть. –Ты соскучилась, дорогая, может, займёмся любовью?– предлагал играючи Норман. –Опять шутишь,– отмахнулась от него жена. Почему она не спешит поделиться новым опытом с Норманом? Может, теперь и с мужем она сможет получать то же удовольствие, что давал ей Биффорд? Но нет, после ласк Олди она не хочет, чтобы Норман дотрагивался до неё. Почему? Ведь Сэндлер имеет на неё право, а мистер Олди никаких. –Прислали ли тётушки какие-либо письма мне или Орину?– узнавал муж. –Нет. –Странно. А какого числа ты отбыла? –Не помню. –Так и запишем: скрывает ряд невыясненных обстоятельств,– язвил Норман задумчиво и выводил жену «на чистую воду»,– Почему я должен верить тебе, если ты меня всегда обвиняешь в прелюбодеяниях? После поездки в Лондон ты сама не своя…Ты изменила мне, Наяда, это очевидно. –Нет, Норман, нет,– отрицательно затрясла головой женщина. Мужчина придал голосу дружелюбный оттенок: –Отпираться глупо, я же юрист. Ты прячешь глаза, тоскуешь по любовнику, впадаешь в какую-то отстранённость. Бедняжка, зачем же так изводиться? Наяда опрометчиво приняла иронию мужа за сострадание. Она всхлипнула, села на стул, и, закрывши лицо руками, призналась: –Я изменила тебе, Норман. –Я нисколько не сомневался в твоей наигранной добродетели в таком весёлом местечке, как Лондон! При первом же искушении твоё хвалёное благонравие дало огромную трещину! –Всё вышло случайно…Я сопротивлялась! –И кто же подверг мою благочестивую Наяду таким соблазнам? Неужели старая карга, тётка Филдинг, напала из-за угла? «Он прав, я сама пошла искать приключений ночью в трактир…»– осознала женщина. –Но теперь же я – твой идеал женщины! Общедоступная, любвеобильная женщина без комплексов! –Так ты получала удовольствия…– прошипел злобно муж. Его лицо покрылось красными пятнами. Жена благоразумно отскочила в сторону. –Ты будешь гореть в аду!– прокричал в ярости Норман. –Может, и буду! Но какое счастье, что там тебя уже не будет: твоя проспиртованная основа сгорит гораздо быстрее!