– Ты совсем чокнулся! И я вместе с тобой, хочу добавить, но благоразумно молчу. – Что? Больно? – он участливо заглядывает в мои глаза. – Больно, – встаю на ноги и завязываю халат на два узла. – Зачётная ночнушка. Зайцы прикольные. Пластырь есть? – Есть, – вру я, лишь бы он отстал и исчез куда подальше. – Отлично. Сама наклеишь. Прости, если сделал неприятно, – при этих словах я густо краснею. – Не люблю травмы. Был случай один… Не хочу, чтобы жалобу на меня кто-нибудь накатал. – Не волнуйся. Я думаю, что уже не одну накатали. И на шум, и на грязь, – жизнь постепенно возвращается в моё тело. Что это такое было? Год без мужчины или… Никаких или. Не хватало ещё, чтобы этот небритый мачо почувствовал неладное. Впрочем, не должен. У него есть белая шубка. – Это мелочи, – он напоминает мне, что всё ещё находится здесь. – Подъезд уже почти убрали. А вот если кто-то что-то повредил… вот это хуже. Мне сейчас скандалы ни к чему. – То есть ты решил, что я жалобу накатаю? Поеду в поликлинику, чтобы побои снять? – Не совсем так… – запнулся он. – Вот Василина могла так сделать. В дверь зазвонили, поэтому мы не договорили. – Я открою, это ко мне, – преградил он мне путь. – Отдыхай. Я захлопну за собой. Я села на диван, а он повернулся ко мне. Потрогал свою щетину и довольно улыбнулся: - Ноги тоже зачётные. А спустя пару секунд я услышала писклявый голос белой шубки. – Я же сказал, жди меня в моей квартире. Такси вызвала? Его голос поменялся. Исчезли нотки интереса и внимания. По крайней мере, мне хотелось так думать. Глава 10 Ранки мои зажили сами собой. Как любит говорить Наташа: как на собаке. Ещё бы, такое лечение было проведено. А вот небритый мачо в нашем доме не появлялся больше недели. Ремонт в его квартире идёт полным ходом. То лестничная площадка мусором завалена, ступить негде, то перфоратор долбит днями, то под вечер пьяные работники выкатываются и разносят специфическое амбре по нашему дому, который борется за высокое звание «элитный». Не скажу, конечно, что я заинтересовалась Виктором. Понимаю: где он и где я. Но увидеть хотелось бы, сосед как-никак. А с соседями принято если уж не дружить, то по крайней мере приятельствовать. Ладно, ладно. Кого я обманываю? Этот мужчина не может не нравиться. Только вот ничего общего у нас с ним нет. И быть не может. Все взрослые люди, все всё понимают. Вечерком никто не против хорошо провести время. Только вот продолжения не последует. А я буду долго выбираться из этих отношений, колупать себя бесконечно и жалеть, что стала «одноночкой». А это неправильно, совсем не соответствует моим принципам. Зануда, сказала бы Наташа, но тут я с ней не соглашусь. Именно потому, что я рассудительно и внимательно отношусь к своей жизни, мне долгое время удаётся сохранять спокойствие и умиротворение. Мне есть с чем сравнивать… после развода. Недавний случай с лужей – не в счёт. Погорячилась чуток, с кем не бывает. Пиликает телефон, и я принимаю сидячее положение, протирая глаза. Пора вставать и заниматься макетами. Вчера поступили новые заказы. Так что моё хобби рискует стать доходным. Сообщения в домовом чате активировались. Висит три письма, которые нужно подписать и отнести консьержу. Две жалобы на председателя, а одна – на Виктора. Всё-таки соседи по лестничной площадке дружно её накатали. Ого, даже Василина подписала. Так, что тут? Похоже, придётся новому соседу сделать ремонт и в лифтовом холле, и на площадке. Не успеваю дочитать, как в мою дверь раздаётся звонок. Сразу не открываю, костюмчик у меня ещё тот… провокационный. Придётся халат искать. Знаем, проходили на прошлой неделе. Кажется, я выдыхаю с сожалением. Это всего лишь Виола Адамовна пожаловала. – Спишь? – недовольно хмурится она. – Сплю, – с ней лучше не спорить. Лучше, конечно, вообще не открывать. Но в этом доме так не прокатывает. Но я коплю недовольство, скоро позволю себе разозлиться. И будет как с Виктором и с той лужей несчастной. – Вот и спи дальше. Никому ничего не надо в этом доме, – она поправляет бигуди одной рукой, а другой размахивает бумажками. – Весь подъезд разгромили. Давай, подписывай, – Виола суёт мне в руки листки бумаги. – Ничего я подписывать не буду. – Несогласная, значит? – Выходит так, - пожимаю плечами. – Оделась бы. Смотреть противно. Не будешь, значит, подписывать? – Не буду. Председатель старалась, а вы жалобу на неё... – На этого деятеля хоть подпиши. – Ничего подписывать не буду. Извините, но мне надо работать. Захлопываю у неё перед носом дверь и направляюсь в ванную. Не успеваю достать полотенце, как снова раздаётся звонок. Прислушиваюсь, но открывать не спешу. Скорее всего, Виола позвала на помощь Ирину Эрастовну, и они сейчас вдвоём будут меня учить, как правильно жить в нашем доме. Звонок не выдерживает нагрузки и начинает хрипеть. Нет, ещё одну такую пятницу я не выдержу. Мне сегодня срочно нужно согласовать макет. Раньше могла выделить время посреди недели. А сейчас нагрузка выросла. Скоро конец года, на носу отчёты и налоги. Директора спешат обновить программы и, по возможности, автоматизировать процессы на своих предприятиях. Топаю к двери и со злостью распахиваю её: – Зачётные труселя. На пороге стоит Виктор и довольно лыбится, показывая свои идеальные зубы. – Это пижама, – проглатываю я слюну. – Доброе утро, Аня. Впустишь? О, Дымок, привет, – машет он моему коту. У меня ухает сердце, но я держусь. Хочется пройтись рукой по его лёгкой небритости, но я сдерживаю себя. У меня есть кого почесать. Полосатый крепче прижимается к моей ноге, мол, правильно хозяйка делаешь. Гони его взашей, а то сожрёт мою говядину. Вообще говядину я люблю, кот больше по кормам из лосося работает, но не суть. – Зачем? – трудно кривить недовольное лицо, когда хочется пасть в сильные руки. Он внимательно осматривает меня, хватает за талию и вместе со мной заходит в мою квартиру. – Слишком много думаешь, – сухо бросает он. – Вот, держи. Он достаёт из кармана деньги и кладёт их на полку. Сердце снова делает кульбит и начинает стучать чаще. – Аня, не тупи. Это за пальто. Достойная вещь. – Что? – я моргаю часто-часто. – Твоё красивое пальто мне понравилось. Что непонятного, Ань? Сдай его в химчистку. Извини, что так вышло. Уставший ехал… – Да ладно тебе. Я уже всё забыла. На химчистку много, - я беру одну купюру. – Вот этого хватит. Остальное – забирай. У тебя ремонт, бабушки вон жалобу накатали. Найдётся, куда потратить. Он подходит так близко, что я могу рассмотреть крапинки на его радужной оболочке. – Ты думаешь, что жалобы меня пугают? От него исходит такая волна недовольства, что мои коленки непроизвольно начинают дрожать. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы устоять на месте. А самое главное - выдержать взгляд с пристрастием. Колючий и… ехидный. – А кто прибегал мои колени проверять? – шиплю я. – Жалобы накатают, жалобы накатают… Он хватает меня за плечи и больно сжимает их: – Я ей про Фому, а она мне про Ерёму! Виктор злится, и его глаза снова меняют цвет на тёмно-медовый. Невероятная красота. – Ой, – пищу я, потому что у меня что-то хрустит в плечах. Он тут же отпускает меня и небрежно бросает: – Травмы разные бывают. Не надо со мной спорить, Аня. Хорошо? У меня создаётся впечатление, что он сначала делает, а потом думает. Или даже жалеет. Странная реакция. Но почему, индийский лев, мне это нравится? Всю жизнь думала, что я нежная девушка, которая требует к себе соответствующего отношения. А теперь неведомые ранее мне пузырьки лопаются в крови, когда он хватает меня своими ручищами. Властными и железными. Приплыли, Анна Сафина. И вот что теперь с этим самым делать?