— Ну вот. Я ему скажу, — глубоко вздохнула Уля. — Завтра, сегодня спорт. И плевать, что он обо мне подумает…Не хочу играться на чувствах человека, используя его ради достижения своих целей. Это как-то… неправильно. Юля отвлеклась от зрелища и повернула голову. На лице её отражалась нерешительность. — О целях даже спрашивать боюсь… — серьезно сообщила она. «Не спрашивай… Все равно ведь спросишь…» Замолчали, наблюдая за тем, как на площадке происходит рокировка: команды поменялись сторонами. Уля в правилах волейбола не разбиралась, но знала: да — они так делают. — О-о-о, какие люди! — воскликнула Юля, да внезапно так громко, что Коржика таки сдуло со спины туда, где все же поспокойнее — за диван. — Только-только вспоминали! Несколько игроков завертели головами в попытке определить источник разнесшегося над двором вопля. Новицкая энергично замахала рукой, привлекая к себе внимание всего двора, кто-то помахал в ответ, а в следующий момент находящаяся на виду команда пропустила мяч. — Юлька! — зашипела Уля, чувствуя, как вспыхивают щеки. — Ты чего творишь?! — Смотрите-ка, занервничала наконец! То есть, что о тебе Чернов подумает, разница тебе все-таки есть? — промурлыкала Новицкая. — Вот где, наверное, ёкает-то, м-м-м? «Какой еще Чернов?!» Уля прищурилась, вглядываясь в лица, что с такого расстояния было, знаете ли, проблематично. Да, действительно, Егор. Которого она в кепке набекрень после смены сторон не успела разглядеть и признать. Чёрт… Юлька сейчас неверно считала её реакцию, самоуверенно записав её на счет соседа, в то время как о его присутствии на площадке Уля до этой секунды даже не догадывалась. А записав, тут же вцепилась в возможность разведать обстановку. И вот как ответить на эти вопросы, да еще и заданные такой интонацией, будто подруга чувствует, что буквально чуть-чуть — и выведет её на чистую воду? Промолчать — дать повод, ответить честно — тем более дать. Врать? Врать Новицкой язык не поворачивался. Да. Нет. Наверное. Наверное, ёкает. Немножечко… — Просто не за чем было так орать… — Просто кое-кто упорно не хочет поподробнее рассказать, как до дома с ветерком доехал, как гитару реанимировал, — в напряженном голосе Новицкой зазвенела обида. — Про парапланы умолчал. А сейчас этот кое-кто вообще, кажется, перестал дышать. Так не ёкает, нет? — надавила Юлька. — У меня вот, знаешь, каждый раз ёкает, хотя давно ведь решила, что на этого перца буду любоваться издалека, как на хищный цветочек. Не люблю, знаешь ли, когда меня кидают, — она на минуту замолчала. — Хотел бы, сам бы уже давно подкатил. Нет, не будет врать и отбрыкиваться. Всё равно Юлька почувствует, да и — зачем? — Что тебе на твой пассаж про цветочек ответить, я не знаю. У меня вообще такое чувство, что я больше его не знаю… — искренне призналась Уля. — И не знала. И никогда не узнаю. Рассказать мне тебе, кроме уже рассказанного, особо нечего. Раньше общались мы много, я тебе говорила, что-то ты и сама должна помнить. Во вторник я грохнулась с пилона, ковыляла до дома, он меня подобрал по пути. Банальная случайность, мимо ехал и заметил, — «Спасибо ему большое…». — Гитара? Ну, во-первых, я и правда когда-то хотела попробовать. Во-вторых, Том сказал, что если уж общение налаживается, если я сама хочу его наладить, надо пользоваться моментом. — Опять Том… — недовольно проворчала Юлька. — А оно налаживается? Ульяна непроизвольно, неконтролируемо улыбнулась. — Похоже на то. Меня тут на днях научили играть «Звезду по имени солнце», пять аккордов с ним разучили… Сначала три, потом я в раж вошла, он мне еще два показал. Про то, как мы за город с Вадимом ездили, ты уже в курсе. Но это, наверное, можно не считать: они приятельствуют, а я к Вадиму теперь вроде как прилагаюсь. И… — «Нет, про нападение не скажу…». — Тебе это не нравится? — А ты сама хочешь? Ну, наладить? — пропустив вопрос мимо ушей, задала очередной Новицкая. — Не боишься, что опять что-то случится, и опять будет больно? — Боюсь… — ответила Уля прямо. Что тут скажешь? Конечно — боится. Второй раз такую же амнезию она себе организовать уже не сможет. — О, смотри-ка, пропустил, — разочарованно выдохнула подруга, отвлекаясь от разговора. Действительно, Егор пропустил мяч. — Что это с ним стряслось? Он же не пропускает. Ощущение внезапного раздражения кольнуло, ударило, полоснуло по сердцу, и Уля закатила глаза. — Ты что, пасешь его, что ли? — в попытке замаскировать собственное недовольство Ульяна придала голосу задиристых, веселых ноток. — Ну пропустил и пропустил — подумаешь… Он ничем не отличается от других — Чернов твой. Такой же человек, как и все. — Вот что ты взъелась? — Юльку не проведешь. Мало того, она, похоже, обиделась — и в этот раз всерьез. — Никого я не пасу, но если есть возможность, игру всегда посмотрю. Да! Мне нравится разглядывать красивых мужиков, это преступление? И никого я не превозношу! И не мой он! К нему на хромой козе не подъедешь. И вообще знаешь что?! «… … …» Не знает Уля, чего взъелась. Хлестнуло по ушам Юлькино с такой непоколебимой уверенностью сказанное: «Не пропускает», будто она и впрямь каждый его шаг отслеживает, а дальше ляпнула уже на взводе. — Ладно. Прости меня, — примирительно протянула она. — Я не хотела тебя задеть. Просто все мы люди, идеализировать ни к чему. Что? Что я должна знать? — Что-что?.. Вляпалась ты. Вот что, — проворчала Юлька недовольно. — Поздравляю. — Куда? — недоуменно уточнила Ульяна. — Вот видишь, даже сама ещё не понимаешь, куда, но уже вляпалась. Очень похоже. И, пожалуй, впервые в жизни я скажу тебе на это не «вперед», а «осторожнее». «Вляпаться можно только в одну субстанцию… Надеюсь, ты не это имеешь ввиду…» Напустив на себя безучастный вид, Новицкая сосредоточилась на игре. Или не на игре — ведь как можно за ней следить, когда вторую команду из-за деревьев толком не видно. Да, ей действительно просто нравилось глазеть на подтянутых парней. Ну, пусть дальше глазеет, а Уля пока чайник поставит. Уже через полчаса ей на занятия выметаться. А про то, что имела ввиду Юлька, заявив, что Уля уже успела во что-то вляпаться, думать не станет. Одни эксперты кругом, блин! *** — Уля, давай уже связку чисти, — пристально следя за тем, как Ульяна третью минуту кряду полирует пилон смоченной в спирте тряпкой, гаркнула из противоположного угла зала тренер. — И давай уже на крутяшке, хватит отлынивать. И, кстати, вот что! Добавь-ка в конце «Кольцо». Через «Полочку». Классно будет. «Изверг!» Уля бросила в сторону крепкой фигуристой девушки полный мольбы взгляд. — Тань, я уже без сил! И это правда! На лбу испарина, в горле пересохло, а в мышцах вата — вот где самая подстава. На слабых руках ты на этот пилон и не заползешь, не говоря уж о том, чтобы чисто отработать связку в пять-семь элементов — сдохнешь максимум на третьем. Возможно, от шаффла придется отказаться до тех пор, пока не устаканится расписание. Если бы не танцы аккурат перед pole dance, сил бы в ней сейчас было куда больше. — Да на тебе пахать надо! — в горячей убеждённостью воскликнула Таня. — «Очень многообещающе звучит». — Я серьезно. Я же вижу, всё ты можешь. Вперед, последний раз — и я с тебя слезу. «О, Боги… За что?» — Так! Остальные! Чё остываем? Ульяна за всех одна отдуваться будет? Разновозрастные девочки, девушки и дамочки, отлипнув от окон, вернулись к своим снарядам. Что их там так привлекло, Улю не интересовало, к тому же, за грохочущей в зале музыкой этих шушуканий все равно не расслышать. Она собирала в себе остатки энергии, чтобы по десятому кругу отработать пока длинную для неё связку, дополнив её еще несколькими элементами. Таня говорит, что надо тренировать выносливость, делать через «не могу», но ты попробуй сделай, когда руки под конец занятия плетями висят, когда уже просто забраться на этот грёбаный шест кажется тебе невыполнимой задачей. А от тебя хотят чуда, требуют, чтобы ты собрала всю волю в кулак и выполнила на нем один за одним пять или шесть элементов, то и дело меняя положение тела в пространстве. Выполнила чисто, то есть без лишней возни в процессе. Для условного зрителя всё это должно выглядеть очень легко, непринужденно и захватывающе. Из разряда: «Она же только что сидела в шпагате, как это она так быстро вниз головой оказалась?». От тебя требуют всю эту мелкую возню при переходе из элемента в элемент исключить. Требуют? Чувствуешь себя несчастной? В идеале самым придирчивым критиком ты должна стать сама. Связка, если так посмотреть, технически не такая уж и сложная, состоящая из фигур начального уровня. Но Ульяне хватает с головой. Что там, еще раз, по порядку? «Ангел», «Падающая звезда», «Супермен», «Птичка» и пока сложный для неё «Срыв». А из «Срыва» Таня, значит, предлагает вновь подняться наверх и уйти в «Рогатку», «Скорпиона», «Полочку» и «Кольцо». На крутяшке… Точно издевается. Девять элементов! — Уля, давай, — видя тень сомнения на лице своей подопечной, подначила тренер. — Я тебе музыку включаю. Нет, изверг — он изверг и есть. Независимо от пола, возраста и очаровательности улыбки. Делать нечего, первые ноты знакомой драйвовой композиции уже зазвучали. К этой музыке так и напрашивались сумасшедшие облеты. Когда-нибудь, пообещала себе Уля, и их она научится делать, да так, что ноги будут под потолком летать. Впрочем, уверенно выполненный «Срыв» тоже выглядит весьма эффектно, ведь страшно в этот момент всем: и выполняющей, и глазеющим. Пошаливающие нервы успокаивало осознание, что даже если силы сейчас резко её оставят, прямо под ней разложен мат — свежи воспоминания, как говорится. Да уж, тут попробуешь забыть — не забудешь: в занимающих две стены зеркалах до безобразия гигантским синяком сверкает левая ягодица. И, кстати, к концу тренировки совсем ныть перестала — чудно́! «Ок, погнали… Точнее, поползли…» Уже десять секунд спустя Уля была полностью уверена, что следующая остановка — пол. Превозмогая себя, собирая остатки сил на рывки, с помарками и возней, но все же вышла из «Падающей звезды» в приносящего адовы ощущения «Супермена». На «Птичке» чуток отдохнула и, к собственной радости, смогла правильно «сорваться», зависнув в сидящем положении в полуметре от матов. Кожа бедер горела невыносимо, голова начала кружиться от затянувшегося вращения вокруг своей оси! Но впереди её ждали «Рогатка», «Полочка» и «Кольцо». Да и Таня, скрестив руки на груди, тоже чего-то ждала — подвигов, вестимо. Вновь штурмуя пилон, казалось, на полусогнутых, и закручиваясь в обратную сторону, выдыхаясь и вместе с тем осознавая, что конец мучениям близок, Уля более или менее чисто вошла в «Рогатку». Ага, чисто… Размечталась… Откуда-то с периферии тут же донесся строгий Танин окрик: «Топоры убери! Носки! «Скорпион»!». «Скорпион» — носом вниз, попой к потолку, на максимально доступной ей оттяжке. В руках вместо мышц давно уже вата, и доверия им больше нет никакого. Спасительная «Полочка» позволила перераспределить фактически весь вес тела с рук на ногу, немного замедлила кажущееся Уле воистину сумасшедшим верчение и дала выдохнуть. Оставался последний трюк, самый легкий, самый любимый — находиться в нем можно бесконечно. Необходимо было, повиснув на ближней ноге, отпустить корпус вниз, максимально прогнуться в спине, дотянуться обеими руками до мыска свободно болтающейся в воздухе ноги и, обхватив ступню, изобразить «Кольцо». А, ну и как-то поизящнее из этого положения выйти, а не рухнуть на маты без сил. Вот он — мысок: пальцы коснулись холодной кожи, и мир в очередной раз опрокинулся. Таня, довольно ухмыляясь, молча снимала работу своей ученицы на камеру телефона, девчонки расступились по стеночкам, глазели и подбадривали восклицаниями. Остановка «Маты» так и не состоялась. В общем, всё указывало на то, что с поставленной задачей Уля справилась. Зал продолжал вертеться вверх дном на всё ещё приличной скорости, стены кружились, пол кружился… Теперь можно подумать о том, как достойно закончить отработанную связку. Может, на прессе подняться назад в «Ангела», оттуда уйти в «Мартини», а на пол сойти в «Снежинке»? Еще три элемента… Или из «Кольца» сразу в «Бочку»? Не, и так хорошо! Крутится, вертится, попала в музыку и чувствует себя будущей звездочкой pole dance. Уля чувствует себя покорившей новые вершины звездочкой, пока мир постепенно не замедляется, стены не занимают положенные им места, и в проеме распахнутой настежь двери она не замечает… Вниз головой, вверх тормашками… Очень необычный ракурс… Так, стоп! «Твою мать!!!» *** Если честно, увидев эту картину в больших окнах второго этажа, он чуть в Nissan не впилился на своей «Ямахе». Длины светлых ролл-штор хватало ровно на половину высоты оконных проемов, нижняя же половина благодаря включенному в зале свету частично являла на всеобщее обозрение происходящее внутри. И, судя по всему, собравшаяся на детской площадке шпана с удовольствием пользовалась халявной возможностью приятно провести вечерок. Поглядеть там было на что, это точно. Пять, нет, шесть девчонок в купальниках разной степени откровенности; шесть, или нет, все же пять девчонок разных форм и комплекций штурмовали металлические палки, как верткие обезьянки, бесстрашно опрокидываясь вниз головой, держась, кажется, в буквальном смысле за воздух, скручивая себя в несколько узлов и не забывая, судя по доносящимся в открытые оконные створки окрикам, тянуть носочки. Шесть девчонок. «Свою» он заметил сразу. Малая оказалась единственной шатенкой на всю группу. Заняв удачно пустующее местечко прямо под окнами, Егор заглушил мотор, спешился, глянул на часы, достал пачку и закурил. До конца занятия оставалось десять минут. Пока они закончат, пока она переоденется, пока выйдет… Двадцать. Если там есть душ — тридцать. Зачем он сюда в такую рань припёрся? Оценить обстановку, что царит тут вечерами. Оторваться от зрелища оказалось фактически нереально, и в то же время уши ловили каждое доносящееся с площадки слово. Расслышать диалог труда не составляло: парни гоготали, совершенно не выбирая слов и не регулируя громкости звука. — Смотри, какая задница у этой, в красном! Давай подкатим. Голоса слишком молодые. У стоящего лицом к школе, спиной к двору Егора складывалось ощущение, что языками мелет школота: вот только-только домашку сделала и гулять. Хотя какая домашка? У школьников и студентов в разгаре летние каникулы. Значит, скукой маются. — Серый, ты чо, ослеп? Она ж страшная, как моя жизнь. Вон зато какая, с хвостом! Смотри, чё вытворяет! Прикинь, чё она в кровати может! И жопа таки поаппетитнее, чем у той. С хвостом — это «его». «А землицы пожрать не хочешь?.. Таки поаппетитнее, чем асфальт» Недолго думая, Егор отлепился от мотоцикла и выдвинулся в сторону ничего не подозревающих юнцов, на ходу доставая из кармана куртки телефон. Если по-хорошему не поймут, то действительно наедятся газона, но стоит хотя бы попробовать обойтись малой кровью. Руки марать не хочется. — Не, в красном мне больше нравится, — безапелляционно возразил предъявленным аргументам желающий подкатить. — У неё буфера больше. «Всего двое?..» — Тебе, короче, в красном, мне в черном. Сейчас уже вый… — дут, — внезапно заметив, что в их компании нежданно-негаданно прибыло, желторотик осекся и в недоумении уставился на незнакомца. — Улыбочку, — произнес тот без тени улыбочки, вскидывая камеру и делая единственный кадр. Да, можно было и иначе. Можно было бы без лишних прелюдий за грудки одного из этих сопляков с лавки вздернуть и объяснить, покуда он ножками в воздухе сучить будет, куда именно ему надобно засунуть свой язык. Но черт возьми! На вид обоим — ну, по восемнадцать-двадцать? Таких даже пиздить как-то… Кхм… Неудобно. Перед самим собой. Избиением детей он не занимается. А еще Егору нужна гарантия, что посыл, который он собирается озвучить, будет усвоен наверняка, а не выветрится из их пустых голов на утро. Приятель желторотика — точь-в-точь такой же желторотик, только чуть покрепче на вид, вскочил на ноги.