*** Келвин придерживает для меня дверь, и я спешу внутрь, где нас уже ждут Лулу с Марком. От теплого воздуха мы с Келвином радостно стонем. Подходит Лулу и берет меня под руку. — Все в порядке? — Ага, просто пришлось заново застегнуть туфли. — Ну ладно, — заметно успокоившись, она показывает на столик, который сейчас убирают помощники официанта. — Попросили минут пять подождать. — Спасибо тебе за помощь. И спасибо, что была сегодня рядом. Не знаю, как бы я справилась без тебя. Выражение ее лица смягчается, и она меня обнимает. — Смеешься? До сих пор самое безумное, что я видела в твоем исполнении, — это когда ты пыталась поменять дату в купоне Saks с истекшим сроком, чтобы получить скидку. Поэтому твою свадьбу ни за что бы не пропустила. Со смехом я целую Лулу в щеку. — Иногда ты просто чудо. Не часто, но… — Очень смешно. А теперь извини, но я пойду кутить и предамся старому доброму невинному флирту с другом твоего мужа. Увидев, что Лулу ушла, Келвин возвращается и берет меня за руку. Прикосновение по-прежнему непривычное, но такое замечательное, что в животе сладко ноет. — Проголодалась? — интересуется он. — А как насчет пари? — напоминаю я. — Я потому, кстати, и спрашиваю, — кивком головы Келвин показывает на стойку, где выставлено мясо. — У них тут отличные стейки. О да, заинтересовать меня ему удалось. — Согласна. И что ты предлагаешь? — Тут подают портерхаус на двоих, троих или четверых. Я не ела почти сутки, и от одной мысли про большой и сочный стейк у меня начинают течь слюнки. — Та-а-ак. — Давай возьмем порцию на троих, и кто съест больше, тот и выиграл. — Готова поспорить, что здешний портерхаус на троих сможет прокормить нас обоих в течение всей недели. — Ты абсолютно права, — его очаровательная улыбка непременно должна сопровождаться мелодичным звоном колокольчика. — И я угощаю, кстати. Мне не в первый раз приходит в голову поинтересоваться, чем он зарабатывает себе на жизнь, но я не могу — по крайней мере, не сейчас, когда мы не одни. — Ты не обязан это делать. — Думаю, что удовлетворить потребности своей жены во вкусном ужине я вполне в состоянии. Удовлетворить потребности. От таких слов мое сердце бьется быстрее. — Уделаемся в мясо! Ха, каламбур. Келвин с энтузиазмом улыбается. — Очень хочу посмотреть, как ты с этим справишься. — Решил, что Холлэнд не сможет прикончить порцию стейка? — спрашивает появившаяся рядом со мной Лулу. — Какой милый наивный мальчик. *** Когда мы встаем из-за стола, я со стоном хватаюсь за живот. — Значит, вот как себя чувствуют беременные? Не надо мне такого счастья. — Могу взять тебя на руки, — вежливо предлагает мне Келвин и помогает надеть пальто. К нам подлетает Лулу, чересчур оживленная после вина, и обнимает обоих за плечи. — Невесту нужно переносить через порог на руках, потому что это романтичная традиция, а не из-за того, что она обожралась. Я подавляю отрыжку. — Это такой способ произвести впечатление на мужчину — показать, как много ты можешь съесть, — разве ты не знала, Лу? Келвин смеется. — Мы шли наравне. — Ничего подобного, — возражает Марк. К огромному удивлению наших друзей, мы попросили официанта поделить чудовищных размеров порцию пополам. Я съела примерно три четверти своей части. Келвин отстал от меня граммов на пятьдесят. — Зато имя Келвин Баккер звучит хорошо. Мужественно, — говорю я. — Во что я ввязался? — полустонет-полусмеется Келвин. — В брак с фермерской девчонкой, — отвечаю я. — И лучше тебе узнать в первый же день, что к еде я отношусь крайне серьезно. — Но ты ведь такая маленькая, — окинув взглядом мое тело сверху вниз, говорит он. Его взгляд словно огонь. — Ничего и не маленькая, — во мне 1,69 м, и этот рост принято считать чуть выше среднего. Лишнего веса у меня никогда не было, но я и не худенькая. Дэвис любит называть меня крепышом, что не самое лестное описание, хотя далеко и не худшее. Короче говоря, мое тело создано для спорта, но зрение и руки заточены под чтение. Выйдя из ресторана, мы собираемся в кружок на тротуаре. Для долгих прощаний сейчас слишком холодно. Марк спрашивает, не хотим ли мы продолжить отмечать, но когда Келвин мнется, я тут же присоединяюсь к нему и ссылаюсь — вполне искренне — на дикую усталость, хотя на часах всего десять. Обняв нас на прощание и еще раз поздравив, друзья берут разные такси и уезжают в противоположные стороны. Играть в комфортные отношения во время ужина нам с Келвином было легко — отвлекало пари. Едва мы сели за стол, Лулу заказала вино, Келвин закуски, и беседа пошла как по маслу. В присутствии Лулу так бывает всегда. Я даже называю ее смазкой для общения, хотя Роберт взял с меня слово никогда больше не употреблять такую метафору. А теперь мы с Келвином одни. И прятаться больше некуда и не за кого. Я чувствую, как он берет меня за руку. Даже сквозь наши перчатки я ощущаю его тепло. — Не против? — спрашивает Келвин. — Я ни к чему не веду. Просто чувствую себя очень хорошо. — Все в порядке, — даже более чем в порядке. Вот только дышать мне стало гораздо труднее — черт, идея была плохая. Из-за его обезоруживающей честности и дружеской привязанности, которую Келвин так явно демонстрирует, все станет намного сложнее, когда репетиции окончатся и придет время расставаться. — Нам в какую сторону? — спрашивает Келвин. — Ой, — и правда ведь. Мы стоим посреди улицы на холоде, пока я таю изнутри, а он понятия не имеет, где теперь живет. — Нам на 47-ю. Вот сюда. Мы идем быстро. Я успела забыть, как странно шагать по улице, держа кого-то за руку. А на морозе это странно вдвойне — потому что мы торопимся, и Келвин крепко сжимает мою ладонь. Я делаю то же самое. — Как ты познакомился с Марком? — Играли в одной группе в универе, — пока мы идем по 8-й улице, его плечо то и дело прикасается к моему. — В отличие от меня, относившегося к музыке серьезно, для Марка она всегда была просто развлечением. После окончания он пошел дальше и получил степень MBA, — помолчав немного, Келвин продолжает: — Я жил в его квартире в Челси. А вот и ответ на один из моих вопросов. — Не бесплатно, — тут же добавляет Келвин. — Сейчас ему, конечно, жаль терять дополнительные деньги, но, как он сам выразился, скучать по виду моего голого зада Марк точно не станет, — Келвин смеется. — И он посоветовал мне купить наконец пижаму. Мои глаза становятся огромными, и Келвин спешно поясняет: