–Не прибегай к насилию через шантаж, иначе я возненавижу тебя, – выпалила баронесса. –А разве Вы питаете ко мне какую-либо привязанность? –Да. Я успела…я успела полюбить Вас,– выдохнула Наяда. –О, нет! –К сожалению – да. –Я хотел сказать: о, нет, я даже не смел мечтать. Я останусь в Вашем городе. –Нет! –Да. –Нет! –Да. –Но тогда каждое твоё появление будет соблазнять меня и искушать…Мне будет больно видеть тебя, и не иметь возможность обнять… –Где ты была раньше?– с болью в голосе и укором к судьбе воскликнул мужчина,– Я узнавал: ты в девичестве подолгу гостила в Лондоне, а я ни разу не встретил тебя на балах! Больше десяти лет ты уже замужем за другим… –Долгие годы без счастья,– вторила Наяда. –И ты думаешь, что теперь я смогу жить, и не стремиться вновь увидеть тебя? –Я дам свой портрет… –Он не заменит оригинал. Я не мальчишка-романтик, чтобы довольствоваться немногим, выдумывая любовь, тешить себя пустой надеждой. У обоих из глаз брызнули слёзы. На балкон вышел Тайлер Оллинхэм. –О, миссис Сэндлер, чем так расстроен лорд Олди? Не часто увидишь слёзы на глазах у столь мужественного мужчины. –Я рассказала ему о гибели своей дорогой сестры Граветин,– всхлипнув, сказала хозяйка дома. –Это ужасно, ужасно,– подтвердил Биффорд, отворачиваясь. Баронесса Сэндлер выскользнула с балкона, оставляя гостей. Оллинхэм задумчиво подтвердил: –Да, даже старые раны больно тревожить. Ноги несли Олди вслед за любимой женщиной. Вот она вырывает бокал со спиртным у джентльмена в белом парике. –Хватит пить, ты меня позоришь,– укоряла баронесса мужа. –Жёны подрезают мужчинам крылья, а потом укоряют, что они не ангелы. –Своей иронией ты превозносишь себя до небес. Но чем ты превосходишь остальных? Сам ведь далёк от идеала. –Наяда, иди к поэтам, те уже читают оды в твою честь,– гнал её Норман. Жена от него отстала. Быстрым шагом направилась к группе людей, что слушали стихи. Незнакомый молодой человек высокопарно спросил у Нормана: –Вас нисколько не волнует общественное мнение? Адвокат воззрился на гостя. Лощёный брюнет так и светился презентабельностью. «Неплохая бы получилась парочка из него и Наяды»,– ухмыльнулся Сэндлер. Вслух же он сказал: –Вы всё не так поняли: у нас городской конкурс на самого пьяного хозяина, и на самую стервозную хозяйку. Собственно с кем имею честь говорить? –Я пришёл с мистером Оллинхэмом, я представитель банка из Лондона. Моё имя Биффорд Олди. Норман выпятил нижнюю губу, кивая в знак удивления. –Высокая шишка,– похвалил хозяин молодого человека. Олди указал в сторону официанта с разносом, у коего стояли разнообразные алкогольные напитки: –Виски? –Ага, бутылки две-три,– кривлялся барон, забирая с разноса стопку. –Алкоголь воспринимается Вами, как экстремальный вид спорта? –Вот именно. –В такой борьбе огненная жидкость обычно побеждает человека. –Да я давно уже на краю пропасти. –Не понимаю, что привело Вас к краю обрыва. Прекрасная жена, дети, высокий доход, положение в обществе: всё есть. –Между этими аспектами нет гармонии. Жену не люблю. На работе кривлю душой в угоду толстосумов. В Высшем обществе разочаровался… –Так поменяйте что-либо в жизни! –Дельный совет. Хотя я вдруг понял, в чём ошибался…Я выдумал себе идеал. Не мог довольствоваться тем, что имел, тяготея к другой женщине. Не мог быть счастливым, хотя всё имел для этого. Может, так бывает со всеми? Наши мятежные души всегда в поиске, всё время ищут что-то более стоящее и прекрасное. Лорд Олди пробыл в доме капитана Филдинга и его сестры, пока гости не начали покидать гостеприимных хозяев. Когда Олди направился к выходу, Наяда спустилась за ним, но он не заметил, что кто-то спешит за ним. Он зло попросил кучера: –Любезный, а отвези-ка меня в бордель. Баронесса села в свою карету и поехала следом. «Неужели мой возлюбленный войдёт к дешёвым проституткам после того, как только что объяснился мне в любви?»– не верилось ей. Биффорду показались отвратительны старания фригидной проститутки. Он, поспешно одеваясь, будто что-то гнало его отсюда, говорил ей: –Зачем пыжиться и изображать то, о чём понятия не имеешь? Опытному мужчине сразу видно твоё поганое притворство, обманывай лучше наивных студентов. Олди вышел из публичного дома. Хотя тёмная мгла ночи нависла над городом, он различил сидящую возле кареты прямо на земле плачущую женщину. Мужчине стало жаль бедняжку. Он подошёл и поднял её за плечи. Лицо женщина укрывала в тончайшую шаль и безутешно рыдала ещё громче. Лорд уговаривал её: –Здесь не место для благородных дам. Ваш муж всё равно вернётся домой, к Вам. –К чёрту мужа, там были Вы, Биффорд,– подняла на него зарёванное лицо Наяда. –О, Боже! Любовь моя, что Вы здесь делаете?– опешил мужчина. Женщина в ответ только всхлипывала. Биффорд усадил её в свою карету, прислонил к себе. Она рыдала в истерике, он гладил её по плечу, приобняв, другой рукой гладил по мокрому лицу. –Я же мужчина, Ни-Ни, а ты так далека и недосягаема… –Я здесь,– опротестовала Наяда,– Отвези меня не домой, а к себе. Ни-Ни её ещё никогда не называли. И это ласковое прозвище звучало так мило. –О, Бифф, я ещё никогда так безумно не любила! Я вообще до этого ничего не знала о любви! Он впился губами в этот обожаемый рот. Она всхлипывала, и он переключился на её шею. Карета остановилась у гостиницы. Олди закутал лицо женщины в шаль, она ему улыбалась сквозь щёлку материи. Биффорд постарался обучить любимую в номере гостиницы многообразию поз.