Вопрос прозвенел у Кисмайры в голове, и она попыталась вытолкнуть оттуда этот голос. Тогда незнакомец обратил на нее внимание – тяжелое, как камень. «Сильная, – задумчиво произнес он. – Здесь всё сильное». – Кто вы такой? – возмущенно спросила Кисмайра, но ее голос в сравнении с ним прозвучал тихо и жалко. Он как будто задумался над вопросом, потом ответил: «Ваш новый король». По толпе пробежал ропот. Кисмайра протянула руку, и ближайший графин с вином опрокинулся. Его содержимое подплыло к ее пальцам и замерзло, превратилось в ледяное копье. – Это что, угроза? – спросила она, стараясь обращать больше внимания на руки этого человека, а не на зловещие черные глаза и звучный голос. – Я сильнейшая волшебница Арнса. Победительница Эссен Таш. Я с гордостью ношу почетный знак дома Марешей. И не подпущу вас близко к моему королю. Незнакомец склонил голову набок, как будто его эта речь позабавила. «Ты сильная, – повторил он и раскинул руки, как будто хотел заключить ее в объятия. Его улыбка стала шире. – Но у тебя не хватит сил меня остановить». Кисмайра небрежно взмахнула копьем и бросилась в атаку. Но едва она сделала несколько шагов, мраморный пол под ногами плеснул, как вода, камень на миг стал жидким и опять затвердел, утопив в себе ее лодыжки. Кисмайра вскрикнула и взмахнула руками. Лозен кинулся к ней, но она остановила его жестом, не сводя глаз с незнакомца. Так не бывает. Этот человек даже не шелохнулся. Не коснулся камня, не сказал никаких слов. Просто пожелал, и камень послушно изменил форму, как будто в этом не было ничего особенного. «Ничего особенного, – произнес он, и его слова зазвенели в воздухе и проникли в разум. – Моя воля – это магия. А магия – это моя воля». Камень стал карабкаться по ее ногам все выше и выше. А он приближался неторопливым, широким шагом. У него за спиной Джиннар и Брост ринулись в атаку. Но едва они достигли края круга, как он легким взмахом пальцев отшвырнул их назад. Оба ударились о колонну и больше не встали. Кисмайра зарычала и призвала на помощь другую грань своей силы. Мрамор у нее под ногами задрожал, треснул и рассыпался, а незнакомец все шел и шел к ней. Когда она высвободилась, он уже был рядом, на расстоянии поцелуя. Она не чувствовала его пальцев, пока они не сомкнулись у нее на руке – легкие, как перышко, и твердые, как камень. «Сильная, – снова произнес он. – Но хватит ли у тебя сил впустить меня и удержать?» Между ними промелькнула какая-то искра, коснулась кожи, растеклась по рукам, просочилась в кровь, наполнила все тело добрым и удивительным светом, сладким и теплым, как мед… Нет. Она отстранилась, выгоняя чужую магию, но его пальцы сжались крепче, и приятное тепло разгорелось докрасна, свет превратился в пламя. Кости раскалились, тело вспыхнуло жарким огнем, и Кисмайра закричала. II Келл все им рассказал. Точнее, все, что им было надо знать. Не упомянул, что пошел за Ожкой по своей воле, потому что кипел от ярости за то, что король бросил его в тюрьму. Промолчал о том, что поставил под угрозу жизнь принца и свою собственную, лишь бы только не соглашаться на условия этой твари. И не сказал, что в какой-то момент готов был опустить руки. Зато король и королева узнали о Лайле, о том, что она спасла его, а тем самым и Рая, вернула его домой. Он рассказал о том, что Холланд остался жив, о силе Осарона, о проклятом железном ошейнике, об амулете из Красного Лондона в руке демона. – Где сейчас это чудовище? – вопросил король. Келл понурил голову. – Не знаю. – Надо было рассказать больше, предупредить, что Осарон необычайно силен, но он сумел лишь выдавить: – Даю слово, ваше величество, я его найду. Его гнев не бурлил – на это же не осталось сил – а горел в венах ледяным пламенем. – Найду и уничтожу. – Ты останешься здесь. – Король указал на лежащего в постели принца. – Хотя бы пока Рай не очнется. Келл хотел было возразить, но на его плечо легла рука Тирена, и он не стал сопротивляться. Лишь тяжело опустился в кресло возле постели брата. А король ушел собирать стражу. За окном начался фейерверк, небо окрасилось красно-золотыми сполохами. Гастра стоял у стены, не спуская глаз со спящего принца, и тихо шептал. При свете лампы его русые локоны золотились. Он беспрестанно вертел что-то в пальцах. Монетку. Сначала Келлу подумалось, что юноша шепчет какое-то заклинание – ведь когда-то его предназначали для учебы в святилище. Но, прислушавшись, он понял, что слова простые, арнезийские. Это была своего рода молитва, и просил Гастра не чего-нибудь, а прощения. – В чем дело? – спросил Келл. Гастра залился краской. – Это я виноват, что она нашла вас, – прошептал Келлу его бывший стражник. – Виноват, что она забрала вас с собой. Она. Гастра говорил об Ожке. Келл потер глаза. – Это не так, – возразил было он, но юноша упрямо потупился, и Келлу невыносимо было видеть в его глазах муки совести, так похожие на его собственные. Он покосился на Тирена – тот стоял с Лайлой и рассматривал ее разбитый глаз, при этом у него на лице не сквозило ни тени удивления. Алукард Эмери по-прежнему держался в тени, в уголке за королевской кроватью, и взгляд его был устремлен не на Келла и не любого другого из присутствующих, а на грудь принца Рая, которая то вздымалась, то опадала. Келл знал о даре капитана, о его способности видеть нити магии. Сейчас Алукард стоял недвижимо, лишь его глаза внимательно следили за какими-то невидимыми вихрями, бурлившими вокруг принца. – Ему нужно время, – прошептал капитан, отвечая на не заданный Келлом вопрос. Келл вздохнул, придумывая вежливый ответ, но взгляд Алукарда внезапно метнулся к балконным дверям. Капитан отошел от стены и всмотрелся в красноватую ночную тьму. – В чем дело? – спросил Келл. – Кажется, я что-то видел. – Что? – насторожился Келл. Алукард не ответил, лишь провел рукой по запотевшему стеклу. А потом покачал головой: – Померещилось, навер… Его прервал отчаянный крик. Не в комнате и не во дворце, а где-то наверху. На крыше. Где шел бал победителей. Келл вскочил на ноги – а ведь мгновение назад не мог и пошевелиться. Лайла – она всегда была проворнее – выхватила нож, хотя никто так и не успел перевязать ее раны. – Осарон? – спросила она. Келл ринулся к двери. Алукард помчался было за ним по пятам, но Келл сильно, жестоко оттолкнул его. – Тебе нечего там делать. – Неужели ты думаешь, что я останусь… – Я думаю, что ты присмотришь за принцем. – По-моему, это твоя обязанность, – огрызнулся Алукард. Удар достиг цели, но Келл не уступил капитану дорогу. – Если пойдешь наверх, погибнешь. – А ты нет? – парировал капитан. Келлу вспомнились глаза Холланда с клубившимися внутри тенями. Дыхание силы. Ужас проклятия, сжимавшего шею. Келл с трудом сглотнул. – Если я не пойду, погибнем мы все. Он посмотрел на королеву. Та открыла рот, опять закрыла, еще и еще раз, будто искала слова для приказа, для протеста, но в конце концов промолвила лишь: – Иди. А Лайла и не думала ждать ничьего разрешения.