— Уже нет. Он кивает, и какое-то время мы молчим. И смотрим по сторонам. На выключенный телевизор, окно, шкафы, в сторону кухни. Куда угодно, лишь бы не друг на друга. Он мой муж. Муж! Чем чаще я в уме повторяю это слово, тем более фальшиво оно звучит. Как будто все это понарошку. Келвин тихо покашливает. — У тебя есть что-нибудь выпить? Выпивка! Точно. Эта же идеальная ситуация, чтобы напиться. Я подскакиваю с дивана, а Келвин неловко посмеивается. — Наверное, мне стоило бы купить шампанского или чего-то в этом духе. — Ты угостил меня ужином, — напоминаю я. — Так что шампанское должно было быть за мной. Это я оплошала. Вытащив из морозилки бутылку водки и поставив ее на стол, я понимаю, что смешивать ее не с чем. А последнее пиво я прикончила еще вчера. — Есть водка. Келвин храбро улыбается. — Неразбавленная водка, вот это да! — «Столичная». — Неразбавленная среднего качества водка. Идеально, — весело подмигнув, добавляет он. В этот момент жужжит его телефон, что вызывает странную реакцию у меня в груди. За пределами этой квартиры и этого разговора у нас обоих есть жизнь, о которой мы понятия не имеем. И Келвину, по-видимому, на мою жизнь плевать. В то время как его дела меня очень даже интересуют. Само его присутствие здесь похоже на найденный ключ к загадочному сундуку, который в виде нетронутого ноутбука уже год стоит в моей спальне. Вж-ж-ж. Вж-ж-ж. Подняв голову, я встречаюсь взглядом с Келвином. Его глаза широко распахнуты, как будто он сомневается, можно ли ответить. — Можешь взять, — говорю я. — Все нормально… Его румянец становится насыщенно-красным. — Я… не думаю, что мне стоит. — Но это же твой телефон! Поэтому просто возьми и ответь. — Это не… Вж-ж-ж. Вж-ж-ж. Если только Келвину не мафия какая-нибудь названивает, поэтому он и боится, что я его вышвырну вон. Или… Господи! Может, звонит его девушка? Почему мне не пришло это в голову? Вж-ж-ж. Вж-ж-ж. — О боже. У тебя есть девушка? Келвин выглядит испуганным. — Что? Конечно нет. Вж-ж-ж. Вж-ж-ж. Да блин, когда уже звонок переключится наконец на голосовую почту и избавит нас обоих от мучений? — Тогда парень? — У меня не… — улыбнувшись и тут же поморщившись, начинает Келвин. — Нет. — Нет? — Мой телефон не звонит. Я в недоумении таращусь на него. Его румянец стал совсем густым. — Это вообще не телефон. И тут до меня доходит, что он прав. У этого жужжания совсем другой ритм. Я подношу бутылку к губам и пью прямо из горла. Именно так жужжит мой вибратор… тот самый, который я засунула под диванную подушку несколько дней назад. Пережить такой позор я смогу, только если как следует напьюсь. Глава 11 Я поворачиваюсь набок и наталкиваюсь на его твердое и горячее тело. В комнате темно, и эта темнота лишь подчеркивает его тихий стон. Келвин лежит совершенно голый; мы оба пошли спать одетыми, но я не помню, как оказалась в гостиной — тоже голая, — а его невероятное тепло будто простирается за пределы узкого раскладного дивана. Пружины скрипят, когда Келвин поворачивается лицом ко мне и начинает покусывать мои плечо и шею. — Не ожидал, — замечает он. Я хочу спросить его, как долго тут нахожусь, но он стирает все разумные мысли из моей головы, когда скользит рукой мне по бедру, груди и шее. — В кровати ты трахаться не захотела? — не переставая целовать подбородок и щеку, интересуется Келвин. — Я мог бы прийти к тебе. Он немного приподнимается, дав мне возможность исследовать его тело руками — твердую широкую грудь, волоски у пупка и ниже, где он уже твердый и подрагивающий в моей ладони, когда я сжимаю кулак. Сдавленно дыша, он двигается в моей ладони, посасывая кожу на шее и обхватив грубыми руками грудь. Но у меня уже ноет все тело — и жаждет его над собой. И внутри. — Я хочу… Обнажив зубы, он склонился над моим соском. — Хочешь? Я пытаюсь винить свое нетерпение в том, что сейчас середина ночи, и каким-то образом я обнаружила себя в постели Келвина (а он не удивился и даже не против) — но не хочу терять ни единой секунды на обдумывание происходящего. Поэтому тяну его на себя и всматриваюсь в него в кромешной темноте. — Ты хорошо поужинала? — медленно поднимаясь поцелуями от груди к шее, спрашивает Келвин. Не понимаю, зачем он сейчас шутит про мой стейк, но это неважно, потому что я чувствую, как он прижимается ко мне, после чего немного смещается и со стоном, звук которого вибрацией отдается у моего горла, скользит внутрь. Ощущение, как мое тело растягивается изнутри, настолько неожиданное и новое, что я вскрикиваю, а Келвин, повернув голову, закрывает мне рот поцелуем. Он что-то говорит, чего я не могу разобрать, — не столько из-за слов, сколько из-за моей неспособности воспринимать хоть что-нибудь, кроме его скольжения внутрь и наружу. Это кажется совершенно нереальным: что он здесь, что двигается во мне и что закидывает обе мои ноги себе на талию. И Келвин не тихий — с каждым выпадом он издает довольный хриплый стон, а себя я еще никогда не видела такой безумной: поднимающей бедра ему навстречу, впивающейся ногтями в спину и просящей его двигаться быстрее и сильнее. Потом он оказывается позади меня — не понимаю, как; это случилось слишком быстро, — и я чувствую жгучую боль от шлепка рукой и его довольный стон, когда вскрикиваю. А потом я верхом на нем, его руки у меня на груди, а пальцы рисуют сводящие с ума круги вокруг сосков. — Ты уже почти? — сдавленно спрашивает он. — Да… — Бля. Офигенно, — его руки перемещаются мне на бедра, и Келвин начинает двигаться вверх, все быстрее и глубже. — Просто офигенно. Так и есть. Потрясающе. Мою кожу покалывает, а по напряженному позвоночнику пробегают волны удовольствия. — Прыгай на мне, — громко стонет он.