20:03 Кому: Аня: Я точно никому не помешаю? 20:05: От кого: Аня: Ура! Кому ты могла бы помешать, тех тут уже нет))) Идешь вдоль по улице, прямо перед автоцентром сворачиваешь направо, во двор. По правую руку от тебя будет дом с каким-то ювелирным, обходишь с торца и упираешься в нас. Вход на студию через большую красную железную дверь. Она там одна такая, не перепутаешь) Спасибо! Я буду очень рада! Прости, что так вышло! Вздохнув, Ульяна открыла приложение и вбила адрес. Когда-нибудь её безотказность сыграет с ней злую шутку, только и остается уповать на то, что случится это не сегодня. Навигатор действительно показал десять минут пешим ходом четко по прямой, как Аня и проинструктировала. Что ж… Ровно через десять минут Уля, неловко переминаясь с ноги на ногу и озираясь по сторонам, стояла перед обещанной ей красной железной дверью, вид имеющей весьма внушительный. К счастью, «Ямахи» на парковке не оказалось: парочка легковушек, симпатичный оранжевый «Жук» да и всё. И тишина… В жизни не подумаешь, что за этой дверью пишут рок. Всё изменилось, стоило потянуть ручку на себя. Заливавшая внутреннее пространство музыка тут же вырвалась из помещения на улицу, выбила из черепной коробки все до одной мысли и с ветром разнеслась по окрестностям. В голове мелькнуло отрезвляющее: «Гитара!». Совсем неуверенное: «Но “Ямахи” же нет, не трусь». И обезоруживающее: «Меня ждут…». Прямо перед Улей простирался небольшой коридор, завешанный огромными рамами с фотографиями каких-то неизвестных ей людей, а впереди маячила еще одна дверь — приоткрытая, откуда и рвалась музыка. Последние метры её маршрута и… Его голос. Абсолютно точно его голос — с легкой хрипотцой. Уля замерла на месте, каждой частичкой себя ощущая, как сердце, заколотившись в паническом приступе, взламывает прутья своей клетки. У Егора её вопрос о возможности прийти на репетицию не вызвал ровным счётом никакого энтузиазма, сразу там всё понятно стало — от идеи он не в восторге. Это если мягко выражаться. И что теперь? Развернуться и быстро свалить, а Ане написать, что заблудилась и поехала домой? Ну да, очень убедительно, особенно учитывая тот факт, что всякие там умные приложения к точке назначения чуть ли не за ручку ведут, вместе с пользователем отсчитывая метры до следующего поворота или нужной автобусной остановки. Пойти и посмотреть, что там сейчас происходит? Он же подтвердил ей, что не поёт. Что изменилось? Увидеть бы… Одним глазком посмотреть. Ноги сами понесли вперед. Прошмыгнув по коридору мышкой и спрятавшись в углу между стенкой и дверью в студию, Уля опасливо заглянула внутрь. Кажется, эта огромная, заставленная инструментами, мониторами и колонками всех размеров комната и впрямь была пуста — если не считать Егора у микрофонной стойки прямо по центру и Ани, с ногами устроившейся в стоящем у стены кресле. Вид солистка имела довольный просто-таки до неприличия. Торжествующий. На подлокотнике по правую от неё руку лежал телефон. Посмотрела. Спасибо, достаточно. 20:19 Кому: Аня: Я тут. Но, пожалуй, пойду. Пожить еще хочется. 20:19 От кого: Аня: Стой! Мы заканчиваем! Только глянь на это! Я его таким уже сто лет не видела. Или больше! Уля вновь перевела глаза на «это». Что конкретно подразумевала Аня, говоря про сто лет, она не представляла, но не заметить, что Егор заливает энергией всю студию и прилегающие территории, было невозможно. Невозможно было не обратить внимание на «это» выражение лица, не почувствовать на собственной шкуре «эти» сменяющиеся эмоции, не цепляться взглядом за гитарные струны, за пальцы, которые по ним летали. И опять, и снова наблюдающую за соседом Ульяну охватило однажды уже испытанное ощущение, будто он чувствует собственную причастность к зашитому в этих строчках и меж них. Похоже, если он и поет, то лишь то, с чем согласна душа. Вновь всё видно на лице. Вновь сердце сжимается. 20:20 От кого: Аня: И знаешь, кому надо сказать спасибо? «Без понятия…» Мощная волна звука вырвалась из студии в коридор и, не встретив препятствий, уперлась в железную дверь. Развернувшись в кресле в сторону выхода, Аня махнула рукой в подманивающем жесте: «Заходи», мол. Округлила глаза: «Уля!». О боги! Если бы к этому моменту Егор не отвернулся от микрофонной стойки и не ушел в глубь комнаты, продолжая рубить соло, все Анины манипуляции незамеченными не остались бы. Маразм… Глубоко вздохнув, Ульяна сделала несколько шагов и замерла в дверном проеме. Вокалистка, глядя на неё, приветливо улыбнулась. А вот Уле хотелось сейчас лишь одного: убить кое-кого за идиотскую ситуацию, в которой она оказалась. — Не смотри на меня так! — засмеялась Аня. — Я и правда полдня мечтала с тобой поболтать, но тут накладочка вышла, — кивнула она в сторону Егора. — Человека впервые за два года прорвало. Если бы ты только знала, как долго и безрезультатно я этого добивалась, ты бы меня простила. Музыка оборвалась — или закончилась, Ульяна не уследила. Егор развернулся на звук голоса с зажатым в зубах медиатором. Недоуменно взглянул сначала на Аню, продолжающую как ни в чем не бывало с самым невинным, Уля бы даже сказала, ангельским видом восседать в кресле, а затем заметил незваных гостей. Поднял брови и снова перевел взгляд на вокалистку — на этот раз вопрошающий. «Ты чё творишь?» — вот такой. Вот бы провалиться сквозь землю. Несколько вязких секунд тишины, а Уле показалось — век прошёл. — Один-один, — ухмыльнулся он. «В смысле?.. Вспомнил, как сам заявился ко мне на занятия?..» — Добро пожаловать, малая. Я, конечно, знал, что ты легка на подъем, но не догадывался, насколько. «Я тут ни при чем! Ты недоволен?..» — М-м-м… Привет! Да вот… — пожала Уля плечами, совершенно не понимая, что говорить дальше. Тыкать пальцем в Аню, сыпля обвинениями том, что это все её проказни, казалось Ульяне детским садом. Давать Егору повод прийти к обоснованному выводу, что намеков «малая» не понимает, когда она с первого же раза все уяснила? Тоже, знаете ли, обидно. Аня умиротворенно заулыбалась и с наслаждением потянулась в кресле. Кажется, Егоров красноречивый взгляд не возымел на неё никакого эффекта. — Еще как легка! А вообще, Улю сюда заманила я. Причем совершенно коварным способом. Так что если хочешь позлиться, то это тоже ко мне. — Я уже понял, что ты, — криво усмехнулся Егор. — Твой почерк. Но так уж и быть, живи пока. «То есть всё нормально?» Аня победно взглянула на приросшую к полу Ульяну. «Вот видишь, а ты боялась!» — проступило в её огромных карих глазах. — Егор просто не любит посторонних в студии во время работы, — милостиво пояснила она. — Но ведь у каждого правила есть исключения. Да, Егор? — Точно, — кивнул сосед, устанавливая гитару на подставку и запихивая медиатор в карман. «Всё нормально…» — Ну вот, так я и знала! — получив подтверждение своим словам, радостно воскликнула Аня. — Мне показалось, вы вчера поругались? Ай-яй-яй! — цокнула она языком в преувеличенном недовольстве. Осуждающе покачала головой и с укором уставилась на Егора. Тот перевел на Улю лукавый взгляд, в котором читалось: «Видала?». И тут до Ульяны наконец начало доходить. Аня еще накануне пыталась как-то утихомирить их обоих, но в пылу ссоры никто и слушать её не желал. Вот так, значит? Понятно. Хитро́. Только ей-то оно всё зачем? — Уже помирились, — нехотя сообщила Уля, думая о том, сколько вокруг неравнодушных к их отношениям собралось. Причем неравнодушных-то совершенно по-разному. Егор кивком подтвердил сказанное. Кажется, настроение у него и впрямь было неплохим, лишь лёгкий прищур обращенных на Аню глаз немного смущал. И всё же Ульяну отпустило: хляби небесные не разверзлись и не поглотили её за вторжение на запретную территорию, всё и правда в порядке. Казалось, лицо вокалистки вот-вот треснет от улыбки, уже буквально от уха до уха растянувшейся: — А, ну вот и прекрасненько! — промурлыкала она. — Тогда закрепите, а я побежала! Я бы с вами тут ещё потусила, но прямо сейчас мою хату заливает кипятком. Костя только что написал, — в подтверждение своих слов Аня быстро развернула к воззрившимся на неё собеседникам экран телефона с открытой перепиской и тут же спрятала его в карман безразмерной толстовки. Подскочила с кресла, забегала по студии, схватила со стола с мониторами ключи от машины и какой-то диск. — Уля, это тебе, — всучили Ульяне диск. Егор безмолвствовал, только брови где-то высоко на лбу уже пару минут, как зафиксировались. — Личный экземпляр, раритет, зацени! Кофе, к сожалению, отменяется, давай в другой раз. Видишь, как получилось? Ну, всё сегодня против, абсолютно всё! Но! Ты в надежных руках, так что я спокойна. Ну всё, ариведерчи, пупсики! Не скучайте! «Пупсики?!» Меньше всего Егор походил на пупсика. На кого угодно, только не на пупсика. Что за отношения у них такие? Дружеские? — А, да… — уже в дверях студии развернулась Аня. — Спасибо, Уля! И скрылась ветром — только её и видели. «За что спасибо-то?» Боги, опять одни вопросы. Егор проводил солистку долгим задумчивым взглядом, Уля растерянно оглядела студию, не удержалась и взглянула на «пупсика». Вот вроде же он и не злится, а ощущения все равно сохраняются довольно странные. Вроде как нужно что-то сказать, а то он, похоже, и не собирается. — Не спрашивай, как я тут оказалась, сама не знаю, — решив, что лучше честного признания ничего нет, выдохнула Ульяна. — В три часа лежу на диване, уверенная, что иду на спорт, в начале девятого стою под этой дверью. Аня твоя — ведьма. — Есть такое, — простодушно усмехнулся Егор, принимаясь упаковывать в чехол акустическую гитару. — Со временем научишься не вестись на её провокации. Через полминуты в карман этого же чехла полетели какие-то провода и приборчики. Один из них она точно уже видела у него дома. Кажется, называется эта штука «метроном»{?}[Метроном — электронный или механический прибор, который отмеряет равные временные промежутки и отмечает каждый из них отстукиванием. Основное его назначение — создание для музыканта ориентира темпа]. Поначалу Уля наблюдала за его механическими движениями, как завороженная, а потом опомнилась и убрала в свой рюкзак плоскую пластиковую коробку с диском. — Если честно, я всё равно мало что поняла. Но чувствую, что меня обвели вокруг пальца — причем, действуя с самыми благими намерениями. Даже возмутиться не выходит, — усмехнулась она, вскидывая глаза на соседа. Егор продолжал свои сборы: его взгляд скользил по поверхностям, выискивая брошенные вещи. — Судя по всему, так и есть, — согласился он, забирая со стола стопку расчерченных табами{?}[Табулатура — тип музыкальной нотации, схематическая запись музыки для клавишных (органа, клавесина), некоторых струнных (лютни, виуэлы, гитары) и (редко) духовых инструментов] листов и запихивая их в карман чехла уже второй гитары. — Кто-то решил поиграть в кота Леопольда. Видишь, как стремительно слилась. Не удивлюсь, если выяснится, что никто их сейчас не затапливает, а в сообщении том было написано: «Купи хлеба». Ухмыльнулся сам себе. — Короче, я не хотела вам мешать. Извини. Он наконец перестал собираться и перевел на неё внимательный взгляд: — Малая, репетиция — это работа, посторонние действительно отвлекают. Но Анька верно подметила: из любого правила найдется исключение. И я в целом не имею ничего против, потому что знаю: если надо, сидеть ты будешь тихо. Только у нас тут довольно шумно, громко, а последнее время обстановочка царит откровенно накаленная. Так что… — «Сама понимаешь». — Так… Похоже, всё. Бросив короткий взгляд на часы, повесил на плечо одну гитару, вторую взял в руку, обхлопал себя по карманам куртки, проверяя, всё ли на месте, и изрек: — Уже почти девять, так что пошли отсюда. Не будем в очередной раз доводить до инфаркта твою мать. — Как ты собираешься увезти две гитары? — недоуменно глядя на груженного инструментами соседа, спросила Уля. — Давай одну, я помогу. В ответ её окатили взглядом из разряда: «А ещё чего тебе?». Можно подумать, она только что предложила тащить на себе синтезатор. Или барабанную установку. — На такси. Ну, или на метро, — пожал плечами Егор. — Нам, кстати, все равно к Академической: надо кое-что забрать из «Ямахи». «А, вон оно что… У метро она…» — И что она там делает? — Сломалась. *** После выхода на свежий воздух малая наконец расслабилась окончательно: напряженность ушла, и теперь она беззаботно щебетала ни о чем, задавала миллион вопросов, а он отвечал, иногда невпопад. Что у него, интересно, на лице отображалось в тот момент, когда он ей пару-тройку дней назад сказал, что если хочет посмотреть репетицию, пусть приходит? Что она так распереживалась-то? Видимо, что-то не то там отображалось, совсем расслабился. Думал он, помнится, о том, что какие бы эмоции она в нем ни поднимала, злоупотреблять общением не стоит, потому что: а) страшновато за собственное неустойчивое психическое состояние б) страшновато за мир в семье Ильиных — тоже с некоторых пор неустойчивый. Даже в студии прописался на неделю, чтобы: а) не провоцировать себя на лишние контакты и не подпитывать в себе симпатию, грозящую в очередной раз обернуться привязанностью, грозящую обернуться новым кораблекрушением б) не провоцировать на лишние контакты малую, чтобы кораблекрушение не случилось за стенкой в) начать, в конце-то концов, готовиться к сольнику, сольник сам себя не подготовит. Думал, что забирать её по будням после школы будет, с гитарой поможет, убежище при необходимости предоставит, но и всё на этом, как бы классно ему в её присутствии ни было, как бы ни хотелось проверить, что там в ней ещё зарыто. «Да-да, Егор, конечно… Конечно-конечно…»