— Боже мой. — А у Натали Нгуен была небольшая роль в фильме, где участвовал Рамон, — убрав мои руки от лица, Келвин берет их в свои. — Даже если бы я интересовался другими женщинами — что совсем не так, — неужели ты думаешь, что несколько месяцев назад эта актриса стала бы звонить безработному уличному музыканту с желанием встретиться? Я замираю. Хочется стукнуться головой о стену — желательно, не один раз, пока не потеряю сознание и не забуду о произошедшем. — Наверное, нет. Келвин вытирает в углу глаза потекшую тушь. — У меня нет девушки, Холлэнд. У меня есть жена, если ты еще не забыла. — Да, но… — Хотя она не писала, не перезванивала и не хотела меня видеть. Услышав интонацию — наверное, впервые услышав что-то, помимо собственных беспокойства и боли, — с которой он это говорит, я поднимаю взгляд на Келвина. В ярком свете коридора он выглядит потерянным. — Ты сказала, что любишь меня, — напоминает Келвин. — А я — что буду ждать. Но постоянно задаваться вопросом, попросишь ли ты меня когда-нибудь вернуться домой, было очень болезненно, — Келвин немного наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом. — Мы собирались пойти поужинать, но в последнюю минуту ты передумала. — Я много работала над собой, оставила позади эту историю с Амандой и успокоилась насчет неопределенности, которая начала вырастать между нами, — отвечаю я. — Но как только поняла, что готова встретиться с тобой… увидела эту фотографию. — А почему не позвонила? — спрашивает Келвин. — Почему не спросила у меня? Почему не накричала? Да все что угодно. Даже если бы у меня появилась девушка, нам все равно было что обсудить и что утрясти: мы ведь до сих пор женаты. — Не знаю, — закрыв лицо руками, бормочу я. Келвин снова мягко убирает мои ладони от лица. — Скажи, ты рассердилась бы, приведи я сегодня с собой кого-то еще? — О да. Я была бы вне себя от ярости. — Как и я. Приди ты с другим парнем, на вечеринке произошло бы убийство. Так почему ты не связалась со мной? Я мог бы избавить тебя от множества переживаний. Я поднимаю на него взгляд. — Я не была уверена, что разговор примет такой оборот. — То есть ты не была уверена, что спустя два месяца разлуки я все еще тебя люблю? Что у меня за сердце, по-твоему? — он прижимает наши сплетенные руки к своей груди. — Я скучаю по тебе. От того, что последнюю фразу Келвин произнес в настоящем времени, я чувствую, что мне стало трудно дышать. — В некотором смысле я считала разумным допустить, что ты просто притворялся. — Что я… — нахмурившись, он смотрит куда-то в сторону. — А ты разве не читала свое эссе? Ты ведешь себя так, будто всегда лишь соответствовала чужим ожиданиям и оставалась на вторых ролях. Но все, что ты для меня сделала, потрясающе. А сама ты — спокойная и уверенная в себе, сексуальная и творчески одаренная… Я по уши в тебя влюблен. С силой кусая губы, я всматриваюсь в его глаза в поисках притворства. Но сейчас врать у Келвина нет причин. Когда он обхватывает мое лицо ладонями, мое сердце плачет от желания прижаться к нему. В миллиметре от моих губ и все еще не закрывая глаз, Келвин тихо спрашивает. — Ну так как? Можно мне поцеловать невесту? *** Невинный поцелуй превращается в безумные ласки на полных оборотах, и я считаю большим чудом, что в этом коридоре нас никто не застукал и не увидел меня, прижатую к стене с закинутой ногой Келвину на бедро. По его прикосновениям я понимаю, что про болезненную разлуку он говорил чистую правду — Келвин дрожит всем телом, его яростная страсть граничит с отчаянием. На вечеринку мы возвращаемся, держась за руки. Келвин приносит мне вина, себе берет пиво, а потом мы танцуем, прижавшись друг к другу настолько сильно, что низом живота я ощущаю его настроение. Когда с тихим смешком он извиняется, я смотрю ему в глаза, и широкими улыбками мы без слов обещаем друг другу неистовое продолжение этого вечера. Надеюсь, завтра мы оба не сможем нормально ходить. Голова немного проясняется, когда я наконец знакомлю Келвина с Дэвисом. После чего мы с Джеффом с изумлением наблюдаем, как мой муж и брат мгновенно находят массу общих тем, например, домашнее пиво и регби. Поскольку они увлеченно обсуждают какую-то пивоварню в Милуоки, Джефф увлекает меня на танцпол и с гордостью кружит под песню Синатры. Спустя несколько минут нас прерывает Келвин, с улыбкой благодарит Джеффа и притягивает меня к себе. — Ты исчезла. — Потому что вы с Дэвисом болтали о пиве. Я чувствовала себя рядом с вами какой-то напольной лампой. Он смеется и целует меня в щеку, а когда я провожу руками по его шее и погружаюсь в волосы, тихо стонет. — До чего же приятно тебя обнимать. Я чувствую такое облегчение, что могу упасть. — Думаю, еще час, и мы можем совершенно спокойно уехать отсюда. — Я взял на себя смелость проинформировать Дэвису, что сегодня он ночует у дядюшек, — улыбается Келвин. Закрыв глаза, я представляю, как позже окажусь с ним наедине. Как раздену, покрывая поцелуями каждый сантиметр его гладкой кожи. Представляю мягкость матраса и как Келвин будет выглядеть, когда с влажными поцелуями опустится вниз по моему телу. Я почти ощущаю этот первый поцелуй у себя между ног, как руки Келвина с силой сожмут мои бедра, и как он снова нависнет надо мной. — О чем ты сейчас думаешь? — шепотом на ухо спрашивает Келвин. — О том, как приду с тобой домой. — Ты фантазируешь, как трахнешь меня? Открыв глаза, я поначалу думаю отшутиться, но от обжигающего взгляда Келвина желание дурачиться пропадает. — Да, — привстав на цыпочки, я неспешно его целую. — В особенности фантазировала о том, что умеет вытворять твой рот, и как ощущается вес твоего тела на мне. — Заснуть у тебя сегодня не получится, — предупреждает Келвин, и я смеюсь. Меня словно подхватывает какая-то волна — смесь радости и облегчения, — и, обняв Келвина за шею, я прижимаюсь своей щекой к его. Когда песня заканчивается, он ведет меня обратно к бару. Я знаю, что на нас смотрят, но больше не ощущаю их вопросов и недоумений на наш счет. Нежась в объятиях Келвина и хохоча до упаду от шуточек Дэвиса, я впервые за все это время понимаю, что наша любовь выглядит такой же простой и искренней, какой и ощущается. Время от времени мой муж ухитряется заманить меня в какой-нибудь темный угол для поцелуя или чтобы усадить себе на колени на диване. В промежутках между выпивкой и беседами с другими людьми мы задаем друг другу миллион вопросов. Может, нам устроить еще одну свадьбу, настоящую? Когда мы поедем навестить моих родных? Выходит, мы оба временно переедем в Лос-Анджелес? И самый главный вопрос. Поскольку я выиграла пари в день нашей свадьбы… когда Келвин официально возьмет мою фамилию? Мы можем все это обсудить еще раз в любой удобный момент. К счастью, нам больше не нужно никого ни в чем убеждать. У нас есть время. — Конец —