– Тогда в чём дело, Аня? – Просто сегодня не подходящие женские дни. – Это всё? – довольно улыбается он. – Ладно. Хочешь, идём ко мне? Ты же ещё не была у меня. Поговорим. – Успею ещё. – Ловлю тебя на слове. Спокойной ночи, солнышко. Прости, поцеловать не могу. – И тебе спокойной ночи, Витя. Глава 29 Слышу звонок в дверь. В этот раз не спешу открывать. Наверняка кто-то из наших бабушек скучает с самого утра. Сладко потягиваюсь, зеваю и, сунув ноги в тапки, медленно топаю в сторону входа. Заглядываю в глазок и довольно улыбаюсь. Похоже, что придётся искать ведро для нового огромного букета. – Привет. Проходи. То, что я стою в пижаме, Виктора совсем не смущает. Он не обращает на это никакого внимания. Деловито суёт мне в руки цветы, а сам спешит погладить кота и почесать его за ухом. – Это тебе за моё спасение. Спасибо, что посоветовала замечательного врача. Наконец не чувствую боли. Чуть не помер вчера. – Не стоило так беспокоиться. У меня нет такой большой вазы. Он обхватывает меня вместе с огромным букетом, а я дёргаюсь. – Не бойся, у пионовидных роз нет шипов. – Осторожно, жалко ведь. Помнём, – я вырываюсь, а он ещё крепче прижимает меня к себе. – Какие они милые… – Ещё подарю. Ты такая же красивая, как и они, – нежно шепчет он мне на ухо и кладёт свои ладони на мою задницу. – Как и цветы… в смысле… – Виктор… – Попа тоже очень красивая, – выпаливает он и тут же прижимается к моим губам. – Солнышко, может, ну его эти все условности. У меня сейчас джинсы порвутся по швам. Потрогай, сама убедишься. От его наглых до безобразия слов табун муравьёв-кочевников под кожей решает перебраться по моему позвоночнику поближе к шее. Только так можно объяснить пробегающую дрожь по телу и полное отсутствие мыслей в голове, несмотря на раннее воскресное утро. Настаёт тот пресловутый момент, когда понравившийся мужчина становится безупречным. И в нём всё прекрасно. И волосы, и глаза, и дыхание. И то, что он делает. Дышит, говорит, смотрит. Всё правильно и идеально. Нет недостатков, нет изъянов, нет никаких излишеств. Ничего не хочется менять. Вот оно – настоящее совершенство. И как это другие ничего вокруг не замечают? Это же лучший мужчина на свете. Блин, я, кажется, немного влюбилась. Немного? Зачем врать самой себе. Если ноги подкашиваются от одного его вида, а от ласковых прикосновений сердце рвётся наружу как сумасшедшее... Даже страшно немного, как бы не рухнуть тут прямо на коврик. И сверху цветами накрыться. Ведь двадцать лет уже давно позади. Давление не дремлет, так и норовит подскочить. – Я устал тебя ждать, Аня. Завтра поедешь со мной в командировку. Тем более ты в нашей теме. Я с утра с Суздальцевыми переговорил. Стася вечером вышлет тебе на почту всю необходимую информацию. Прочтёшь. Или завтра в машине ознакомишься… – Я успею вечером, – мой голос хрипит, как и его. – Ты согласна поехать? Вот так просто? Не могу в это поверить. – Ну ты же у нас заказчик. Как я могу отказаться? – поглубже утыкаюсь носом в цветы, чтобы не смотреть в его глаза. Он просовывает пальцы под мои коротенькие шортики и слегка пощипывает мою задницу. – Я надеялся, что ты будешь сопротивляться. А я заставлю тебя. Свяжу и заброшу в багажник. – Хм… вот как ты с девушками, оказывается, разбираешься. Вдруг он подхватывает меня на руки и несёт на диван. Укладывает на подушки и выхватывает из рук цветы. Бросает их на пол. Я вижу, как они красиво устилаются. Почти как ковёр… Отвлекаюсь, а он, пользуясь мгновением, нависает надо мной. – Попалась, Анюта. Знаешь, что я с тобой сделаю? Он целует. С жадностью, взахлёб, ненасытно. Я не успеваю отвечать, не могу подстроиться под его напор и неудержимость. Он словно избегает встречаться с моим языком. Ненасытно и хищно ищет самые уязвимые места. Между дёснами и губами и в бороздочках на нёбе. Проходится по верхней губе. До невыносимой дрожи, до кипения в крови. Прежде чем я могу понять, что происходит, мои руки зарываются в его волосах. Я стараюсь подавить свой стон, но безуспешно. Звук, похожий на скулёж, вырывается наружу, выдавая меня с потрохами. Виктор смеётся и… отстраняется. – Ну и зачем было бегать так долго от меня? – Это всё, что ты хочешь сказать? – я не понимаю его, и меня это злит. – Я хочу извиниться, Аня. За всё. За пальто, за то, что, наверное, тебе было неприятно видеть меня с… – Витя, – я пытаюсь принять сидячее положение, но он тут же укладывает меня обратно на диванные подушки. – Лежи. Иначе я не отвечаю за себя. – Что же тебя сдерживает? – дразню его. – Не волнуйся. Ты ещё прочувствуешь всё моё желание. Но не сейчас. И, возможно, пока не здесь. – Чем же тебя не устраивает моя квартира? – фыркаю я от разочарования. Низ живота сводит, а мои оголённые нервы на пределе. Кажется, тронь меня в некоторых местах… и я рассыплюсь на мириады частичек. Он снова оказывается сверху. Умудряется попасть под майку и провести пальцем с нажимом по груди. – Теперь понимаешь меня, милая? – его рука ныряет в шортики, а я непроизвольно выгибаюсь. – Ооо, какие мы подготовленные, солнышко. Но придётся нам подождать. У нас с тобой есть кое-какие дела сегодня. Жаль, конечно, ты такая разгорячённая. Но мне надо много времени для работы с тобой. Я хочу сказать ему, что он настоящий подлец. Но Виктор хватает плед и укутывает меня, прижимая мои руки к телу. Я брыкаюсь и пищу от неожиданности. Только сейчас я понимаю, что тело моё невыносимо горячее, а пижама прилипает к телу. Прямо хоть выкручивай. Он снова целует меня. Непримиримо и почти жёстко. Пока я не успокаиваюсь в его руках. – Я действительно хочу извиниться перед тобой, Аня, – он выглядит искренним и немного виноватым. – Моё поведение – это, конечно, далеко не поведение мужчины. Но я всё готов исправить. Ты нравишься мне. Я готов попробовать построить с тобой новые отношения. Буду рад, если мы с тобой сможем это сделать. Он прижимается к моей щеке, а я пытаюсь переварить свалившееся на меня счастье. – Я тоже готова, Витя. Но я боюсь, – предательская слеза всё-таки скатывается по щеке, но он крепко держит меня через плед. – Ну, так в чём дело? Бояться не надо. Лучше попробовать, чем жалеть всю жизнь. – вытирает мою щеку тыльной стороной ладони. – Поможешь мне в одном непростом деле? – Конечно, помогу. Только и я хочу попросить у тебя прощения. За то, что ударила в поликлинике. И на лестнице. – В поликлинике – это да. Ещё ответишь за это. А вот на лестнице так себе. Слегка помассировала дружка. Только и всего, – я пытаюсь подняться, а он снова валит меня на диван, скрученную в кокон. – Раззадорила только. Слушай, а это так удобно, – он опять целует меня. – И чего я раньше тебя не связал. – Что же ты остановился тогда, на лестнице? – А ты бы видела себя со стороны. Дышишь тяжело, с приступом паники справиться не в состоянии. Не знаю, чем бы всё закончилось. – А сейчас что не так? – Во-первых, соседи. Жди, с минуты на минуту должны позвонить в дверь. Драконовна уже, наверное, новые планы по улучшению подъезда вынашивает. Я громко хмыкаю: – В этом ты прав. Что-то их давно не было. А во-вторых? – А во-вторых, мы едем в гости к моим родителям. – Виктор, я не хочу. Ещё не время. – Спокойно. Они нормальные. – К чему такая спешка? Он распутывает меня и усаживает к себе на колени. – Ты же только что обещала мне помочь в одном деле. Забыла? Понимаешь… у мамы бывают приступы. Одиночества. Она сама их так называет. Ей хочется нянчить внуков. Ей не нравится моя разгульная жизнь, частые поездки по заграницам. Она пытается меня пристроить, а меня это бесит. И сегодня у них с папой свадебный юбилей. Придут мамины подруги. А у подруг обязательно найдутся незамужние дочки. Меня начнут сватать. – Тебя? – переспрашиваю у него, а он утыкается носом в мою шею и проводит кончиком языком по ней. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не запрокинуть голову и не застонать.